У стойки администратора теснятся новые постояльцы. Тучный краснолицый джентльмен в шляпе-борсалино — наша портье Перл Шторм как раз вручает ему ключи от нескольких номеров. За спиной у джентльмена — два рослых молодчика в чёрном с головы до ног, нагруженные чемоданами и коробками. Вряд ли у кого-то из них нежный, медовый голос и чудесные духи, но… вот ещё одна фигура.

Дама стоит спиной ко мне, ближе к лифту. Высокая, гибкая, как ива, волосы цвета воронова крыла, чёрное пальто расшито стеклярусом, который таинственно посверкивает. Вот бы она повернулась! Вот бы повернулась! Но дама неподвижна.

И тут… вот странность! Тучи над Приморской Адостью расходятся, и в высокие окна вестибюля льётся солнечный свет — он заливает всех четверых и…

Что такое?

Что-то не так! Свет падает как-то неправильно, и тени тоже…

Я исступлённо протираю глаза, моргаю и пытаюсь понять, в чём загвоздка, но тут двери лифта разъезжаются и черноволосая дама исчезает внутри. За ней следуют спутники с багажом. Лифт закрывается. Постояльцев след простыл.

Я снова протираю глаза. Может, у меня галлюцинации от голода?

Но всё-таки… кто она, таинственная незнакомка?

Чего от меня хотела?

— И откуда ей известно моё имя? — вырвалось у меня вслух.

МИСТЕР ТРУППС

— Похоже, первые чудаки пожаловали, — сказал я Перл Шторм, подойдя к стойке.

В ответ она предупреждающе цокнула языком:

— Осторожно, Герби, вдруг мистер Моллюск услышит, как ты отзываешься о наших постояльцах!

Перл не добавила «но ты прав» — впрочем, этого и не требовалось. Мы оба знали: поскольку день рождения леди Кракен приходится на конец октября, с него начинается зимний сезон. Теперь нам до весны не видать туристов с ведёрками и совочками. Зато сейчас, когда летние толпы схлынули и начинается непогода, мы увидим… ну, надо просто подождать, и выяснится, что именно. Одно я вам скажу точно: зимой в Приморской Адости непременно увидишь нечто необычное. Хочешь или нет — а увидишь.

— Кто они такие? — спросил я, косясь на журнал регистрации, в котором строчила Перл. — Багаж у них какой-то странноватый.

— Театральная труппа или вроде того. — Перл аккуратно закрыла журнал и защёлкнула колпачок ручки.

— А раньше они у нас останавливались? — Меня всё волновало, откуда черноволосая дама знает моё имя.

— Что-то не припоминаю, — ответила Перл. — Знаю лишь, что их пригласили в этом году дать представление в Ночь всех кошмаров.

— Серьёзно?

— Это придумала леди Кракен, — объяснила Перл. — Считает, что нам пора снова отметить Ночь всех кошмаров как подобает, в театре на пирсе, как в старые времена… — Вдруг она осеклась и показала глазами на кого-то у меня за плечом, явно предупреждая об опасности.

Я затаил дыхание.

Потому что знал, что сейчас будет.

Я лихорадочно соображал, как срочно притвориться занятым, но поскольку стоял, привалившись к стойке, руки в карманы, форменная шапочка опять съехала набекрень, то прикинуться, что я при деле, было затруднительно.

— Герберт Лиммон! — проквакал у меня за спиной мистер Моллюск. — Чем именно ты занят? Точнее, не занят? Если тебе нечем заняться прямо сейчас, это вовсе не означает, что ты вправе отвлекать от работы мисс Шторм!

Я повернулся и медленно поправил шапочку. Управляющий возвышался надо мной и раздражённо топорщил усы. На галстуке у него красовалась клякса яичного желтка.

— Вообще-то я занят делом, сэр, — ответил я. — Как раз предлагал Перл… го есть мисс Шторм… подменить её, пока она сходит отведать вкусный завтрак. Не хочу, чтобы мисс Шторм пропустила такое удовольствие. Обидно ведь будет, верно, сэр? — После чего я состроил на лице самую преданную и честную улыбку до ушей.

— Ну… да, — сказал мистер Моллюск, не обратив на неё ни малейшего внимания. — В самом деле, мисс Шторм, ступайте позавтракайте. Там ещё кое-что осталось, поторопитесь, а то скоро очередь прачек и кухонного персонала, насколько я помню, а эти всё подметут. Бегите, бекон уже съели.

— Ы! — вырвалось у меня. Потому что слова «бекон» и «съели» никогда-никогда не должны стоять рядом. — Сэр!

Старина Моллюск на меня и не глянул — знаком поторопил Перл.

— Я постою за стойкой сам, — объявил он, будто делал всем немыслимое одолжение. Потом уселся в кресло мисс Шторм и наконец посмотрел на меня: — А ты ступай на своё рабочее место, Лиммон.

— Но, сэр!

