Вино и драконы
Из мутной воды выглянуло отражение опухшего лица. Темные глаза и такие же темные взлохмаченные волосы в полутьме казались совершенно черными. Незнакомец выглядел не то смертельно усталым, не то больным. Можно было подумать, что у него выдалась непростая ночка.
Эти догадки были близки к истине. Лицо в отражении стало немного больше, а затем поморщилось, отчего нос-картошка превратился в переваренный корень сельдерея.
— Ух, демоны тебя возьми! — Лю отпрянул от бочки и быстро заморгал.
Забористый тухлый запах на миг лишил его всех чувств, и понадобилось время, чтобы прийти в себя.
— Это пить я точно не стану…
— Чего ты там шумишь? — послышалось сиплое ворчание Жу Пеня.
Лю протер глаза и посмотрел на зарывшегося в сено друга.
— Водички бы.
— Тут где-то это… — Малыш, не желая просыпаться, слепо пошарил возле себя. — …кувшинчик с рисовым вином оставался.
— Ну уж нет, — от одной только мысли о выпивке Лю замутило. — Сам пей это свое… вино.
Он вышел из-под навеса, где их с Жу Пенем оставил на ночь торговец Тин Тей, зевнул во весь рот и потянулся. Где-то в глубине двора раздавалось хрюканье поросят и била копытом лошадь. Солнце приближалось к полудню. Оно уже набрало силу и начало испепелять город горячими лучами. В такое время лучше сидеть в тени, пить чай и отдыхать. Так, по крайней мере, делают горожане. Лю давно забыл вкус чая и не мог себе позволить сидеть без дела.
— О, мастер Лю, — послышался голос Тин Тея.
Из дверей кособокого глинобитного домика вынырнул торговец. Он выглядел счастливым и довольным, хотя ночью налегал на вино не меньше остальных.
Лю снова поморщился.
— Прошу-прошу, проходи! У меня есть то, что поставит тебя на ноги.
Как в тумане, Лю пересек двор, распугав стайку наглых кур, пошатываясь, поднялся по невысокой, но крутой лестнице и ввалился в дом. Именно здесь произошла ночная битва с рисовым вином. Бедное убранство единственной комнаты было перевернуто вверх дном. Всюду валялись черепки разбитых кувшинов, виднелись пятна пролитых напитков, а на потолке, где на цепи должен был висеть подсвечник, красовалась высушенная козья шкура.
Лю ошарашенно помотал головой.
— Здесь будто стадо быков побывало.
— Ваш друг вчера немного перебрал, — послышался чей-то голос. — По его милости мы сидели полночи без света.
Лю присмотрелся к седобородому старцу с внушительными седыми бровями и с бородкой, одетому в простую желтоватую тунику. Он сидел на коленях в углу комнаты с закрытыми глазами и покуривал длинную трубку. В памяти промелькнули образы ночной посиделки. Юноша смутно припомнил кутерьму, устроенную Жу Пенем. Толстяк в одиночку осушил целый бочонок вина, затем попытался вырваться на улицу и найти ростовщика, который отнял у торговца деньги и повозку с товаром, а после начал горланить старые уличные песни. Но своим голосом хриплого горного медведя Малыш блистал не в одиночку. Ему вторили звонкие струны гуцинь, которые ловко перебирал гость Тин Тея — тот самый старец, что сидел сейчас в углу.
— Что же ты застыл, юный Лао, хе-хе. — Старик выпустил облако табачного дыма. — Проходи, я дам тебе средство от винной болезни.
Лю послушно сел рядом и принял из рук мужчины блюдо с прозрачной жидкостью без запаха и вкуса. Стоило ее выпить, как туман в голове рассеялся, а по рукам и ногам растеклась бодрящая прохлада.
— Спасибо, э-э, как вас там… — начал было Лю и запнулся, не сумев вспомнить имя старика.
— Ши-Фу, — подсказал тот. — Можешь звать меня так. Хотя от своего настоящего имени я отказался давным-давно.
— Я мало что помню о прошедшей ночи.
— Вино наполняет сердце человека радостью. — Ши-Фу так и не открыл глаз, лишь улыбнулся и покачал головой. — Но вместе с печалью отнимает ум, юный Ляо.
— Я — Лю.
Старик рассмеялся и хлопнул себя по лбу:
— Вот видишь? Об этом я и говорю!
С улицы прибежал Тин Тей, неся в руках несколько куриных яиц.
— Я раздобыл для нас завтрак, друзья!
— Замечательные вести, — сквозь дым ответил Ши-Фу.
В ожидании еды Лю решил поддержать разговор и обратился к старику:
— Как вы познакомились с Тин Теем?
— Помочь страннику — дело богоугодное. Наш общий друг встретил меня по пути из Рисовых краев в Лоян и предложил подвезти до города.
— На той самой повозке, что забрали солдаты? — смекнул Лю.
— Именно так, — вздохнул Ши-Фу. — Некоторые люди множат зло, не понимая, что оно вернется к ним сторицей. Равно как и добро.
