Том Кроссхилл

Кошачий король Гаваны

Посвящается Т.К.

Часть первая

Этот кот умеет танцевать

Глава 1

Я встречаю Ану Кабреру

Через несколько страниц я встречу Ану Кабреру.

Это называется «выполнить обещание публике». Например, загружаю я видео под названием «OMG, самый очаровательный котенок в мире, делает сальто назад!». Тот, кто прочтет, наверняка захочет кликнуть. Это крючок. Нет, я не хочу поймать рыбу. Я хочу, чтобы рыба пошла и рассказала своим друзьям, как это круто — попасться на крючок. Если бы меня интересовали ретвиты и перепосты, заманил бы в клип звезду покруче Пушистера.

Я иду на шаг дальше. Вы открываете видео, ожидая кошачью акробатику. Видите котенка на батуте. Пушистер прыгает, отскакивает, перекувыркивается — только посмотрите на него! Пока все в порядке.

Потом начинает играть «Eye of the Tiger», картинка замедляется, и вы вдруг замечаете что-то позади котенка. Да, да, это брандспойт!

Котенок цепляет когтями рычаги. Вода вырывается из брандспойта. Пушистер взмывает в небо во всем блеске своей славы.

Экран темнеет. Голос Сэмюэля Л. Джексона рычит: «Я умею делать сальто назад». А потом быстро: «При создании этого фильма ни один котенок не пострадал».

Вот что я называю кошачьим видео. Миллион кликов гарантирован.

Возьмите эту книгу. Я назвал ее «Кошачий король Гаваны». Кошачьи, Куба — два убойных тега для максимального эффекта.

Я выполню то, что обещаю: проведу вас по главным улицам Гаваны, полным зажигательной сальсы, опасной романтики и кошек. Особенно забавных. Но это лишь приманка — Пушистер, что делает кувырок назад. Хотите сумасшедшего полета котенка через все небо? Читайте книгу.

Но эй, кто я вообще такой? Всего лишь Рик Гутьеррес, последний кот-гуляка. Под таким именем я известен на своем сайте кОтострофа. ком. У нас тридцать процентов всего неютубовского кошачьего видео. Мои приятели по Манхэттенскому университету называют меня «тот самый парень-кот».

Что возвращает нас обратно к Ане Кабрере.

* * *

Двое людей привели меня к встрече с Аной.

Первая — Рейчел Шоу, любительница панк-рока и моя первая и единственная девушка.

— Есть что-то глубоко экзистенциальное в том, чтобы ждать электричку в три часа утра, — было первое, что я от нее услышал.

— Ээ… мм… ага… — услышала она от меня в ответ.

Однако это Рейчел не остановило. Мы так и не сели на тот поезд, а несколько часов спустя уже целовались на Вильямсбургском мосту.

Рейчел была рыжеволосой любительницей фильмов Пабста и поэзии Гинсберга, а еще настоящим ураганом. С ней я, унылый домосед, вдруг стал парнем, который подпевает «Рамоунз», гуляет босиком по Бродвею в три часа утра и облизывает крышечку низкокалорийного йогурта. За несколько следующих месяцев дальше поцелуев у нас дело не зашло, но я и не пытался форсировать события. Просто думал, что могу провести с Рейчел всю жизнь.

А она бросила меня двадцатого января, на мое шестнадцатилетие.

Рейчел пришла ко мне с неожиданным подарком — двумя билетами на сегодняшний концерт «Эмейзболс Грув» в клубе «Бердленд».

— Это новое течение в панк-джазе, — пояснила она, примостившись на краю стола и болтая длинными босыми ногами в рваных штанинах. — Они потрясающие, крутые, и у них отличный грув. Начало через час. Пошли.

— Звучит клево, — ответил я, хотя предпочел бы остаться дома и свернуться калачиком. А сам кликнул по своему сайту. — Подожди, сейчас загружу кОтострофу месяца.

— Слушай, — начала Рейчел пятнадцать минут спустя, развлекаясь тем, что делала стойку на руках у стены. — Я понимаю, этот сайт — своего рода дань памяти твоей матери и все такое. Но не могли бы мы…

— Видео загружается.

Наверное, не стоило так Рейчел перебивать, но я не хотел обсуждать с ней маму. Да, на создание сайта меня вдохновила папка с кучей кошачьих роликов, которую я нашел на мамином рабочем столе после ее смерти. Она могла часами их смотреть и собрала целую коллекцию. Я запостил один из них на Фейсбуке, получил где-то тысячу репостов, и так родилась идея о заработке. Но с другой стороны, кОтострофа — просто площадка с кучей видео, где кошки катают по полу маленькие тележки. Как по мне, неправильно называть это данью памяти матери. Даже если ей бы это понравилось.

— Пойду займу нам места, — сказала Рейчел после долгой паузы.

— Правда? — Я рассеянно чмокнул ее в щеку. — Я почти закончил.

