Трентон Ли Стюарт
Тайное общество мистера Бенедикта
Посвящается Эллиоту.
Т. Л. С.
БЛАГОДАРНОСТИ
Этой книге помогли появиться на свет множество отличных людей, поддерживая её автора на плаву, и все они заслуживают большего, чем просто несколько строчек благодарности. Но несколько строчек — всё-таки больше, чем ничего. Значит, так: я хочу поблагодарить Сару Кертис за поддержку и вдохновение, которые я от неё получал даже раньше, чем приступил к работе: Марка Барра, Тодда Кимма и Лайзу Тэггарт за ценные и разумные комментарии к черновикам: Эрика Симоноффа и Кейт Шафер — за шикарную работу литагентов. Меган Тингли, Нэнси Конеску и Ноэль де ла Роса, спасибо за то. что верили в меня и помогали сделать эту книгу лучше. Мэри О'Коннелл, Крис Эдриен, Диана Перри, Никола Мэй-сон, Майкл Гриффит, Брок Кларк, Кеннер Эстес, Шэннон и Дэвид Колье-Тенисон — спасибо вам за душевное благородство. Элейн Прайс, спасибо за то, что прикрывала мой тыл, пока я был целиком занят книгой. Сара Бет Эстес. моя дорогая жена, спасибо за ценные советы к черновикам, а ещё за то, что с тобой не страшны ни пожар, ни наводнение. А тебе, мой сын Эллиот, спасибо за то, что ты? Эллиот? — самим своим существованием улучшаешь этот мир.
И ДИСКВАЛИФИКАЦИЯ
В городе под названием Стоунтаун, возле городского порта, именуемого Стоунтаун-Харбор, мальчик по имени Рейни Малдун готовился пройти очень важное испытание. Это было второе его испытание на сегодня: первое он уже прошёл в одной из городских контор. После чего ему велели отправиться сюда, в Монашеский Дом на Третьей улице, не беря с собой ничего, кроме единственного карандаша и единственного резинового ластика, и ни в коем случае не опаздывать к часу дня. Если он опоздает хоть на пять минут, или принесёт два карандаша вместо одного, или забудет ластик, или ещё каким-то образом нарушит инструкции, его не допустят к тестированию, и тогда всё пропало. Рейни, для которого тестирование было невероятно важным, постарался ничего не забыть и не упустить. Скорее ему было удивительно, как мало он получил инструкций. Например никто не объяснил ему. как добраться до этого самого Монашеского Дома, и ему пришлось спрашивать прохожих, где находится ближайшая автобусная остановка, потом узнавать расписание у противного водителя, который попытался стесать с него денег за ответ, а потом — прошагать несколько кварталов, чтобы сесть в автобус до Третьей улицы. Впрочем, всё это не показалось Рейни Малдуну особенно сложным. К одиннадцати годам он привык сам разбираться, что к чему, и самостоятельно справляться с жизнью.
Где-то в городе прозвонил церковный колокол, отбивая половину часа. Значит, полпервого. Ещё нужно подождать полчаса. Когда Рейни ровно в двенадцать добрался до дверей Монашеского Дома, они были сплошь заперты. Так что он купил себе сэндвич в продуктовом киоске и перекусил, присев на парковую скамейку неподалёку. Высокое здание в самом оживлённом районе Стоунтауна выглядело так, будто внутри полно всяческих контор, думал он, разглядывая запертые двери. Странно, почему в разгар дня всё закрыто и туда-сюда не снуют служащие. Но, собственно говоря, разве во всём этом деле было хоть что-нибудь не странное?
Начать хотя бы с объявления. Несколько дней назад Рейни читал газету за завтраком в Стоунтаунском сиротском приюте, обсуждая прочитанное со своей наставницей — мисс Перумаль. (Так как Рейни уже перечитал все имевшиеся в приюте учебники, в том числе и для старших классов, директор назначил ему наставницу для частных занятий, в то время как остальные воспитанники посещали общие уроки. Мисс Перумаль, впрочем, тоже толком не знала, что делать с Рейни, но она была умной и доброй, так что всегда выдумывала что-нибудь новенькое. На этот раз, например, они обсуждали, что пишут в газетах, совмещая это с утренним чаепитием.)
В сегодняшней газете не было ничего особенного — обычные статьи, некоторые посвящены так называемому Чрезвычайному положению. «Происходящее выходит из-под контроля, — гласила статья на первой полосе, — в критическом положении находятся образовательная система, бюджет, загрязнение окружающей среды, уровень преступности, климат…» Да что там, всё вокруг находилось в критическом положении, и все граждане хотели — нет, даже так: настойчиво требовали — срочных правительственных мер. «Время перемен — СЕЙЧАС!» — таким слоганом пестрели рекламные щиты по всему городу (слоган старый, но вечно актуальный), и хотя Рейни редко смотрел телевизор, всё равно ему было известно, что уже много лет Чрезвычайное положение составляет основное содержание новостных программ. Помнится, когда Рейни только что познакомился с мисс Перумаль, они первым делом стали обсуждать это Чрезвычайное положение. Найдя, что в политических взглядах они совершенно сходятся, они быстро утомились от обсуждения политики и решили просто не затрагивать эту тему. По большей части они говорили о прочих новостях, которые хотя бы менялись день ото дня, и с удовольствием просматривали и обсуждали рекламные объявления. Так было и тем утром, когда жизнь Рейни неожиданно приняла совсем новый оборот.
