Этот момент он запомнил надолго — словно совпали элементы головоломки, и беспорядочный хаос мыслей сменился четким, направленным усилием. Хулиган с криком пнул воздух в том месте, куда должен был упасть Иво. Второй растерянно смотрел то на стоящего противника, то на место, куда тот вроде бы свалился, а потом замотал головой, развернулся и побежал.

А несостоявшаяся жертва аккуратно подсекла увлеченно пинающего воздух агрессора, подхватила сверток и помчалась в другую сторону.

Отбежав на достаточное расстояние, Иво неожиданно почувствовал, что совсем недалеко происходит что-то странное. Ощущение было похоже на болезнь с высокой температурой, когда бросает то в жар, то в холод, но все это накатывало не изнутри, а снаружи, причем с определенного направления.

Сориентировавшись, парень осознал — что-то происходит в том месте, которое он до недавнего времени называл домом.

Не задержавшись ни на секунду, он побежал. Перемахнул с ходу ограду, увернулся от аккуратной старушки с двумя гвоздичками в руке, и через минуту вбежал в дом.

Эддинг лежал навзничь, вытянувшись на грязном полу. Между головой и шеей было пустое пространство, а из тела торчали шесть странных, изготовленных вроде бы из кости кинжалов.

Иво, чувствуя, что надо что-то сделать, но не понимая, что именно, выскочил на улицу. Жаркий, плавящий солнцем город июльский день казался спокойным и мирным. Это было обманом — Иво чувствовал, что убийство произошло совсем недавно, но понять, куда делись преступники, не мог.

Вернувшись в комнату, парень сел на колени около трупа и зарыдал. Между ним и Эддингом никогда не было особой близости, приемный отец не таскал маленького Иво на шее, не учил играть в футбол и не объяснял, как нужно вести себя с девчонками.

Они не смотрели вместе кино — да и телевизора-то у них не было. Эддинг просто время от времени, очень нечасто, говорил Иво, чего делать нельзя и еще реже жестко рекомендовал что-то делать именно так. Последние лет пять приемный отец не занимался уборкой, ел только то, что готовил Иво, а сам все больше сидел, потягивая из пиалы коньяк, и наблюдал за ним.

Но все это было неважно, потому что все эти годы Иво точно знал, что его тыл надежно прикрыт. Что надо решать проблемы самому, — но если вдруг появится что-то, с чем ему никак не справиться, то придет отец и поможет.

И вот «что-то» появилось, — а приемный отец, неожиданно костлявый и маленький, лежит в луже иссиня-черной крови и справиться уже ни с чем не сможет.

А значит, теперь именно на Иво лежит задача понять, что происходит, и отомстить за его смерть. Парень даже не подумал о том, что совсем недавно, буквально час назад, Эддинг выставил его из дома.

Он просто осознал, в чем его долг, и решил выполнить задуманное, даже не подозревая о том, что это логическое построение наверняка бы очень заинтересовало слаш, ставившего эксперимент на приемном сыне.

Тщательно осмотрев комнату, Иво нашел под матрасом восемьсот рублей и потрепанный паспорт на имя Эдуарда Фердинандовича Грабина, сорок второго года рождения. Отец не выглядел на шестьдесят лет, но это было отмечено вскользь, так как к делу не относилось.

Простучав на предмет тайников все стены, а затем и мебель, Иво не без труда обнаружил, что толстая столешница на самом деле гораздо изящнее — а там, где видится простой массив дерева, есть узкий и тонкий выдвижной ящик.

В нем лежали угрожающего вида инструменты, похожие на пыточные, несколько обычных грелок, наполненных чем-то жидким, два коричневых резных жезла и с десяток мелких склянок разной формы. В дальнем углу ящика Иво обнаружил телефон «Эрикссон», мигающий красным огоньком, а рядом — зарядное устройство.

В аппарате был забит только один контакт, некто «11». Иво вздохнул и набрал номер. Ответили почти сразу — видимо, хозяин номера держал телефон гораздо ближе к себе, чем Эддинг.