Пять минут спустя после ее ухода мне на Фейсбук пришло от нее сообщение. Приведу его целиком, ведь без него я бы, скорее всего, никогда не встретил Ану Кабреру:

...

«Дорогой Рик!

Я решила с тобой расстаться.

Мне хотелось узнать, каково это — встречаться с гиком. Увы, это не для меня. В смысле, эвоки, доктор Манхэттен, Арья Старк — они все клевые. Я люблю смешные видео с кошками не меньше любой другой девчонки. Но они занимают всю твою жизнь.

Каждый раз, как я пытаюсь вытащить тебя повеселиться, такое ощущение, будто я над тобой жестоко издеваюсь, а ты упираешься и кричишь.

Приведи свою жизнь в порядок. Меньше читай! Выключи компьютер! Подними задницу со стула! У меня больше нет сил изображать твою энергичную подружку.

Желаю удачи во всех твоих свершениях, Рейчел».

Вот так у Рика Гутьерреса и Рейчел Шоу все и закончилось.

Вы, наверное, подумаете, что это письмо вызвало у меня приступ самокопания с кульминацией на тему «гики хорошие, каждому свое, и вообще нечего указывать людям, как им жить». Если так, то вы смотрели слишком много инди-фильмов про подростков.

Я прочел письмо Рейчел и подумал, что она права.

У меня ушло несколько дней, чтобы это принять. Несколько дней сидения в комнате, игры в космический шутер и объедания шницелем по особому рецепту папы.

— Со шницелем все лучше, — только и сказал он мне, и это был самый серьезный родительский совет, который я получил со смерти мамы.

(Отец из Лейпцига, так что для них шницели — дело серьезное. Кстати говоря, вообще-то мое полное имя Ричард Хан Гутьеррес. По большому счету, мне следует представляться Риком Ханом, но с тех пор, как в школе один парень сказал, что «хан» на немецком значит «петух», я предпочитаю использовать фамилию мамы, вернее моего гаванского деда, а папину оставлять для особых случаев.)

Но все пошло наперекосяк, ядро не выдержало, да и ничто не вечно, даже космошутер. Вскоре мне пришлось посмотреть в глаза реальности. Рейчел бросила меня в мой день рождения. Не очень-то мило. Даже немного подло. Но она была права.

Я гик-отшельник, и мне это не нравится. Даже не знаю, почему я вечно сопротивлялся, когда Рейчел куда-то меня тащила. Там я веселился, как никогда в жизни.

Пора что-то менять.

Почему я вечно тихо сижу в углу и жду, пока меня выберут в последнюю очередь? Лучше уж быть тем, кто начинает игру. Тем, кто отправляется навстречу приключениям, а не читает про них. И да, тем, кто сам бросает, а не кого бросают.

И вот, что я решил: я стану таким парнем.

* * *

Знаете, что самое веселое с решениями? Вот ты принимаешь его, и кажется, что сейчас просто горы свернешь. А потом смотришь в зеркало и видишь прежнего себя. И понимаешь, что нужен план.

Что приводит нас ко второму человеку, причастному к моей встрече с Аной. Тому, кто придумал план. Моему приятелю Латуку Игореву.

Вообще-то он Владислав, но нашему местному задире Робу Кенне это не выговорить, да и Латук — это ж гораздо смешнее, он же толстый, ха-ха, ну вы поняли. Латук любит аниме и видеоигры. И играет на классической гитаре.

Нет, я не о чистой классике. А о Хоакине Родриго, Франциско Тарреге и Исааке Альбенисе (посмотрите их на ютубе). О такой вот сложной прекрасной и завораживающей музыке. Однажды Латук на школьном концерте исполнил «Приглашение к танцу» Родриго. У меня просто мурашки по коже бегали. Но дружки Кенны все выступление завывали на заднем ряду.

— Мужик, — сказал я потом другу, — это было потрясающе.

— Знаю. Если бы еще те придурки ценили качество.

Еще один плюс Латука — он такой скромный.

Мы дружим уже много лет. Оба зануды, оба изгои. А тычки задир лучше переносить в компании. Несколько недель спустя после того, как Рейчел меня бросила, Латук открыл для себя рок.

Хватило одного концерта. Одного выступления с «Синими орехами», нашей школьной группой. Латук вдруг так оторвался, играя рок-версию темы из «Розовой пантеры», он извлекал шикарные аккорды и сложные рифы, трясся всем телом, закатывал в экстазе глаза. Остальные участники группы казались рядом с ним детьми.

С того дня Латука больше никто не трогал. Его телосложение теперь воспринималось как мощь рок-звезды, высокомерие — как часть сценического образа. Кенна попытался пошутить, мол, группу надо было назвать «Радужные орехами Латука» (Латук гей), но никто не засмеялся.

После разрыва с Рейчел я обратился за советом к другу. Поведал ему свою печальную повесть, пока мы ехали из школы на электричке.

— Мне нужен план. Как изменить жизнь?

Латук задумался, затем решительно кивнул: