— Я магис. — Женщина подняла на нее взгляд. Талиас отметила ее сильный акцент и точно такие же проблемы с произношением и построением фраз, с которыми столкнулась сама, когда только начала учить таарджу. Может, это означало, что окружающим ее инородцам нечасто приходится прибегать к торговым языкам?

— Я поняла, — ответила Талиас. Значит, имени у правительницы не было, только титул? Или у них просто не принято называть имена чужакам? — Я из народа чиссов. Позвольте спросить, как называется ваш народ?

— Я магис. Мы народ.

Итак, даже самоназвания этой расы ей не скажут. Зря только Талиас надеялась наладить контакт с инородцами на личном уровне.

— Нам сказали, что ваша планета сильно пострадала от разрушений. Мы приехали, чтобы помочь по возможности.

— Как? — требовательно спросила магис. — Вы что, вернете нам города? Или погибших? Вернете наших детей?

Талиас вздрогнула.

— Есть вещи, которые никому не под силу изменить, — признала она.

— Тогда не говорите про помощь. — Магис широко открыла рот, и Талиас увидела, что в каждой из двух выступающих челюстей было по языку. — Города разрушены. Жители погибли. Наше время подошло к концу. — Закрыв рот, она снова опустила голову. — Для меня и всех, кто остался, есть лишь одна надежда: отправиться вслед за нашими матерями, отцами и детьми.

Талиас посмотрела на собственные сложенные руки, с удивлением отметив, что пальцы сжались в кулаки. Она не ожидала от себя такой бурной реакции на упреки магис.

— Я понимаю ваш гнев и ужас, — сказала она, с усилием разжав кулаки. — Но вы не вправе отнимать надежду у остальных.

— Ты теряла детей? — рявкнула в ответ правительница. — Твои мать и отец мертвы? Не надо читать нам нотации о надеждах.

— У меня никогда не было детей, — пробормотала Талиас, невольно вспомнив подначки синдика Турфиана о ее родной семье, когда он пытался вынудить ее предать Трауна. — И я никогда не знала родителей. Но зато я знаю, что с нашей планетой тоже случилась непоправимая беда.

Магис что-то буркнула, на мгновение высунув оба языка.

— Ты лжешь, — припечатала она. — Непоправимая беда на то и непоправимая. Если бы планета и вправду была уничтожена, не осталось бы никого, чтобы рассказать об этом. Тебя бы не было.

— Я же не сказала, что жители тоже погибли, — огрызнулась Талиас, чувствуя, как к ощущению собственной беспомощности примешивается раздражение. Ее всегда выводили из себя зануды, которые придирались к словам. — Я сказала, что с планетой случилась беда. Излучение нашего солнца неожиданно изменилось, и температура упала до такой отметки, что выжить на поверхности стало невозможно.

Магис подняла глаза — как показалось Талиас, через силу.

— И что же вы сделали?

— Что до́лжно. Несколько крупных городов остались нетронутыми, здания и транспорт были обшиты плотным изоляционным материалом, чтобы защитить тех, кто остался. Многие все еще живут там. Остальные переселились под землю, там их защищает от холода жар планетарного ядра.

— Вы что, норные копатели, что поселились под землей?

— Как видите, наши руки не годятся для того, чтобы рыть норы, — возразила Талиас, воздев ладони. — Некоторые приспособили под обиталище уже существующие пещеры. Но большинство поселилось в специально созданных убежищах: просторных выемках, вырытых в скальной породе, в которых расположены дома, энергогенераторы, системы по производству продовольствия и очистке воздуха.

— Столь малая отдача при грандиозных затратах. — Снова мелькнули оба языка. — И сколько вас теснится в этом убожестве? Тысяча? Десять тысяч?

Талиас горделиво выпрямилась:

— Там вовсе не убого. И живут там не тысяча и не десять тысяч жителей. Нас восемь миллиардов.

До этих ее слов никто из сидящих поблизости инородцев не шевелился и не издавал ни звука. Но сейчас по рядам прошлась рябь то ли изумления, то ли неверия.

— Ты лжешь, — обвиняюще произнесла магис. — Или перепутала слова.

— Ничего я не перепутала, — отрезала Талиас. — И зачем мне врать? Хоть восемь миллиардов выживших, хоть восемь тысяч — все равно это больше, чем ноль. Раз мы смогли восстановить свою планету из этих крох, то и для вас не все потеряно.

— Да, это вселяет надежду, — сказала правительница. — Значит, мы и впрямь должны умереть.

Талиас сдвинула брови: неужели она что-то не так поняла на таардже? Или магис абсолютно упустила суть ее притчи?

— Благодаря этой надежде вы должны жить, — возразила она.

Магис снова мимолетно высунула языки:

— Ты не понимаешь. Скажи, как давно ты прикасалась к Бездне?

Очередная ошибка перевода?