— Хочешь ещё немного мёда в чай? — спросила мисс Перумаль по-тамильски — сейчас она учила Рейни этому языку. Но прежде чем Рейни успел ответить «Да, конечно», внимание его наставницы привлекло какое-то объявление, и она воскликнула: — Посмотри-ка сюда.' Вдруг тебя это заинтересует?
Мисс Перумаль сидела напротив него, положив газету перед собой на стол, но у Рейни не было проблем с тем, чтобы читать слова вверх ногами. Он быстро пробежал объявление взглядом: «ВЫ — ОДАРЁННЫЙ РЕБЁНОК, ИЩУЩИЙ ШАНС КАРДИНАЛЬНО ИЗМЕНИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ?» Надо же, как странно, подумал он. Объявление адресовано именно детям, а не их родителям.
Рейни никогда не знал своих родителей, которые умерли в его младенчестве, и ему было приятно увидеть объявление, учитывающее в том числе существование одиноких детей, решающих за себя. Однако всё равно это было необычно. Дети ведь не так часто читают газеты. Рейни их с интересом читал, но он почти во всех своих увлечениях был одинок и всеми считался странным. Если бы не наличие мисс Перумаль, может, он бы и пытался притворяться таким, как остальные, чтоб его хотя бы поменьше дразнили.
— Полагаю, да. это может меня заинтересовать, — ответил он наставнице. — Если вам кажется, что я подхожу по своему уровню…
Мисс Перумаль насмешливо взглянула на него.
— Не нужно со мной кокетничать, Рейни Малдун. Если ты — не самый одарённый ребёнок из всех, кого я встречала, значит, я вообще ничего не знаю о детях.
Одарённому ребенку в объявлении предлагалось пройти ряд испытаний, каких-то особых тестов. Рейни сразу же решил участвовать во всех тестах в ближайшие выходные, но, к сожалению, в субботу у мисс Перумаль заболела мама, и наставница не смогла отвести ученика на тестирование. Для Рейни это стало настоящим разочарованием, и не только из-за отсрочки. Он всегда с нетерпением ждал встреч с мисс Перумаль, скучал по её смеху, по её подколкам, по историям про её детство в Индии, которые она рассказывала чаще всего по-тамильски даже по её случайным вздохам, которые она позволяла себе испускать, когда думала, что он не слышит. Вздыхала она тихо и мелодично, и Рейни любил эти звуки — несмотря на то что они были грустными. Он знал, что мисс Перумаль вздыхает оттого, что за него волнуется, жалеет его. Она жалела его за сиротство. Жалела за то, что его дразнили другие ребята. Рейни был бы рад не тревожить её, не огорчать, но одновременно радовался из-за того, что она о нём беспокоится. Она ведь была единственным человеком, который за него переживал. (Ещё был Сеймур, приютский кот, но он ведь не человек, верно? Хотя Рейни и любил подолгу наслаждаться его обществом в приютской библиотеке. К тому же Сеймур переживал только в том случае, если Рейни не появлялся вовремя, чтобы его как следует погладить.) Так что помимо стремления скорее пройти испытание Рейни попросту скучал по мисс Перумаль.
Однако вечером того же дня директор приюта, мистер Рутгер, сообщил ему, что матушка мисс Перумаль пошла на поправку, и Рейни преисполнился надежд. Мальчик тогда снова сидел в библиотеке — в единственном месте в приюте, где он мог быть уверен, что ему дадут спокойно побыть одному (кажется, кроме Рейни, туда не ходил вообще никто) и не будут шпынять. За ужином парень постарше — здоровяк по имени Вик Моргерофф — только что издевался над ним за то, что он при описании прочитанной книги использовал выражение «написанная превосходным языком». Вик никогда ещё не слышал таких заковыристых слов и повторял на разные лады «превосходным языком» в течение всего ужина, заставляя всех покатываться со смеху, пока Рейни наконец не смылся из-за стола, не дождавшись десерта, и с тех пор прятался в библиотеке.
— Да-да, миссис Перумаль чувствует себя намного лучше, — сообщил ему мистер Рутгер, дожевывая свой чизкейк. Он был тощим и длинным, с худым лицом, и щёки его ходили, как кузнечные мехи, когда он жевал. — Мисс Перумаль звонила только что. Она просила позвать к телефону именно тебя, Рейни, но я не увидел тебя в столовой, а сам ещё не закончил ужинать, поэтому решил, что передам её сообщение, когда поем.