— У тебя проблемы? — без приветствия спросил тихий, вкрадчивый голос.

— Меня зовут Иво Эдуардович, с кем я разговариваю? — вопросом на вопрос ответил парень.

— Тебе не понравится ответ… Хотя… Иво? Зверушка Эддинга? Можешь считать меня пресс-секретарем Петербургской черной сферы, хотя это совершенно не соответствует действительности. Что с Эддингом?

— Он мертв… Его убили…

— Ты уверен? Это не так-то просто, и если он лежит в луже крови с кучей ран и не дышит, это еще ничего не значит.

— В нем шесть костяных ножей и его голова отрезана.

— Тогда да. — Собеседник на мгновение задумался. — Уходи оттуда и не возвращайся ни в коем случае. О теле мы позаботимся. И еще. Иво, не хвастайся тем, что тебя воспитывал слаш. Одни будут тебя считать лжецом, другие отнесутся как к увечному.

Телефон протяжно пискнул и выключился. Иво подсоединил его к зарядке, сел на пол возле трупа и развернул небрежно замотанный сверток. Под книгой обнаружился конверт с пятью тысячами рублей. Деньги это были небольшие, едва снять комнату и кое-как прожить месяц, но Иво никогда в жизни не держал в руках даже такой суммы. Кроме того, получалось, что Эддинг отдал ему большую часть имеющейся наличности, оставив себе значительно меньше.

Карты, обещанной приемным отцом, в свертке не оказалось. Иво потряс книгу, затем, сосредоточившись, открыл ее и снова по-тряс — ничего из увесистого тома не выпало.

Это выглядело странным.

Иво встал, сунул в карман телефон, почти не успевший восполнить заряд, и в очередной раз за день вышел из дома. Оглянувшись, парень пристально посмотрел на него — неказистый, приземистый, с дырявой в нескольких местах крышей барак выглядел нежилым давно, но стал таковым только сейчас. Иво неожиданно остро понял — он сюда больше не вернется. Никогда.

И зашагал к Василеостровской. По дороге он несколько раз ловил на себе озадаченные взгляды прохожих, а задумчивый громадный мужик с белоснежными крыльями за спиной, куривший на козырьке над магазином, даже сделал Иво некий жест, словно бы смотрел в зеркальце и накрашивался.

Парень оглядел себя — да, вид у него был помятый, но ничего криминального не наблюдалось. Ощупал лицо — и обнаружил на щеке грязь, размазанную слезами. Отошел в сторону, тщательно вытерся рукавом, оглянулся и кивком поблагодарил крылатого. Впрочем, тот никак на это не отреагировал, только шагнул с козырька и полетел — но невысоко, едва-едва над проводами.

Купив пару жетонов, Иво спустился под землю и лишь в вагоне метро понял, что ехать ему некуда. Из рассказов одноклассников он знал, что в городе есть несколько мест, где собирается неформальная молодежь — по слухам, там можно было договориться о ночлеге, найти выпивку и якобы интересную компанию.

Из услышанного когда-то разговора двух бабушек на кладбище Иво также знал, что в православных церквях и соборах можно поговорить с батюшкой, прикинувшись паломником, и получить еду и койку.

Но он не доверял ни своему обаянию, ни актерскому таланту. Кроме того, надо было попробовать как-то выйти на убийц Эддинга.

Иво с тоской подумал о том, что мысль о поступлении в медицинский теперь точно придется отложить надолго — без дома, без работы, без возможности подготовиться шансов не было. Мелькнуло — а как же Ленка? Неужели он ее больше никогда не увидит? — и тут же парень переключился на размышления о более насущных проблемах.

Полупустой вагон тронулся, и в этот момент в голову Иво пришла мысль. Он раскрыл сверток, в котором осталась только книга, отложил ее в сторону и посмотрел на тряпку, в которую был завернут том.

Обычная серая ткань под пристальным взглядом словно подернулась пленкой, и на ней проявилась карта Петербурга и его окрестностей. Названий и рисунков не было, но то здесь, то там возникли небольшие пятна самых разных цветов.

