Пока мы ели, обе леди углубились в воспоминания о временах, проведенных ими в Индии. У леди Хардкасл они, несомненно, являлись более захватывающими, потому что это были воспоминания о наших наименее секретных шпионских миссиях, но в воспоминаниях пожилой леди было то озорное веселье, которое оказалось забавным контрапунктом рассказам миледи. Я всегда подозревала, что в молодые годы леди Фарли-Страуд была той еще особой. И ее воспоминания это подтвердили. Иногда она вела себя очень колоритно.

Я слышала лишь отрывки этих воспоминаний, потому что Мод, оживившаяся после хорошей еды и сидра, рассказывала мне свои собственные истории. Как оказалось, жизнь в лакейской «Грейнджа» протекала гораздо интереснее, чем я решила после того дня, который провела там. Мы весело болтали, планируя операцию по низложению запугавшей всех поварихи, миссис Браун, когда леди Фарли-Страуд закончила одну из своих историй словами, заставившими нас замолчать.

— …и вот она ласточкой вылетела из окна. И естественно, абсолютно голая.

Я чуть не поперхнулась пирогом.

Глава 2

Теперь, когда леди Хардкасл почти полностью пробудилась от своей зимней спячки, а дни удлинились, наша жизнь, казалось, стала ярче.

Птички вили свои гнезда, неизвестные мне растения пробивали почву своими напоминающими лезвия листьями, и воздух был полон весной. Прогулки наши стали ежедневными.

— Это желтые нарциссы, дорогая, — сказала леди Хардкасл, когда я указала ей на незнакомую мне зелень. — Нарцисс — это национальный символ Уэльса. Не может быть, чтобы ты его не узнала.

— Это вполне может быть тюльпан, — заметила я немного мрачно. — Или гиацинт. Колокольчик. Крокус.

— Ни то, ни другое, ни третье. Это желтый нарцисс.

Мы продолжили прогулку.

— Я вчера получила письмо от Джорджа, — сказала хозяйка.

— Правда, миледи? У него все хорошо?

Полковник Джордж Даулиш был старым другом, с которым мы встретились прошлой осенью, когда цирк под его управлением приезжал в деревню. Приезд сопровождался «убийствами и беспорядками», если верить газетам, но Даулиш уехал от нас в хорошем настроении и с цирком, находившимся в отличном состоянии, несмотря на резню.

— По-моему, да, — ответила миледи. — Я говорила тебе о том, что он подумывал купить этот цирк?

— Говорили, миледи.

— Так вот, Джордж написал мне, что сделка завершена и теперь он гордый владелец цирка «Брэдли и Стока».

— Как чудесно, — сказала я. — А он сохранит название?

— Еще не решил. Джордж говорит, что оно является частью сделки, а кроме того, «Даулишский» звучит слишком длинно, так что, скорее всего, название останется.

— Так что же, у нас теперь будут бесплатные билеты? — уточнила я. Цирк мне всегда нравился.

— Очень на это надеюсь, — ответила миледи. — А если нет, то с мальчиком придется серьезно поговорить.

— А может быть, вы попросите у него расписание?

— Неплохая идея, — согласилась хозяйка. — Посмотрим. Если он будет гастролировать в каком-то приятном месте, то можно будет съездить туда на пару дней.

— Спасибо, миледи, — поблагодарила я.

— Кстати, о друзьях… Может быть, нам стоит пригласить Герти на ланч?

— Вы хотите, миледи, чтобы я отнесла записку в «Грейндж»?

— Нет, надо сначала все обдумать, — сказала хозяйка, а потом, после короткой паузы, продолжила: — Хотя, наверное, надо. Она милая старушка и все последние месяцы вела себя удивительно аванкулярно [В данном случае: «по-отечески»; от лат. avanculus — дядюшка.]. А как будет женский род от avanculus? Avanculus и… Amita? Amitalur? Нет, что-то здесь не так. Я всегда была дура дурой в латыни. В любом случае она совершенно очаровательна, и мне хотелось бы как-то отплатить ей за добро.

— Отлично, миледи. Сочините изысканную записку, а я бесстрашно отнесу ее на холм.

— Ты ж мой маленький паж… Но не сегодня. Сегодня — четверг.

— А что, по четвергам писать изысканные записки запрещается, миледи? — поинтересовалась я.

— Должна тебе сказать, что могу сочинять изысканные записки по любому поводу в любой день недели, но четверг — это базарный день, и ее не будет дома. А вот завтра напишу обязательно.

— Отлично, миледи, а я пока почищу свою лучшую шляпку.

— Ты что, наденешь свою лучшую шляпку для того, чтобы отнести записку, а не для того, чтобы выйти на прогулку со своей хозяйкой? — надменно поинтересовалась миледи.

— Естественно, — ответила я. — С какой стати мне трепать свою лучшую шляпку на прогулках с такой старой калошей, как вы? А вот леди Фарли-Страуд — это настоящая дама.

— Во многом — да, — задумчиво произнесла миледи. — Я тоже так думаю.