— Я не знаю, что вы подразумеваете под этим словом, — признала она. — Мне неизвестно, что такое «Бездна».

— Ты явно имела к ней отношение, — не унималась магис. — Я же вижу. Именно поэтому я согласилась говорить только с тобой. Только ты все поймешь до конца. Я спрашиваю еще раз: как давно ты прикасалась к Бездне?

Внезапно Талиас озарило.

— Вы говорите о моей службе в качестве «идущей по небу», — сказала она. — Это было много лет назад, когда мне было доступно Третье зрение.

— Третье зрение, — задумчиво повторила правительница, будто пробуя, как это звучит. — Странное название для Бездны. Но ты верно угадала. Ты прикасалась к Бездне, а мы скоро в ней упокоимся. Теперь понимаешь?

— Нет. Вы не могли бы объяснить?

Магис два раза коротко метнула наружу языки. Что это было: раздражение, усталая обреченность?

— Наше время подошло к концу, — пояснила она. — Народа больше нет. Но мы еще сможем дать исцеление своей планете.

— Вы уже говорили, что ваше время подошло к концу, — напомнила Талиас. — Что это значит?

— Что возвращаться нет смысла. Нет надежды, что кто-то из сородичей остался в живых. Поэтому мы умрем и сольемся с Бездной, чтобы с ее помощью исцелить нашу планету.

— Как вы поможете планете, если никого не останется?

Снова двойное движение языками.

— Ты что, сама себя не слышишь? — проворчала магис. — Ты же сама сказала: планета и ее жители — не одно и то же. Наша планета искалечена и разорена, но, возможно, ее получится исцелить. Мы сольемся с Бездной и попытаемся оттуда.

Талиас наморщила лоб, пытаясь осмыслить услышанное. Значит, магис была убеждена, что после смерти она и ее последователи впишутся в какую-то всепроникающую космическую систему, при помощи которой смогут устранить ущерб, нанесенный планете гражданской войной?

— Но какой смысл исцелять планету, если на ней никто не будет жить? — спросила она.

— Во вселенной есть другие народы, — сказала правительница. — Их множество. Однажды кто-то из них может заселить планету, которую мы им оставим. Как можно бросить ее в таком виде?

— Потому что эти народы могут и не появиться, — возразила Талиас. — А вы и ваш народ — вот, пожалуйста, здесь. Вам не кажется, что надо вернуться и восстановить планету и цивилизацию для себя? У нас получилось. Почему бы вам не попробовать?

— Нет. Мы с вами разные. Ничего не выйдет. — Магис снова опустила глаза. — Нам остается только смерть и Бездна.

Талиас набрала в грудь побольше воздуха. Вот и делись с таким оптимизмом на примерах из реальной жизни. Но и спор ни к чему не приведет. Ей нужна была свежая идея, какой-то положительный посыл.

Или хотя бы такой, благодаря которому магис отложит свое решение, а там и подходящая идея родится.

— Вы считаете, что ваш народ не возродить, — заявила она. — Вы сказали, что их больше нет. А я вот что скажу: докажите это.

Магис метнула на нее взгляд, дернув обоими языками между слегка открытыми челюстями.

— Что ты сказала?

— Давайте полетим на вашу планету и посмотрим, что с ней стало, — предложила Талиас. Внутри все завязалось узлом от запоздалого осознания, что у нее нет полномочий на такие действия. Если Траун решит, что побочный рейс не вписывается в поставленную перед ними задачу, он просто откажет, и все усилия пойдут прахом. В таком случае магис почти наверняка вернется к своей изначальной идее о смерти, а остальные беженцы покорно последуют ее примеру.

Впрочем, до появления «Реющего ястреба» они все равно готовились к этому исходу, так почему бы не попытать счастья — вдруг Траун согласится?

— Вы сказали паккош, что во время вашего отлета с родной планеты там еще велись бои. Возможно, все обернулось не так плохо, как вам представляется.

— Время почти истекло, — тихо проговорила магис. — Ситуация не оставляет нам надежды.

— Тогда давайте проверим, — не сдавалась Талиас. — Если там… если ваших сородичей и правда невозможно спасти, то мы снова привезем вас сюда и вы будете вольны делать что хотите.

— А если выйдет по-твоему?

Впервые с начала разговора в душе Талиас встрепенулась надежда. Неужели твердое убеждение правительницы, что ее народ истреблен, дало трещину?

— Тогда мы вместе придумаем, как все исправить, — нашлась Талиас. — Вы готовы лететь со мной?

Магис долгую секунду изучала ее взглядом, а затем снова быстро высунула языки.

— Готова. Со мной полетит сородич, чтобы засвидетельствовать все, что происходит.

— Разумеется, — кивнула Талиас, чувствуя, что надежда немного увядает. Уговорить Трауна принять на борт одного инородца и то проблематично, а уж если речь зайдет о втором, придется проявить чудеса красноречия.