Были здесь два оранжевых на севере города, несколько зеленых и белых. Большое пространство в центре, захватывающее Петро-градку и Васильевский остров, было испещрено пятнами, заштрихованными красными, серыми, оранжевыми и зелеными линиями. Но больше всего Иво заинтересовали коричневые пятна, которых на карте было не меньше десятка.

Эддинг сказал, что ему нужно обратиться к представителям коричневой сферы, своей, родной. Это имело смысл — и Иво по наитию выбрал не самые большие, но и не самые маленькие пятна неподалеку от центра. Одно находилось рядом с Сенной площадью, другое — неподалеку от Адмиралтейских верфей.

Иво выскочил из вагона в последний момент, обнаружив, что поезд стоит на станции «Гостиный двор», в одной руке у него была книга Феофана, в другой — карта. В переходе он аккуратно сложил тряпку и сунул ее в задний карман потрепанных и коротковатых джинсов, а книгу — в громадный внутренний карман ветровки, отчего куртку тут же перекосило — телефон с зарядкой, лежащий с другой стороны, был гораздо легче.

Перегон до «Сенной» он проехал стоя — мест не было. Поднимаясь на эскалаторе, Иво обдумывал тактику — надо было как-то найти пресловутых «коричневых», магов-людей. Проблема заключалась в том, что если чародеев других сфер искать было проще простого — они сильно отличались от людей, — то своих слабому и в теории, и в практике магии Иво было не отличить от обычных прохожих. А напрягаться, чтобы постоянно видеть тела Силы, парень не мог — ему для этого совершенно точно не хватало энергии.

Впрочем, как оказалось, проблемы в этом не было — сразу на выходе из метро к Иво подошел милиционер, грубо взял под локоть и спросил:

— Турист?

— Нет, я на Васильевском живу, — спокойно ответил Иво.

— «Ложа Петра и Павла»? — удивился сержант, и глаза его сузились.

— Какая ложа? — Иво попытался вырвать руку — безуспешно, и тут же почувствовал мурашки, показывающие, что его осматривают — и не просто так, а с помощью магии. Такие, проникающие вглубь взгляды, он время от времени ловил — как правило, от нелюдей. — Послушайте, у меня есть к вам разговор…

— Пойдем, наговоришься еще, — сержант ловко вывернул руку Иво таким образом, что со стороны казалось, что они просто идут под руку, а на деле парень был вынужден шагать рядом с милиционером. — Васильевский остров — не лучшая рекомендация в наше время. Про «коричневых» в «Ложе» я не слышал, но подстраховаться надо.

В отделении милиции оказалось на удивление прохладно. Заперев парня в «обезьянник», сержант повесил на решетку изогнутый гвоздь и предупредил:

— Попытаешься выбраться — сработает сигнализация. Сиди без фокусов, жди старшого.

Иво сел в угол, достал книгу и принялся читать ее с самого начала. Из предисловия стало ясно, что написал ее Феофан Прокопович, один из сподвижников Петра Первого, сильный маг и видный деятель православной церкви. Конечно, про себя он мог и соврать, но по стилю чувствовалось, что автор действительно неглупый и уверенный в себе человек, который при этом заранее уважает любого, кто читает его книгу.

Время от времени Феофан ссылался на другие источники, о которых Иво никогда ничего не слышал: «Ораторий» Генсера, «Лють» Отрепьева, «Трижды сожженную рукопись» Игнатия Лойолы и другие.

Книга не была автобиографией, географическим справочником, приключенческим романом или учебником магии. Она совмещала в себе сразу все и являлась даже чем-то большим. Из фолианта Иво узнал, что люди — это всего лишь одна сфера из двенадцати, прочитал едкие описания десяти других и смутное, полное намеков упоминание одиннадцатой. С особым интересом одолел кусок, посвященный слаш:

«Черная сфера — источник страха, живут одиноко, внутренней злобы или доброты не имеют, умеют говорить с мертвыми. Телесной силы они необычайной, умирать не любят и терпят боль без судорог и метаний. Симпатий и антипатий в других сферах не имеют, праздного любопытства не терпят, чудеса творят страшные».