— Так, а ваше имя? Вы сказали, что отказались от него.
— Я — монах. — Мужчина приник к трубке и выпустил новое облако. — У меня нет ни имени, ни дома. Только вера и жажда распространять учение Древних Прародителей.
— Ни разу не встречал монаха. — Лю с интересом подался вперед. — Чем же вы занимаетесь?
— Странствую. Я обошел всю Империю, от края бурных приливов на севере до тенистых джунглей на юге, от чистых вод Желтого моря на западе до пустынных руин на востоке.
Лю никогда не задумывался о величине мира. Раньше его мало интересовали окружающие земли, ведь вся жизнь юноши прошла среди грязных столичных улиц. Но теперь, когда он встретил человека, который повидал целый мир, в Лю вдруг загорелось любопытство.
— И зачем вы бродите туда-сюда?
— Такова моя задача, — пожал плечами старик. — Моя роль в этой жизни. Я хожу из города в город, рассказываю о своем братстве и жизни в Храме семи ветров и несу людям знание о Древних Прародителях.
— Храм семи ветров?
— Да-а, восхитительное место! — воскликнул Ши-Фу. — Край прекрасных па́год и высоких башен, вечнозеленых деревьев и небесно-чистых водопадов далеко на севере, среди гор и туманов. Вряд ли мне доведется вернуться туда, но как бы я хотел увидеть его еще раз! — С этими словами монах наконец-то поднял веки, и Лю непроизвольно вздрогнул. Ши-Фу был слеп. От пустого взгляда его белых, как молоко, глаз по спине юноши пробежал холодок.
— Ты, наверное, гадаешь, — он снова улыбнулся, — как слепец может познавать мир да еще и путешествовать?
Лю кивнул, не подумав, что старик не мог этого увидеть.
— Все дело в благодати Древних Прародителей, — продолжил монах.
— Кто это?
— Мастер Лю! — раздался удивленный возглас Тин Тея, который тщетно пытался растопить крохотную глиняную печь возле входа. — Неужели родители не рассказывали тебе о создателях всего сущего? Сказания о драконах, что спят глубоко в недрах земли? — Торговец рассеянно развел руками. — Легенды о сотворении мира четырьмя драконами? Эти истории стары как мир!
— Мои родители… — Лю тяжко вздохнул и поник. — …умерли. Много лет назад. Некому было рассказывать мне сказки.
— Ох, прости. — Тин Тей покраснел и спешно вернулся к своему занятию.
— Сочувствую, юный Ляо, — сказал монах. — Наверное, тяжело было отпустить их и смириться.
— Я был слишком мал. — Лю посмотрел в белые глаза старика и решил сменить тему: — Так кто эти Древние Прародители?
— Ты знал бы больше, если бы посещал храмы. Однако наш дорогой друг Тин Тей верно подметил, назвав их создателями мира. Но в одном он неправ.
— В чем же?
Ши-Фу наклонился вплотную к юноше и прошептал:
— В том, что они — просто легенда.
— То есть вы хотите сказать, — недоверчиво хмыкнул Лю, — что где-то живут… драконы? Самые настоящие драконы?
— Тебе же известно, юный Ляо, что наш мир наполнен небесной силой Дзинь и темной Хань? Их баланс, их гармоничное слияние служат источником магии. Она пронизывает каждую частичку, каждую букашку, и даже сейчас в этой комнате ей нашлось место. Одаренные люди способны использовать магию, чтобы творить удивительные вещи! И при этом ты ставишь под сомнение существование древних существ, что породили мир и нас с тобой?
— Я… не знаю. — Юноша насупился и сжал кулаки. — Где же они, эти «создатели»? Почему не вмешаются?
— И куда же они должны вмешаться?
— В мире столько несправедливости, — нахмурился Лю. — Люди пропадают, умирают от голода, пытаются выжить там, где толстосумы из прекрасных дворцов наслаждаются жизнью. Ради чего этим Прародителям было нас создавать, если теперь от них нет никакой помощи?
— По-твоему, родитель должен опекать дитя до самой старости?
— По-моему, если взрастил рисовое зернышко, его нужно оберегать от сорняков и засухи.
Ши-Фу всплеснул руками и рассмеялся.
— Ты мудр не по годам, юный Ляо! Либо подкован в выращивании риса. Но что происходит, когда зернышко дает всходы?
Лю на миг растерялся и тихо ответил:
— Их съедают.
— А родитель съедает свое дитя?
— Нет.
— Нет. — Монах по-отечески потрепал юношу по плечу. — Древние дали нам право жить своей жизнью и ушли в забвенье. Но их благодать, их дары до сих пор рассеяны по всему миру. Думаю, можно сказать, что из-за них я лишился зрения. И именно благодаря им я начал видеть больше, чем до этого.
Ненадолго в доме повисло молчание, прерываемое лишь треском огня. Тин Тей совладал с необузданной печью, и вскоре в воздухе потянуло манящим ароматом жареных яиц.
Лишь спустя некоторое время Лю решился задать вопрос, терзавший его весь разговор: