Тимур Туров
Пламя Победы
Роман основан на реальных событиях.
Имена героев и отдельные детали изменены.
Любые совпадения имен и названий случайны.
Глава 1
Пасмурным субботним днем в начале марта две тысячи десятого года с электрички Крюково — Москва, прибывшей на Ленинградский вокзал, сошел маленький человек.
Он был одет и обут по погоде: серая меховая куртка, купленная в подростковом отделе «Детского мира», на голове — утепленная кожаная кепка, на ногах — коричневые «гады». В руке человек держал сумку-кейс, наподобие тех, в которых носят ноутбуки, его левое запястье охватывал ремешок часов — самых обычных, на вид даже старомодных, похожих на «командирские», с большим корпусом, арабскими цифрами и нервной секундной стрелкой.
Если приглядеться, на циферблате можно было различить рисунок — что-то вроде трехступенчатой ракеты.
Но людям, в этот субботний день заполнявшим площадь Трех вокзалов, некогда было рассматривать этого ничем не примечательного жителя пригорода. В отличие от большинства пассажиров электропоезда, сердито и торопливо выталкивавших баулы, рюкзаки и тележки в узкий проем наполовину не открывшихся дверей прямо в раскисшую слякоть, человек с кейсом не спешил.
Не давая увлечь себя бурлящему людскому потоку, он отошел к краю платформы и только минуты через две уверенной пружинистой походкой двинулся к спуску в метро. Очутившись перед самой лестницей, он помедлил, прищурился, втянул воздух, поводив головой из стороны в сторону.
Кажется, если бы у него была возможность пошевелить кончиком носа, как это делают животные, он бы с радостью ею воспользовался. Так, принюхиваясь, он бросил взгляд на турникеты, на окошечко кассы. Затем скатился со ступенек, глянул на темный зев станции «Комсомольская», передумал и пошел к турникетам направо, через которые мог добраться до цели, минуя метро.
Поднырнув под турникет, человек с часами двинулся через зал, где ожидали поездов дальнего следования. Проходя мимо кафе-забегаловки, из которой тянуло кофейным духом вперемешку с запахом свежеразогретых хот-догов, он на мгновение задержался, прислушиваясь к желудку, и даже хлопнул себя по карману. Но в следующий момент фыркнул, словно сердясь сам на себя, и прибавил шагу.
Людей на вокзале было немало, но человечек ловко маневрировал между ними.
Быстро миновав вереницу киосков с книгами, лекарствами, цветами и прочими стандартными для вокзала товарами, а также кассы, автоматы все с тем же кофе и газировкой, человек вылетел из душного помещения на свежий воздух. Здесь он тяжело, будто обреченно, вздохнул и, втянув голову в плечи, зашагал в сторону Старой Басманной.
Он сосредоточенно глядел себе под ноги и не заметил по пути ни гостиницу-высотку, ни церковь с колокольней — а ведь кое-кто из здешних обитателей с вожделением взирал на эту колокольню, точнее, на то, что она в себе таила. Он постарался как можно быстрее проскочить «бомжатник» — переход вдоль железной дороги, миновал подвальчик, где угнездился уютный ресторан, и в конце концов Старая Басманная улица вывела его в Басманный тупик, прямо к дому дореволюционной постройки с имитацией колонн на фасаде.
Во время этой недолгой прогулки в лицо гостя из Подмосковья дул отвратительный порывистый ветер, и человек был рад наконец увидеть желанную цель. Хотя с этого момента для него все только начиналось, и одному Великому было известно, какой предстоит финал.
У подъезда ждал набыченный лысый секьюрити, и человек с часами, внутренне сжавшись, сообщил ему вполголоса свое имя. Охранник кивнул и жестом попросил гостя следовать за ним.
В полутемном вестибюле сидел на ресепшене еще один сердитый страж, такой же «волосатый», как две капли воды похожий на первого, а рядом с ним — эффектная девушка с рыжей шевелюрой.
«Брат-близнец» сидящего охранника перегнулся через стойку и что-то буркнул в самое ухо девушке. Та кивнула и, пошарив в компьютере, с милой улыбкой попросила у приезжего паспорт. Человечек поспешно завозился, выуживая из недр куртки пластиковую зеленую «корочку».