Сразу после сфер автор без всякой логики перешел к описанию трактиров на дороге из Москвы в Петербург: одни всячески рекомендовал, от других предлагал держаться как можно дальше.

Также иногда Феофан загадывал что-то вроде загадок — например, указывал, что у него есть источник мощи, но скрыт он ото всех, и даже пояснял, как его найти, но настолько путано и туманно, что сделать это было наверняка невозможно — «меж двух небесных элохим, на уровне глубокого подвала».

Увлекшись чтением, Иво не заметил, как прошло больше трех часов. Подняв в какой-то момент глаза, он понял, что напротив сидит крепкий старик и пристально на него смотрит.

— Меня зовут Василий Сергеевич, — мягко произнес тот. — А тебя?

— Иво Эдуардович, — с готовностью ответил парень.

— Плохо имя с отчеством сочетается, — заметил собеседник. — Насколько я вижу, ты не подсоединен к источнику. Мозолей на теле Силы нет, но само тело не очень характерное для человека. Книжку читаешь необычную, неплохая, кстати, копия, и сохранность хорошая. Да еще живешь на Васильевском острове. Кто ты, Иво Эдуардович? Расскажи то, что, как ты думаешь, мне нужно знать.

Старик взмахнул рукой, и парень неожиданно почувствовал острый приступ желания рассказать собеседнику все. Начиная с того, как Эддинг вынул недоношенного ребенка из мертвой женщины, и заканчивая встречей на Сенной с сержантом милиции.

Иво мотнул головой, сопротивляясь порыву.

Дед удивленно расширил глаза:

— Блок? Амулет, которого я не вижу? Парень, ты понимаешь, что, упираясь, делаешь себе только хуже?

Он еще раз взмахнул рукой, но на этот раз — резче, и словно додавливая кистью.

— Я родился восемнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Отец неизвестен, мать погибла перед родами. Выходил и вырастил меня слаш Эддинг, отпрыск Фиона. Сегодня Эддинг был убит неизвестными. В наследство мне достались эта книга, карта Петербурга и пять тысяч рублей. Я приехал на Сенную площадь, чтобы найти магов коричневой сферы, которые помогут мне обучиться и отыскать убийц приемного отца. — С каждым словом Иво становилось все легче.

— Это многое объясняет, — старик усмехнулся. — Дети легко адаптируются. Лично я даже полчаса рядом со слаш переношу с трудом, а ты жил около одного из них семнадцать лет, естественно, у тебя выработалась привычка. Странная история, но я тебе верю — придумать слаш, который бы взял на воспитание человеческого ребенка, — невозможно. Это оксюморон. Хотя, как я слышал, иногда они рождаются из мертвых тел, возможно, он как-то провел параллель с собой. С другой стороны, кто я такой, чтобы копаться в логике и психологии черных?

— Вы поможете мне отомстить за отца? — с надеждой спросил Иво.

— Отомстить за слаш, убитого на Васильевском острове? Даже расследование будет отличным поводом к войне с «Ложей», а мы лавируем уже два десятилетия, не давая им ни единой зацепки. Мальчик, кто бы ни убил твоего приемного отца — были ли это другие слаш или члены «Ложи Петра и Павла», сильнейшего объединения магов Санкт-Петербурга… Лучший тебе совет — забыть. Ни с первыми, ни со вторыми дела иметь не стоит. Сотрут в порошок и не заметят.

За спиной старика в помещение вошел капитан милиции — светловолосый мужчина средних лет. Не обращая внимания на собеседников, он подошел к окну, выглянул в него, затем звучно высморкался в носовой платок, пробормотал: «Так, так, так», и вышел.

