— Герби!
Ну уж нет, на этот раз ей меня не умаслить. Сомневаюсь даже, что сама Дженни Саргасс знает название той кошмарной книги, которую я получил, когда только появился в Приморской Адости. И никто его не узнает — уж я постараюсь.
Когда мистер Альбатрос наконец принёс картошку, я вздохнул с облегчением.
КОТ В КОРОБКЕ
Вернувшись в бюро находок, мы мгновенно поняли: что-то не так. Ну ладно, не мгновенно, а через минутку: сначала отдышались с холода и пришли в себя. Но потом…
— Что это? — Виолетта наклонилась, разглядывая пол.
— Похоже, мелкие щепки, — сказал я. Они усеивали весь протёртый ковёр.
— Зуб даю, когда мы уходили, ничего подобного тут не было, — Виолетта подняла несколько щепочек. — И вот таких клочков шерсти тоже.
— Шерсти?
— Ну да, смотри сам, — она протянула мне руку. — Шерсть белая… Ой-ой-ой.
Ви осеклась, и мы уставились друг на друга. А потом опрометью кинулись к коробке с ничейными шарфами, которая так и стояла у печки.
— Эрвин!
Кота в коробке не было.
Виолетта порылась в шарфах, но было ясно, что такой здоровенный котище спрятаться в них не мог. Эрвин исчез.
— Быть не может, чтобы он пропал! — сказала Виолетта.
— Да запросто, — ответил я. — Проскользнул наверх, в отель, или прячется где-нибудь тут, в подвале.
— Но что случилось? Откуда тут щепки и клочки шерсти?
— Мало ли что на кота нашло. У них бывает, — ответил я, хотя и сомневался в своих словах. На Эр-вина никогда не находит.
Я поднял с пола ещё клочок шерсти и внимательно рассмотрел его в лупу.
— Только не это…
— Что? — быстро спросила Виолетта.
— Видишь, шерсть не вырвана, а срезана.
— Срезана?!
Мы медленно обернулись и уставились на перевёрнутое ведро — то самое, в которое поймали заводного краба-отшельника. Ведро стояло как прежде, придавленное стопкой тяжёлых книг. Но, приглядевшись, мы поняли, откуда взялись щепки. Ведро-то было деревянное, и в боку у него зияла дыра — будто кто-то маленький, но очень упрямый пилил, сверлил и долбил, пробивая себе путь на свободу. А рядом с дырой валялись лоскутки — всё, что осталось от старого свитера.
Виолетта сняла книги, пинком опрокинула ведро на бок — щепки с опилками так и полетели в разные стороны. Механического пленника как не бывало.
— Как ты думаешь… — Виолетта оглянулась, крепко сжимая книги, будто готовясь в любой момент кого-то ими прихлопнуть. — Как ты думаешь, эта штуковина до сих пор прячется где-то тут, в подвале?
Я снял с колышка на стене свою форменную шапочку. Резинка больно щёлкнула меня по уху, но я не поморщился.
— Прежде всего надо найти Эрвина, — сказал я. — Посмотри вон там!
Я показал на большой деревянный ящик, из которого вытряхивал ключи. Возле него клочьев шерсти было особенно много.
— А ты закрывал ящик, Герби? — уточнила Виолетта. — Я думала, ты оставил его открытым.
— Оставил.
Мы кинулись к ящику, но, протянув руку к крышке, Виолетта замерла. Она колебалась.
— А если там внутри… — Она повернулась ко мне. — Если бедный Эрвин уже…
— А если нет? — откликнулся я.
— Но если да? — Виолетта стиснула руки. — Если не заглянем внутрь, может, он и не…
— Да, но прямо сейчас он и жив и мёртв одновременно, а это для кошек вредно! Ну же, открой ящик!
Вот тут-то мы и услышали очень громкое и очень нетерпеливое «мяу!» из-под крышки ящика. Прозвучало оно отчётливо, словно там сидел недовольный человек, а не кот.
Виолетта тут же открыла крышку.
На куче отвёрток, плоскогубцев и замасленных тряпок сидел Эрвин — ему явно было не по себе, а в густой белой шубке виднелись проплешины, будто кто-то пытался его подстричь, а кот спасся бегством. Ой, да у него и усы с одной стороны сострижены! Кот прижал уши и негодующе сверкал голубыми глазами.
— Эрвин! — воскликнула Виолетта и подхватила его на руки.
Говорят, кошки улыбаться не умеют, но вот Виолетта гладила Эрвина и ворковала над ним, и кот прямо-таки засиял от счастья, а потом благодарно и довольно замурлыкал.
— Ох, Эрвин, — прошептала Виолетта в его белую шубку, — если бы только ты умел говорить, то рассказал бы нам, что тут случилось… — Она подмигнула мне, потому что Эрвин у нас иногда устраивает сюрпризы. Но кот так увлечённо тёрся головой о подбородок Ви, что я понял — ему сейчас не до разговоров.
— Да и так ясно, что стряслось, — продолжала Виолетта. — Эта заводная ракушка напала на кота. Но неужели она смогла пробиться наружу из-под ведра одними только крошечными ножничками?
— А кто сказал, что у неё только ножнички? — возразил я. — В ракушке может прятаться что угодно. Может, у неё там швейцарский армейский нож, откуда нам знать.
