Но Уингали слишком быстро и прямолинейно высказал свою просьбу. Талиас к такому не привыкла, вот и впала в эмоциональный и мыслительный ступор.

Самакро даже не пришло в голову ее упрекать. Будучи флотским офицером, он на своем веку успел принять немало трудных решений, зачастую так же молниеносно, как это сейчас требовалось от Талиас. Но до этого умения он дорос постепенно, благодаря опыту, терпению и примеру старших товарищей перед глазами.

— Верно, кто-то должен с ней поговорить, — подхватил Траун. — Уингали, вы упомянули, что она проявила интерес, когда вы рассказали ей про предметы искусства. Возможно, здесь мы найдем точку соприкосновения.

— Это матриархальное общество, — напомнил пакк. — Она может отказаться разговаривать с вами.

— Будем надеяться, что мне удастся ее убедить. Полагаю, они говорят хотя бы на одном из торговых языков?

— Магис говорит на таардже.

— Очень хорошо, — кивнул Траун. — Где они сейчас?

— Недалеко отсюда, — уклонился от прямого ответа Уингали. — Ваше появление, как и возможность переломить ситуацию, оказались для нас неожиданностью. Но можно привезти их сюда.

— Вы сказали, что они прибыли за три месяца до нашей встречи, — заметил капитан. — Получается, они здесь уже на протяжении семи с половиной месяцев?

— Да, приблизительно.

— И все это время они находились в одном и том же убежище?

— Да, кроме первых трех дней, — уточнил Уингали. — Сначала мы их допросили. Когда появились первые никардунские корабли, беженцев вывезли из Боропакка, чтобы их было труднее найти.

— В таком случае мы отправимся к ним, — заключил Траун. — Нам может пригодиться в переговорах информация о том, как они приспособились к новому месту обитания и как приспособили его для себя.

— Хорошо. — Пакк поднялся на ноги. — Полетим на вашем челноке или на моем?

Глава 3

Беженцев разместили в другом городе в четырех часах полета от Боропакка. Талиас, Траун, Самакро, Уингали и охранники с «Реющего ястреба» летели в чисском челноке в сопровождении еще одного корабля с официальными лицами паккош. Уингали все время без умолку рассказывал об истории и культуре Рапакка. Траун слушал очень внимательно, иногда задавал вопросы, а Самакро тем временем уткнулся в квестис, будто бы укутавшись звуконепроницаемым коконом.

Что касается Талиас, она провела весь полет, прислушиваясь к разговору и борясь с чувством вины и собственной никчемности.

Она мысленно твердила, что ей не за что себя корить. У нее не было ни теоретической подготовки, ни практического опыта, чтобы браться за такие задачи. Ни Уингали, ни Траун, ни кто-либо еще не вправе ожидать, что она хладнокровно решит проблему.

Но Уингали знал магис гораздо лучше. Вдруг он прав и правительница откажется говорить с Трауном или Самакро? Неужели чиссы просто отвернутся и оставят беженцев на произвол судьбы?

При таком раскладе не должна ли Талиас вмешаться?

Здравый смысл подсказывал, что должна. И все же между тем, чтобы безучастно стоять в стороне, ничего не предпринимая, и тем, чтобы все-таки что-то предпринять и потерпеть поражение, была огромная эмоциональная пропасть.

«Все будет хорошо», — как заведенная уговаривала себя Талиас. Трауну все под силу, он и здесь найдет выход.

Когда они подъехали, она все еще пыталась убедить себя в этом.

Беженцев разместили в здании наподобие школы или конторы, с множеством небольших клетушек по бокам однотипных коридоров, отделанных плиткой. Помещение, в котором их застало прибытие визитеров, сошло бы за зал собраний в одной из старых школ, где училась Талиас. Инородцы расположились в нем концентрическими кругами, скрестив ноги.

Пока Уингали вел чиссов к беженцам, Талиас успела их разглядеть. Сухощавые инородцы казались мелкими и худыми по сравнению с чиссами, кожа у них была коричневой, а развевающиеся белые волосы подстрижены хоть и асимметрично, но явно по какому-то шаблону. Одеты беженцы были в свободные рубахи и брюки разных фасонов и цветов, с обмотками вместо обуви на широких ступнях. Кожа на лицах казалась тонкой, будто бы обтягивающей скулы и расщепленные челюсти.

Талиас наморщила лоб, в очередной раз окидывая сидящих взглядом. Их пол или возраст трудно определить, но…

— Как вы видите, они расположились в определенном порядке, — тихо пояснил Уингали, когда они подошли ближе. — Начиная от внешнего круга к центру: сначала молодежь мужского пола, затем мужчины постарше, далее женщины постарше, потом помладше и, наконец, дети. В центре сидит магис.

— Тактика отчаяния, — задумчиво произнес Траун. — Любопытно.