— Он нас не видит и не слышит, я отвел ему глаза, — пояснил Василий Сергеевич. — Резюмируя, молодой человек, я не могу предложить вам поддержки «Третьего отряда» — так называется наше объединение. Устройтесь на работу, а через год пойдете в армию. Там отслужите полный срок, а мы будем смотреть за вами, присылать посылки, при необходимости ограждать от слишком навязчивых старослужащих и офицеров. За это время станет ясно — интересуется вами кто-то или вы всем безразличны. Кроме того, вы получите отличный урок субординации, что сделает вас более ценным кадром. Основная проблема молодых магов — желание все делать по-своему. Неумение подчиняться и расставлять приоритеты я тоже не считаю достоинством.

— Я все-таки попробую найти тех, кто поможет мне в расследовании смерти отца прямо сейчас, — упрямо заявил Иво.

— Ваше право, — вздохнул старик. — Насколько я понимаю, идти вам все равно некуда — поэтому предлагаю наше гостеприимство на одну ночь. Ни нас, ни вас это ни к чему не обязывает. Согласны?

— Согласен, — Иво улыбнулся.

— Ах, еще момент… — Старик помрачнел. — Если «Ложа Петра и Павла» потребует выдать вас, мы выдадим. Драться за чужака у нас нет возможности. Но, оценивая подобную вероятность, я полагаю ее ничтожной.

— Что? — не сообразил Иво.

— Девяносто девять процентов за то, что вы, молодой человек, никому не нужны. А значит, спокойно можете умыться, что вам явно не помешает, поужинать, что тоже немаловажно, и выспаться, что уж точно необходимо. И все это — в спокойном месте.

— Я согласен, — Иво с тоской посмотрел в окно. Солнце скрылось за домами, в Петербурге стремительно темнело — белые ночи уже кончились.

Детство тоже ушло в прошлое, и, наверное, юность — с ним. Впереди была взрослая жизнь, о которой парень имел весьма смутное представление.

Глава 3

Утро красило Петропавловку в розовый цвет. Двое шли по стене выстроенной Петром крепости.

— Хорошие новости — альв где-то в городе, — худощавый мужчина с красными глазами обнажил в улыбке длинные клыки. — Более того, он на нашей территории.

— Хорошей новостью была бы его смерть или поимка, Александр, — собеседник красноглазого, плотный мужчина с виду едва за пятьдесят, отличался приплюснутым носом, зелеными глазами и мощным торсом под обтягивающей футболкой. — Альв убил Алишера и тяжело ранил Анну. Она теперь спит, восстанавливая силы, и будет спать еще не один месяц. Если об этом узнают наши соседи…

Мужчины переглянулись.

Оба они принадлежали к самому могущественному клану в Санкт-Петербурге. «Ложа Петра и Павла» за последние полвека увеличила свою территорию втрое, подминая под себя или уговаривая окружающие объединения магов и получая все новые и новые источники.

Но авторитет «Ложи» покоился на ее силе, и если окружающие почувствуют хоть малейшее проявление слабости, то каждый немедленно вспомнит прошлые унижения.

— Я считаю, что альв должен быть пойман, он слишком хороший инструмент, другого такого мы быстро найти не сможем, — тщательно подбирая слова, заявил Александр. — Я оставил ему выход на один источник не для того, чтобы убить, а для того, чтобы поймать и использовать. Худшего наказания для него придумать нельзя, а оставить мальчишку безнаказанным — значит показать слабость.

— Мы не можем позволить себе неустойчивости, только не сейчас, — Креон подошел к краю стены и взмахнул рукой. — Через полтора года в Петербург перевезут Государственную думу, вопрос уже решен. Перевезут на нашу территорию — мы наконец-то получим рычаг, с помощью которого сможем влиять на события в масштабах страны! Рамаажиэни был хорошим инструментом, но он сломался, и надо с этим жить. Не сможешь поймать — убей без сожаления! Замену альву обеспечили? Что молчишь? Насколько я знаю, вы, верог, физически не можете проглотить собственный язык.

— Рамос привез оборотня, но отказался выдать его грузовой компании. Я сам об этом узнал только сейчас, мы пытаемся договориться о способе транспортировки.

Креон медленно повернул голову к собеседнику и, прищурив пронзительно-зеленые глаза, тихо произнес: