— Ну, это уже моё дело. Ты, главное, мне с ней повидаться дай.

— Советника завтра не будет.

Эктори хихикнула.

Хафэр обернулся, услышав лёгкие шаги за спиной.

Девушка в красно-синем костюме, обиженно надув губки, подошла к Хафэру, положив руку ему на плечо, сказала:

— Ну, вот почему нельзя хоть раз сделать вид, что не заметил? Порадовать меня, что вот ведь какая молодец, к самому Императору подкралась.

— Нет, — ответил Хафэр с холодностью, которая сопровождала почти каждую его фразу.

— Нет? Ты представляешь? — обратилась она к Эктори, потом, театрально всплеснув руками, проговорила — Ой! А мы совсем не знакомы. Ну, да не будем ждать, пока нас друг другу представят, я Тиллери.

Она сняла тёмно-синий беретик, такого же цвета, как её волосы, исполнила забавную пародию на имперский поклон.

— Моё имя Ар, — Эктори, опасливо оглянувшись по сторонам, решила по настоящему.

Взгляд её тут же обратился на Хафэра, в ожидании его реакции на имя, которое просто обязано оказаться знакомым. Император, к удивлению Эктори, вёл себя так, словно бы и вовсе ничего не услышал, потому, поражаясь его выдержке, она решила пока продолжать делать вид, что целиком и полностью понимает происходящее.

— Не та ли самая Ар? — полюбопытствовала Тиллери мило улыбнувшись. — Тогда понятно, почему тебе удалось разговорить нашего молчаливого Императора. Знаешь, а я тебя по-другому представляла, но ты, оказывается, такая миленькая… Ой, прости, я часто говорю то, что думаю. Надо избавляться от этой привычки.

Эктори растерянно посмотрела на Хафэра, тот махнув рукой, шепнул:

— Поболтай с ней до первого танца, тебе будет полезно.

— До какого ещё первого танца?! — возмутилась Эктори. — Я совсем не умею танцевать…

Хафэр не дослушав, ушёл, оставив её с Тиллери, которая с каждым проведённым вместе мгновением, казалась всё более подозрительной.

— Я знаю, — хохотнула Тиллери, — вы никогда не лжёте, так что скажи мне, как тебе мой наряд?

Эктори обратила внимание на обтягивающие кожаные сапоги чуть выше колена, объёмные шорты, состоящие из порезанной на ленты тёмно-синей плотной ткани и переливающейся ярко-красной подклады, которые она поначалу приняла за очень короткую юбку, прямой пиджак с мягкими валиками на плечах, лёгкий берет, явно имевший только декоративное назначение. Вся эта одежда была пародией на мужскую моду прошлой эпохи. Единственное, что выбивалось из образа — оптические очки, такие носили только в первое девсоходие от создания миров.

— Весьма… эксцентрично, — кое-как нашлась с ответом Эктори.

— Я бы на твоём месте сказала эпатажно, но эксцентрично тоже пойдёт. Выйдем на балкон, а то они смотрят и слушают, потом по отрывкам нашего разговора будут строить догадки одна страшнее другой.

Эктори кивнула, пошла следом за чудаковатой Тиллери. При виде них все приветливо кланялись, учтиво уступая дорогу.

…

— Знаешь, а ты довольно миленькая, я уже говорила это. Я представляла тебя иначе. Вот и верь после этого слухам, — хохотнула Тиллери, усевшись на каменные перила балкона.

Эктори подошла ближе, оглядела расстилавшийся перед особняком сад, засаженный деревьями с багряной листвой, спросила:

— Что это значит?

— Ты не появлялась в светском обществе ещё с тех времён, когда… Когда объявилась Вампирская принцесса, — видя непонимающий взгляд Эктори, он тут же пояснила: — мы так упырей называем. Говорили, что ты побывала и в мире мёртвых, и в центре мирозданья, но в основном сопровождала своего спятившего брата в его бесчисленных завоеваниях, говорят, вы вместе жгли и разоряли города… Но теперь, глядя на твоё личико, я понимаю, что, может, это и правда, но ты совсем не монстр, обычная девочка.

— Чего это я обычная? — несколько обиженно уточнила Эктори, привыкшая немного выделять себя, в сравнении с окружающими. Но поняв, что интонации выдают её истинное я, тут же попыталась обратить всё в шутку: — Может, я страшный монстр, убивающий, стоит ему только попасться на глаза?

— Я художник, пишу на заказ в свободное время. И как же много я видела «героев», упивавшихся страданиями других, скрывавших жестокость за маской добродетели, что могу понять по лицу, таков ли тот, кто предо мной стоит.

Эктори, будучи арией, привыкла полагать все слова окружающих за истину, не смогла сдержать удивлённого вздоха.

— Правда, у вас говорят, что истинную натуру можно понять только по глазам, — на лице Тиллери мелькнула хитрая улыбка. — Расскажешь, почему?