— Почему вы так сказали? — встрепенулась Талиас.

— Во внешнем круге расположились те, кто лучше всего может сражаться и защитить остальных, — пояснил капитан. — Если эта линия обороны падет, сразу за ней — кольцо пожилых мужчин, которые дерутся хуже. Затем идут женщины, причем отжившие свое прикрывают тех, кто еще может выносить ребенка. Затем сами дети и, наконец, магис.

— Ее-то убьют, только когда не останется никого, кем ей править, — процедил Самакро.

— Как я и сказал: это тактика отчаяния, — повторил Траун. — Смею предположить, что магис нас ожидает?

Не успел Уингали ответить, как два молодых инородца, сидевшие ближе всех к визитерам, поднялись и расступились в стороны. Между ними образовалось узкое пространство. Сидевшие в следующих рядах попарно сделали то же самое, пока перед чиссами не открылся прямой проход к центру.

— По-моему, магис меня приглашает, — сказал капитан, шагнув вперед…

— Еще секундочку, — остановил его Уингали, подняв руку в предостерегающем жесте. Через образовавшийся в рядах проход к ним шли двое детей, которые, как и все остальные, расступились по сторонам за самым внешним кругом. — Они освободили для вас место непосредственно рядом с магис, — пояснил пакк. — Теперь идите.

Кивнув, Траун двинулся к центру. Глядя ему вслед, Талиас почувствовала, как груз мало-помалу спадает с плеч. Капитан, несомненно, справится лучше нее. Она мимолетно задалась вопросом, будет ли отсюда слышно, о чем они говорят. Но это не так уж и важно…

— Нет! — раздался скрипучий возглас на таардже.

Траун застыл на месте:

— Я старший капитан Траун из Доминации чис…

— Нет, — снова остановил его голос. На этот раз Талиас успела заметить, что говорила магис. — Не ты.

Правительница подняла руку.

К ужасу и изумлению Талиас, женщина указала на нее.

— Вот кто, — проскрипела магис. — И никто более.

Траун бросил взгляд через плечо, чтобы понять, на кого она указывает, а затем снова повернулся к центру.

— Она не готова вести беседу, — сообщил капитан. — Ей не хватает знания языка для переговоров.

— Только она, — повторила магис.

Помедлив, Траун повернулся к своим спутникам.

— Талиас? — спросил он.

Она глубоко вдохнула, ощущая, как на плечи снова опустился груз забот, от которого, как ей казалось, она избавилась. Она была не готова.

Но все же.

В Боропакке, когда Уингали впервые выдвинул эту идею, ее разум от неожиданности словно заиндевел. Но за прошедшие четыре часа ей удалось справиться с шоком и парализующим страхом.

Она по-прежнему чувствовала, что не подходит для этой задачи. Но теперь готова была попытать в ней счастья.

Талиас набрала побольше воздуха.

— Хорошо. — Она шагнула вперед. — Я пойду.

Траун не сдвинулся с места, ожидая, когда она приблизится.

— Вы не обязаны этого делать, — тихо напомнил капитан, когда она поравнялась с ним. — Это не ваша зона ответственности. И по большому счету не наша тоже.

— Я знаю. — Талиас попробовала ободряюще улыбнуться и тут же поняла, что лишь выдала свой страх. — Но я должна попытаться.

— Понимаю, — сказал он. Ей показалось, что она увидела в его глазах тень одобрения. — Я буду здесь, если вам вдруг понадобится помощь.

— Спасибо. — Она шагнула к инородцам. Предложение капитана ее воодушевило, в его искренности она не сомневалась.

Но Траун останется здесь, а она пойдет в самую гущу, и у него просто не будет возможности помочь или хотя бы поддержать советом. В данный момент все зависело только от нее самой. Ей предстояло говорить, слушать и наблюдать.

Достигнув начала прохода, Талиас мысленно собралась с духом и шагнула в глубь рядов.

Проход был настолько узким, что Талиас задевала плечами расступившихся инородцев. Она вздрагивала от каждого контакта, мечтая, чтобы они вняли молчаливому намеку и отступили подальше. Может, ей следовало повернуться боком и просто просочиться между ними?

Однако инородцы и не думали посторониться, и у нее сложилось стойкое впечатление, что попытка отстраниться будет расценена как слабость или оскорбление, либо и то, и другое одновременно. Заставив себя идти прямо и внутренне ежась от каждого тычка, Талиас дошла до центра. Магис опустила взгляд на пустое место перед собой, где до этого сидели дети.

Шагнув туда, Талиас села на пол.

— Доброго вам дня, — начала она на таардже, постаравшись скрестить ноги в той же манере, что и ее собеседница. Это оказалось не так-то просто: чисские колени так свободно не гнулись, но у нее получилось. — Меня зовут Талиас. А вас?