— Никаких «но»! — оборвал мистер Моллюск. — И чтоб не смел сбегать из бюро находок через подвальное окошко. Да, мистер Лиммон, мне всё известно. Я уже подумываю, не поставить ли под окном мусорные баки, чтобы ты и твоя невыносимая подружка прекратили шмыгать туда-сюда. У нас приличный отель, а не притон взломщиков. Всё, марш на место!

Вот и весь разговор. Я побрёл по полированному мраморному полу обратно за свою стойку: ноги еле волочатся, в животе бурчит от голода, и нет там никакого деньрожденного завтрака.

Вот тебе и «в этом году всё будет иначе»!

* * *

Если вы уже бывали в отеле «Гранд Наутилус», то знаете, что такое бюро находок. Оно располагается в вестибюле, на противоположном конце от стойки администратора. Я занимаю маленькую нишу за откидной стойкой. Но это ещё не всё бюро — лишь та часть, которая видна постояльцам, на первый взгляд ничего особенного. А вот если вы останавливались у нас в отеле и что-нибудь теряли, тогда вам случалось хоть раз звонить у стойки и ждать, пока ваш покорный слуга придёт на помощь. Готов поспорить, я почти наверняка находил вашу потерю. Ведь, что бы там ни бурчал мистер Моллюск, в своём деле я разбираюсь неплохо.

Я юркнул за стойку и плюхнулся на свой стул.

И тут увидел, что меня ожидает записка — сложенный листок бумаги, а на нём инициалы «Г. Л.». Ну-ка, развернём…

...

Герби, приходи как можно быстрее!

Срочно нужен смотритель бюро находок!!!

И прихвати Винтокраба!!!

Виолетта. Чмок

Я вздохнул. Только не это!

Виолетта — мой лучший друг во всей Приморской Адости — лето провела так себе. Приехала она к нам в прошлом году, в середине зимы, и втянула меня в целых два приключения, да ещё каких — у вас бы коленки затряслись, если бы вы узнали подробности. После этих передряг Виолетта решила, что жизнь в Приморской Адости непременно и всегда будет состоять из сплошных тайн и приключений. Но в мае наступил летний сезон, и до самого сентября городок наводняли туристы с мороженым, шезлонгами и купальниками, перепачканными песком, — и Виолетту постигло разочарование. Она уже давно изнемогала, ожидая нового приключения, и в каждой записке, в которой она сообщала, что приключение на нашу голову нашлось, стояло не меньше трёх восклицательных знаков.

Но сейчас мне было не до приключений. Глянув в сторону лифта, я сразу вспомнил про таинственную черноволосую даму в облаке завораживающего аромата. Разговор с Виолеттой придётся отложить.

Взгляд мой упал на белую переливчатую ракушку, которая лежала на полке в нише.

— Привет, Винтокраб, — сказал я, поднёс ракушку к лицу и бережно сдул несколько песчинок с оправленной в медь замочной скважины у неё в боку.

Вы удивитесь, почему это у ракушки есть собственное имя (и замочная скважина в боку). Но это не простая ракушка. Во-первых, внутри у неё хитроумный механизм, а во-вторых, я когда-то дал ракушке клятву.

Винтокраб — так я решил называть рака-отшельника с часовым механизмом на винтиках — одна из находок в моём бюро. Поэтому я обязан присматривать за ним, пока не объявится настоящий владелец. Всё лето я прилежно чистил Винтокраба, но вот завести его ещё раз так и не решился. В прошлый раз завёл — и влип в передрягу.

Виолетта уже давно упрашивает меня завести ракушку снова.

Я взял с полки отвёртку и остриём выколупнул из замочной скважины ещё несколько песчинок — бережно, чтобы не повредить уникальный механизм, он ведь очень сложный. Интересно, подумал я, что бы сказала черноволосая незнакомка, если бы увидела, как я чиню эту красивую и сложную штуковину…

Я положил Винтокраба на место и вздохнул.

Что-то у меня сегодня голова не работает.

Я посмотрел на кнопку звонка у себя на стойке.

В голове крутились фантазии — а вдруг черноволосая дама позвонит и попросит о помощи? Вот было бы замечательно. Я бы сразу кинулся ей на выручку и показал себя молодцом и нашёл то, что надо, и пусть мистер Моллюск начнёт скрипеть зубами, когда дама улыбнётся и во всеуслышание скажет: «О, Герби, ты лучший смотритель бюро находок, какого я встречала в жизни!» и «В этом году всё будет совсем иначе, Герби, обещаю». Я так погрузился в блаженные мечты, что мне даже показалось — вот её изящная рука тянется к кнопке и раздаётся громкий звонкий…

ДИНЬ!

Затрезвонил звонок, я подскочил — оказывается, я уронил голову на стойку и грезил наяву.

Да, к кнопке потянулась рука. Только совсем не изящная.

ДИНЬ!

Толстый красный палец нетерпеливо и раздражённо давил на кнопку.

— Открыто? — спросил кто-то. — На табличке написано — у вас открыто.

Вместо загадочной темноволосой красавицы передо мной стоял тот толстяк в шляпе — очень сердитый. От потрясения у меня шапочка съехала на глаза.