Получив паспорт, девушка застучала длинными ногтями по клавишам, а затем протянула посетителю пластиковый пропуск. Человек прислонил карточку к красной лампочке считывателя и, крутанув турникет, пошел, не оглядываясь, к лестнице.
За ним тяжело топал охранник.
По круто уходившим вверх ступеням они поднялись на второй этаж и, пройдя широким коридором, оказались в просторном офисе, обставленном в современном, даже модерновом, стиле. Бросалась в глаза яркая желто-оранжевая окраска стен, контрастировавшая с натертым до блеска темным паркетом, и такая же кричащая ярко-металлическая офисная мебель.
Посреди комнаты стоял, сверхрадушно улыбаясь, плотный бритоголовый мужчина в дорогом костюме с узким бордовым галстуком-«удавкой».
— Добро пожаловать, добро пожаловать, мастер, — протянул хозяин кабинета, отпуская охранника и широким жестом приглашая посетителя присесть на угловой диванчик — ярко-красный и оттого как нельзя более уместный в этом пекле местного масштаба.
Подскочил еще один гладкоголовый — гибкий и ловкий, с такой же огненной улыбкой, как у хозяина, и помог гостю снять верхнюю одежду, быстро поместив ее в шкаф-купе, о существовании которого в прошлый свой визит человек с часами даже не догадывался — принял за зеркальную стену. Тот, кого назвали «мастером», устроился на краешке дивана. Мужчина в костюме с шумом выдвинул из-за стола вертящееся компьютерное кресло и, установив его напротив собеседника, грузно плюхнулся на сиденье.
— Итак, не буду более держать вас в неведении, — начал он, закинув ногу на ногу. — Обсудив ваше нетривиальное и, не буду отрицать, рискованное, но от этого еще более заманчивое предложение, землячество решило его принять. — Он сделал акцент на последнем слове.
Мастер вздрогнул и впился глазами в собеседника.
— Да! Да! — отрывисто повторил тот. — Мы согласны принять участие в этой… в этом… действе.
Мастер кивнул.
— Мне лишь одно здесь непонятно, — внезапно наклонившись к гостю, вкрадчиво произнес хозяин. — Какая вам от всего этого выгода? Вот лично вам, мастер, — какая?
В офис незаметно проникли еще несколько человек в костюмах, расположились полукругом за спиной сидевшего. Но мастер на них не смотрел, выражение его глаз стало хищным, даже злобным, как у грызуна, приготовившегося к схватке.
— У каждого из нас — свои враги, господин Средин, — словно протявкал маленький человек. — Свои привычки, свои боги. Свой город, понимаете? О, я уверен, вы понимаете!
Недобро прищурившись, мастер смотрел на Средина.
Тот усмехнулся, скрестив руки на груди, и, не глядя на гостя, в задумчивости произнес:
— Враги… Да. Только это и вынуждает нас совершить подобное безумие.
Стоявшие позади него молча кивнули.
Хозяин кабинета встал и подошел к окну, отодвинул вертикальные жалюзи и глянул на улицу, туда, где на фоне серого неба вздымалась церковь Никиты Великомученика. Но он смотрел не на церковь, он видел сейчас нечто совершенно иное и вдруг резко обернулся.
— А вы не боитесь, мастер, — задорно спросил он, — что вот сейчас мы попросим вас оставить свой кейс здесь и вежливо выпроводим?
Послышались одобрительные смешки.
Губы гостя непроизвольно расползлись в улыбке. Он встал, положил сумку на стол и расстегнул молнию. Внутри обнаружилась металлическая конструкция в виде цилиндра на треноге.
Понять, для чего предназначается это приспособление, с первого взгляда было нельзя.
— Если хотите воспользоваться этим, — мастер сделал указующий жест, — в одиночку, я с удовольствием застолблю место на галерке.
— И запасусь попкорном, — пробормотал кто-то из присутствующих.
— Точно! А документ я, естественно, с собой не вожу, — фыркнул гость.
— Как же вы… Вы что, помните ритуал наизусть? — с досадой произнес Средин.
Он явно рассчитывал на большее.