Эктори в ответ толь пожала плечами не желая рассказывать об отражаемой в них лике Судьбы, Тиллери продолжила:

— А они тебя выдают. Я когда тебя увидела, подумала: «Неужели, наш бука Император нашёл себе девушку?». А потом ты представилась, я увидела глаза и поняла, что ты та самая девчонка с длиннющими красными косами, что всегда бегала в розовеньких кружевных платьицах, единственная, с кем Корэр общался по собственной воле, — Тиллери взглянула на Эктори. — А что с твоими косами? Они были такими красивыми, и ещё эта чёлочка на половину лица… Почему у тебя волосы белые?

Эктори вновь пожала плечами, с неприязнью осознавая, что скоро этот удобный способ уйти от ответа и не выдать себя, покажется собеседнице слишком подозрительным.

— Они сами побелели? — не унималась Тиллери.

— Вроде как, — решилась наконец ответить Эктори, рассчитывая, что у неё всё равно не получится солгать, — да.

— Как интересно! — сняв очки, Тиллери протянула их Эктори. — Померь.

Эктори, растерявшись от быстрой смены темы, вначале машинально взяла, предложенной ей, а только потом возразила:

— Я хорошо вижу, зачем мне? Это же твои…

— А они не для того, чтобы лучше видеть, ты померь и всё поймёшь.

Эктори, немного опасаясь, надела очки, вздрогнула: окружающий её мир стал блёклым и плоским. Насыщенные, глубокие краски пропали. Теперь она даже не могла разглядеть волосинки в причёсках дам, не говоря уже о листве на деревьях у видимого края земли.

Тиллери сказала серьёзно:

— Такое зрение считается хорошим, упыри вот видят ещё хуже, ну да они живут во тьме, им не надо. А у вас, арий, очень необычные глаза, как бы я хотела, чтобы у меня были такие. Сейчас ты увидела мир в том обличье, которое принято считать истинным. Такова настоящая реальность.

— Не нравится мне она — хмурясь, Эктори вернула очки.

Тут же она поняла, что всю эту пороку с очками Тиллери затеяла не спроста, она вела к одному определённому вопросу, который Эктори наконец догадалась задать:

— А ты зачем носишь очки, что позволяют видеть обыденность?

На лице Тиллери отразилось явное удовольствие от того, что её спросили именно о том, ч чему она вела.

— Я одна из тех, кого называют Избранными Судьбой, я вижу этэ, ещё не отделённые от фэтэ, я вижу обрывки чужих судеб.

— И что в этом плохого? — недоумённо поинтересовалась Эктори, припоминая, что если понравиться книге Судеб, она может порой показывать кусочки грядущего, не требуя за это платы.

— Ничего, кроме того, что этэ собирает в себя частички прошлых воплощений, и вот это произвольное сборище образов не всегда приятное зрелище, по нему можно понять, кем тот, кто стоит перед тобой, был в прошлой жизни, кто он есть и кем будет.

Эктори взглянула в тёмно-фиолетовые глаза Тиллери, в голове её всё чётче звучал вопрос, если уж та, что стоит перед ней, действительно видит, то: «Кем была, есть и будет Ар?». Ария сгорала от любопытства и между тем слишком сильно боялась узнать хоть что-то значимое о той, кем вроде бы была. Разрываемая внутренними противоречиями, она скосила взгляд на Тиллери, которая тут же замолчала, словно бы услышав громкий спор мыслей Эктори.

Ария испуганно вздрогнула, когда Тиллери слегка приподняв её голову, встретилась взглядом. На Эктори смотрели уже не глаза, а два золотых диска, заполнивших и зрачки, и радужку.

Тиллери расхохоталась:

— У тебя прекрасное этэ! Я такую красоту видела только у твоего безумного братца, когда у него ещё оба глаза были на месте. Только вот твоя Судьба сказала, чтобы я не лезла. Она у тебя такая нечёткая, расплывчатая, словно бы нить её разодрали на множество отдельных волосков, да разметали по полотну жизни, а вот которое из этих волокон станет новым направляющим для твоей нити, я видеть не могу.

— Изменённая? — не сдержавшись, озвучила предположение Эктори.

Тиллери тут же расхохоталась:

— Судьбу изменить нельзя, но то, что проделано с твоей, отдалённо похоже на это. Могу только предположить, каким множеством чужих судеб такая незначительная забава была оплачена… — на мгновение замолчав, она вскоре воодушевлённо воскликнула: — Но как же ты прекрасна! Не сочти за сумасшедшую — я художник, это намного хуже. Я хочу написать твой портрет, твой, а потом и твоих братьев. Я ещё не смотрела так на Корэра, но уверена, там тоже будет нечто особенное!

— Но… — нерешительно возразила Эктори. — Говорят, что наш брат мёртв, ты не сможешь написать портреты всех троих.

— И это говорит мне та, кто сопровождал Императора в мир мёртвых? — недоверчиво фыркнула Тиллери. — О, кстати, зачем отец потащил в те опасные места младшую дочурку?