— Наверно, ты скажешь: «Я же предупреждал», — Виолетта отвела взгляд.
— А смысл? Ты сама уже сказала. Но правда, Ви, если ты видишь скважину для ключа, или кнопку, или рычаг — вовсе не обязательно заводить, нажимать, тянуть и вообще включать!
— Неудивительно, что, пока я не приехала в Адость, ты жил безо всяких приключений, — заявила Ви, плюхнувшись в моё кресло вместе с котом. — Такой осторожный!
— У меня была куча приключений! — возмутился я. — И даже очень больших! Но Эрвина из-за них никто никогда не стриг. В конце концов, тринадцатое правило бюро находок гласит…
— Погоди! — прервала меня Виолетта. — Что это?
— Не перебивай — и я объясню.
— Да я не о правиле. Я про звук. — Виолетта приложила палец к губам. — Не слышишь?
Тут-то я и услышал.
Сквозь неумолчный рёв бури, сквозь грохот и треск грома доносились встревоженные голоса — сверху, из вестибюля. Я разобрал сварливый голос мистера Моллюска: «Но… но… нельзя вносить в отель это!»
— Там что-то происходит, — сказал я, и Виолетта подняла брови.
— Да, прямо сейчас. — Она встала и уложила Эрвина в кресло. — А как мы действуем, когда что-то происходит?
— Мы идём выяснять, в чём дело, но…
— Тогда чего мы ждём?
И мы двинулись наверх из подвала — выяснять, в чём дело.
ПОКРЫТАЯ МРАКОМ
Свет за моей стойкой не горит, и в нише полутемно — ведь бюро находок закрыто, — поэтому нас не видно. А вот вестибюль отеля «Гранд Наутилус» ярко освещён.
В массивные вращающиеся двери пытаются войти несколько человек, потрёпанных бурей. Вслед за ними врывается ветер. Я с первого взгляда определяю — это местные рыбаки. Ворча и кряхтя, они тащат в старой рыболовной сети нечто увесистое. А вокруг них подскакивает и возмущается мистер Моллюск, размахивая руками:
— Возмутительно! У нас приличный отель, а не рыбная лавка! Уберите это безобразие вон, не то я вызову полицию!
— Это безобразие — вовсе не безобразие, а живое существо, — вмешивается прекрасно знакомый мне голос. — И ему срочно требуется помощь врача.
Слова эти произносит доктор Ламинарио — наш городской доктор. Он же — куратор местного музея и почтенный гражданин Приморской Адости. Правда, сейчас вид у него вовсе не почтенный: всегда аккуратная причёска всклокочена ветром, волосы торчат в разные стороны, а неизменный галстук бабочкой съехал набекрень. Очки на орлином носу запотели, а в кустистой брови застрял обрывок водоросли.
— Несите её сюда, тут светлее, — распоряжается доктор, и рыбаки сгружают свою ношу посреди вестибюля. — Мистер Моллюск, будьте любезны, сделайте кое-что полезное: пошлите на кухню за большим зазубренным ножом.
Кому у них там срочно нужна медицинская помощь? Кто запутался в рыболовной сети?
Сначала мне показалось, что это ещё один рыбак, — главным образом потому, что в сети мелькали резиновые сапоги и непромокаемый дождевик. Ну и опять же — рыболовная сеть. Но доктор сказал «она»! А в Приморской Адости женщин-рыбаков нет. Мы с Ви приподнялись на цыпочках и вытянули шеи.
В вестибюль вбежал поварёнок с большим ножом в деревянном держателе. Мистер Моллюск щёлкнул пальцами и показал ему — мол, отдай доктору. Доктор принялся осторожно разрезать сеть. Воцарилась тишина. Слева от доктора замер мистер Моллюск в окружении кучки персонала, а справа — взъерошенные промокшие рыбаки, с которых так и капало на пол. В отеле они выглядели неуместно.
Наконец последняя верёвка была разрезана и из запутанной сети на пол выкатилась фигура, укутанная в многослойные пальто, шарфы и свитера. На голове у неё было не меньше трёх шляп, подвязанных бечёвкой.
— Миссис Аммонит! — Виолетта так и ахнула.
И не ошиблась. Это и впрямь была миссис Аммонит. Наша единственная собирательница пляжных сокровищ и морских диковин лежала на мраморном полу в луже морской воды и груде разрезанных верёвок.
— Венди? — спросил доктор Ламинарио, присел рядом с ней на корточки и пощупал на её шее пульс. — Венди Аммонит, вы меня слышите?
Миссис Аммонит скорчилась, закашлялась, изо рта у неё полилась вода и вылетел кусочек водорослей. Доктор повторил вопрос, и тогда она кивнула и с трудом улыбнулась.
— Что она держит? — прошептала Виолетта. — Так и вцепилась!
И верно, миссис Аммонит крепко прижимала к груди под потрёпанным дождевиком какую-то большую штуковину.
— Ваш пациент жив и здоров, доктор, — мистер Моллюск фыркнул. — Всё хорошо, что хорошо кончается. А теперь будьте добры, отвезите эту оборванку домой, а я вернусь к управлению респектабельным отелем.