— Да, помню. — Мастер убрал странный прибор обратно в сумку. — Но я бы не стал слишком полагаться на свою память в таком деле. Просто все здесь, — он постучал согнутым пальцем по кейсу. — А остальное будет зависеть только от вас.
— Ну что ж, — обреченно вздохнул Средин. — Предлагаю считать договор заключенным. Осталось условиться о дате.
— Да. Я бы предпочел не тянуть, — резко сказал гость.
…Когда маленький человек с устройством в кейсе вышел из дверей дома с колоннами на фасаде, с неба повалил мокрый снег. Мастер взглянул на часы: секундная стрелка все так же, толчками, словно пульс, двигалась по кругу.
Он еще успевал на «быструю» электричку.
— Твой ход. — Карим выжидательно постучал костяшками пальцев по столу. Получилось забойно.
— А мы вот так! — Илья передвинул пешку на две клетки вперед, тем самым подставляя ее под удар.
— И не жалко тебе пешечку? — улыбнулся Карим, почесывая рог.
— Не жалко, — заявил Илья. — Их много, а мне нужно место для маневров.
— Как знаешь! — пожал плечами Карим и взял пешку соперника.
Илья Скоробогатов приехал в гости к своему другу, Кариму Сатину, в Зеленоград. Приехал, кажется, по компьютерную душу, но зачем именно — успел уже благополучно забыть.
— А я — лошадью!
— Конем, — машинально поправил Карим.
— Знаю, что конем. Но лошадь мне нравится больше.
Играли уже вторую партию, первую Илья продул. За окном незаметно темнело, субботний день близился к концу.
— А мы тебе — вилку! — Карим поставил своего коня, угрожая одновременно ферзю и ладье противника.
— Черт, просмотрел! — огорчился Илья. — Злые вы, злые, уйду я от вас!
Он отвел ферзя в сторону, жертвуя ладьей.
— Мы не злые. Мы даже не жестокие. Мы действуем по необходимости, — улыбнулся Карим, забирая ладью.
— Это ты своим пациентам втираешь? — с подозрением спросил Илья.
— Конечно, — Сатин улыбнулся еще шире. Он просто весь светился.
— Надо будет юзерам тоже что-нибудь такое завернуть… — пробормотал Илья, переставляя пешку.
Карим напряженно всматривался в расстановку фигур на доске.
— Ну, задымил, гроссмейстер, — буркнул Илья. — Ходить будешь или как?
Сидели на диване, шахматная доска стояла между ними. Из угла доносилось приглушенное бормотание телевизора: мать Карима, с такими же, как у сына, рожками, безмятежно вязала в кресле перед экраном. В соседней комнате странно похожий на человека отец что-то чертил за компьютером, едва ли отдавая себе отчет, что находится в квартире не один.
Внезапно погас свет.
— Оба-на!
— Что такое? — воскликнули в один голос молодые люди.
В двери появился отец, с горящей зажигалкой в руке.
— Ну ты подумай, а? Два часа работы коту под хвост, — произнес он с досадой.
— Ничего, Артем Андреевич, мы все восстановим, — заявил из темноты Илья.
— Кто это? Илюха, ты, что ли?
— Он уже полтора часа как здесь, — засмеялась мать. — Давайте свечку зажжем, и сходите посмотрите, что там с рубильником…
В этот момент кто-то затарабанил в дверь. Карим, включив подсветку мобильного телефона, пошел открывать. На пороге, в полумраке лестничной площадки, обнаружилась соседка — древняя-древняя старушка Зинаида Михайловна — в вязаной безрукавке поверх халата.
Никто в подъезде не знал, сколько этой женщине лет.
— Каримушка! — крикнула она еще громче, чем только что стучала. — У вас свет есть?
— Нету, тетя Зина, нету. Все погасло, — ответил Карим.
— Нету, да? — переспросила соседка. — А я сидела, чай пила. Сын привез чай — хороший. С этим… с бегермотом…
— С бергамотом, — поправил Карим.
— Да, с бегермотом. И вдруг — раз! И темно. Я вот чашку даже опрокинула…
— Ай-яй-яй, как же вы так, теть Зин? Проходите.
Карим посторонился, освещая старушке дорогу телефоном. В комнате ее встретила мать. Соседка начала рассказывать ей все заново. Отец со свечкой в руке вышел в прихожую.
— Пошли, глянем, что там такое…
Они вышли на темную лестничную площадку. Карим нашарил рукой щиток на стене и, открыв дверцу, передвинул рычажок рубильника. Ничего не произошло. Карим спустился на пару ступенек и глянул в окно.
В домах напротив светились окна, горели и фонари.
«Авария, не иначе», — подумал Сатин.
— Ну что там, сынище? — окликнул его отец.
— Авария местного масштаба, пап. Надо идти в диспетчерскую, — сказал Карим, возвращаясь наверх.
— Опять с ними ругаться, — недовольно произнес отец.
— Ничего, пап, я быстро договорюсь. Все будет нормально.
Пока домашние ждали его в квартире, Карим сбегал в соседнее здание, где помещалась диспетчерская, мастерская по ремонту лифтов и прочие технические службы для жильцов окрестных домов. Через пять минут свет зажегся, а вдобавок наконец-то пришел слесарь из ДЭЗа: чинить домофон в одиннадцатой квартире.
— Что ты им сказал? — поинтересовался Илья, когда Сатин вошел в ярко освещенную комнату.
— Ничего, — развел руками тот. — Поулыбался просто…
— Так это и у меня свет зажегся? — поднялась с кресла прикорнувшая в нем соседка.
— И у вас, тетя Зина, и у вас. Пойдемте, я вас провожу.
— Ой, проводи, Каримушка, проводи, — запричитала бабка. — А то я ведь и очки обронила, не найду сейчас…
— Ну, это теперь надолго, — протянул отец, когда Сатин-младший увел соседку. — Сначала очки, потом выяснится, что телефон сломался, затем, что телевизор перегорел, а после этого — замок закрываться не будет. — Он вздохнул.
— Ну что же делать, ведь ей много лет, а живет одна, — сказала мать.
— Угу. А Каримыч наш безотказный, и все на нем ездят, — не преминул вставить свои пять копеек Илья.
Тем временем Карим нашел в квартире у Зинаиды Михайловны завалившиеся под зеркало очки. Телефон и телевизор, к счастью, не пострадали, а вот лампочка в ванной перегорела. При этом соседка заявила, что ей скучно сидеть одной в темноте — хотя во всей остальной квартире свет исправно включался. Пришлось на время отвести ее снова к родителям Карима.
Оставив соседку на попечение родным и Илье, Сатин надел куртку и отправился покупать лампочку.
У подъезда на лавочке сидел местный алкоголик Вова, небритый и нестриженый, в засаленном пиджаке неопределенного цвета, и тоскливым взором смотрел на звездное небо.
— Каримыч! — воодушевился он, увидев Сатина, и ударил себя кулаком в грудь. — Дай пятьдесят рублей! Трубы горят…
— Бросал бы ты пить, Вова, — остановившись, вздохнул Карим.
— Н-не могу, — мотнув головой, сказал Вова. — Мотивации нет. Помоги, а? В последний раз. — Он смотрел на Сатина полными собачьей преданности глазами.
— Да если б в последний, — вновь вздохнул тот.
Подойдя вплотную к Вове, Карим вытянул руку и щелкнул пальцами. Над головой алкоголика в полутьме что-то вспыхнуло и тут же погасло.
— Ну что, легче? — спросил Карим, опуская руку.
— Д-да. Легче! — кивнул Вова. — Как ты это делаешь?
— Уметь надо, — улыбнулся Карим и зашагал своей дорогой.
Пока он ходил за лампочкой, Илья восстанавливал на жестком диске документы Сатина-старшего, а Зинаида Михайловна рассказывала матери Карима, какой у той хороший сын:
— Вот иду я с рынка, а навстречу мальчонка на лисапеде едет. Быстро так едет. Маленький мальчонка, а лисапед большой. Думаю: не дай бог сейчас о камень навернется. И только подумала: точно. Раз — и готово! Падает вместе с лисапедом своим, и в рев. А все идут себе мимо, и всем его жалко, но никто не подходит. Вдруг выбегает Каримушка — и откуда он взялся, я его даже не приметила сначала. Бежит — и к пацану. Поднял его на ноги, к лисапеду колесо приделал — отвалилось колесо-то. И дальше пошел. Одним махом приделал колесо-то. А мальчонка остался. И реветь перестал. Всем помогает. Всем помогает!