Мы подошли к дому как раз в тот момент, когда от него отходил почтальон, с которым мы обменялись оживленными приветствиями. Войдя внутрь, я подняла с пола корреспонденцию и дала место леди Хардкасл, чтобы та могла войти и снять шляпку и пальто.

— Кажется, у нас неделя старых друзей, — заметила я, протягивая ей письма. — Одно из них, по-моему, от Скинза.

— От великого и ужасного Скинза, — сказала хозяйка, с улыбкой благодарности беря у меня письма. — Не сомневаюсь, он или хвастается непрекращающимся успехом оркестра, или просит одолжить ему денег.

Было такое впечатление, что наши приключения прошлой осенью оставили след не только в нашей жизни, но и в жизни других людей, которые были в них замешаны. Скинз был барабанщиком в тот самом оркестре, который впутался в ту историю, которая происходила в «Грейндже». Мы стали следить за его судьбой после того, как по окончании всех злоключений провели с ним запоминающийся музыкальный вечер с морем выпивки.

— Так вот, — сказала хозяйка, которая читала письмо, — здесь только хорошие новости. Они с Данном организовали новый оркестр. Скинз пишет, что у них лучшая секция ударных в Лондоне. И гастроли по всей Англии. Даже в Париже… так-так… Приглашает нас на концерт в Лондоне в следующем месяце. Ах да, вот: «Передайте горячие приветы Фло». Что ж, очень мило. И что ты по этому поводу думаешь? Пара дней в Лондоне в апреле… Мы сможем устроить позднее празднование твоего дня рождения — я ведь про него не забыла. Провести вечер в каком-нибудь убогом клубе вместе с мальчиками. Или посмотреть одно из твоих дурацких шоу…

— Дурацкие шоу, миледи? Это совсем не про меня!

— А как называлось то убожество, на которое вы с Гарри вытащили меня в прошлое Рождество? «Боже мой! Я вновь влюбился в цветочницу!»? Я очень люблю брата, но у него нет никакого вкуса к… да практически ни к чему.

— Вы, миледи, старый сноб и иногда меня пугаете, — сказала я и отправилась к мисс Джонс, чтобы попросить ее приготовить нам чай.

* * *

Мы как раз приступили к чаю в гостиной, когда раздался звонок в дверь. Я открыла ее и увидела на пороге белую, как бумага, леди Фарли-Страуд. Обычно жизнерадостная дама с озорным блеском в глазах превратилась в живое воплощение несчастья.

— Армстронг! — произнесла она. — Благодарение Богу, вы здесь! А леди Хардкасл дома?

— Дома, миледи. Прошу вас, входите. Судя по вашему виду, сладкий чай вам совсем не помешает… Что случилось?

Она вошла и с любопытством осмотрела нашу несколько спартанскую обстановку. Я приняла у нее шляпку и пальто и провела ее в гостиную.

— Кого там еще… — раздался голос леди Хардкасл, когда я открыла дверь. — Герти! Какой приятный сюрприз! Заходите же, а я как раз думала…

И тут леди Фарли-Страуд потеряла сознание. Я успела подставить плечо, чтобы она не упала на пол, но мне было трудно одной дотащить ее до кресла. Увидев, что ее гостья падает, леди Хардкасл вскочила и тут же заметно сморщилась — рана в области живота все еще давала о себе знать.

Мы усадили посетительницу в кресло, и она стала приходить в себя.

— Я как раз собиралась предложить сладкий чай, миледи, — сказала я. — От шока.

— К черту сладкий чай, — распорядилась леди Хардкасл. — Этой даме необходим бренди.

— Отлично, миледи, — сказала я и вышла и за тем, и за другим.

Когда вернулась с подносом с чаем, бренди и печеньем, леди Фарли-Страуд уже пришла в себя, но выглядела ненамного лучше. Леди Хардкасл суетилась вокруг нее.

— Вот, дорогая, — сказала она. — Фло принесла чай и бренди. Попробуйте сначала выпить что-нибудь из этого, а потом расскажите мне, что же с вами произошло.

Леди Фарли-Страуд сделала глоток из предложенного стакана, и вид у нее стал немного смущенным.

— Прошу прощения, дорогая, — сказала она. — Не знаю, что это со мной. Последний раз я теряла сознание еще девочкой. Чувствую себя такой дурочкой…

— Не говорите глупостей, милая, — перебила ее леди Хардкасл. — Вы выглядите так, будто пережили жуткий шок. Так что случилось?

— Эмили, это было просто ужасно. Я сегодня поехала на рынок одна — Дентон надо было кое-что сделать в «Грейндже». За ланчем в «Стоге» разговорилась с мистером Кэрэдайном о тех коровах, которых он купил у нас на прошлой неделе. Несчастный старик выглядел очень больным, хотя и сказал, что это просто весенняя простуда. По мне, так у него желтуха — я раньше видела таких больных. Мне стало его жалко, и я как раз собралась предложить ему выпить, как он упал лицом прямо в пирог.

— Боже милостивый! — воскликнули мы с леди Хардкасл одновременно.