Тут раздался стук в дверь, мать пошла открывать.
На пороге стояли соседи сверху: молодая женщина с заплаканной дочкой лет восьми. На головах у обеих были такие же рожки, как у Карима и его матери. Кроме того, через отверстие, проделанное сзади в шортах ребенка, выглядывал хвостик. Между рогами на лбу девочки красовалась огромная красно-синяя шишка.
— Добрый день, Айгуль. Дома ли твой сын? — приветливо спросила женщина.
— Нет, но скоро вернется. Проходи, Лариса.
— Здравствуйте, тетя Гуля, — пролепетала девочка.
— Здравствуй, здравствуй, Даша. Что это у тебя? — Айгуль показала на шишку.
— Упала, — хныкнула девочка.
— Потому и пришли, — вздохнула ее мать. — Пусть доктор посмотрит.
…Когда Карим вернулся домой, он застал в квартире не только тетю Зину и Ларису с дочкой, но и соседа снизу, так и не объяснившего толком, что же ему надо. Похоже, он просто хотел пообщаться.
Карим вкрутил лампочку в ванной у Зинаиды Михайловны, осмотрел шишку Даши и чем-то ее намазал. Девочка сразу же повеселела: видимо, перестало болеть. Поговорил с соседом о политике. Разошлись глубоко за полночь, уже после того, как выполнивший свою миссию Илья уехал к себе в Москву.
— Станция метро «Театральная». Переход на станции «Площадь Революции» и «Охотный Ряд», — объявил хорошо поставленный голос.
Илья Скоробогатов выпрыгнул из вагона и, быстро глянув на экран мобильного телефона, устремился в переход на Сокольническую линию. Он, как всегда в понедельник утром, задержался, потому что воскресенье провел у родителей. Они жили в Третьем Лихачевском переулке, довольно далеко от метро, а маршрутки с утра набиты под завязку.
С тех пор как Илья развелся — а случилось это ровно три месяца назад, двадцать девятого декабря, — ночевки у «предков» стали регулярными. Это устраивало и его, благо родители перестали пилить любимого сына, что тот совсем не появляется, и самих родителей — чадо накормлено и обстирано, хотя бы и раз в неделю. Они, особенно мама, все еще считали двадцатитрехлетнего отпрыска ребенком.
Илья миновал переход, по дороге уловив краем уха сетования пожилой дамы в шляпке, что из-за последних переделок при подъеме на «Охотный Ряд» на стенах не видно сцен балета. Скоробогатов даже успел удивиться: почему всегда кто-нибудь вспоминает про эти барельефы? Он, например, их не замечает, даже когда идет в обратном направлении — с красной ветки на зеленую.
Поезд «Красная стрела» как раз подходил к станции.
Скоробогатов рванул было к ближайшим дверям, но внезапно остановился. Илья был довольно высокого роста, и через головы заходивших людей увидел в глубине вагона женщину. Он даже не придал значения тому, как она одета, и не смог бы, наверное, описать черты ее лица. Все внимание приковали глаза — они были кроваво-красными. И тут же рядом с этой женщиной он с удивлением увидел четырех мужчин с такими же красными глазами. Но даже не это поразило Скоробогатова больше всего.
Вокруг каждого из них словно дрожал воздух, отчего их фигуры казались окутанными маревом.
С трудом оторвавшись от впечатляющего зрелища, Илья интуитивно двинулся в другой вагон, головной, и вскочил в поезд, когда двери уже закрывались. Уцепившись за поручень, он еще некоторое время смотрел сквозь прозрачную дверь в соседний вагон, потом отвернулся, размышляя, что бы это могло значить.
Его знаний хватало для того, чтобы понять, какого рода существ он встретил, и то, как они выглядели, ему совершенно не понравилось.
Потом Илья спохватился, что все-таки опаздывает на работу, и думать забыл о странных типах. Начал прикидывать, стоит на выходе ловить такси или обойтись маршруткой.