Неожиданно ей показалось, что в зеркале не только её отражение, мельком она увидела знакомые черты, а в голове услышала женский голос: «Красивые глазки». Эмони отшатнулась от зеркала, не отводя взгляд от отражения реальности, схватила со стола первое, что попалось под руку.

Черты лица проступили отчётливее, вырисовалась изящная женская фигурка. Эмони невольно оглянулась — убедиться, не появляется ли то, что отражается в зеркале и в реальности, но она была одна.

Когда она вернула взгляд к зеркалу, рядом с её отражением стояла Ар, но не та, к которой она уже привыкла, не та, что зовёт себя Эктори. Другая, совсем не похожая на эту. Сложно было сказать, в чём было отличие, но это точно была Ар. Пусть не похожая, но такая…

Эмони вскричала: «Ненавижу!» и швырнула в зеркало то, что схватила со стола. Отражение разбилось на множество частей паутиной трещин. Голос, слишком похожий на голос Ар, вторил словно эхо: «Ненавижу…». Отражение исчезло.

Эмони с размаху швырнула большое напольное зеркало в изящной металлической раме, ударила каблуком, потом ещё раз и ещё.

Она бросилась на большую мягкую кровать, обхватила руками подушку.

— Ненавижу, как же я всё это ненавижу! Эта Ар, ненавижу её! Она — причина всех бед. Если бы её только не было! Это всё она, её обещание! Я убью её, я изменю судьбу!

Эмони встала, залезла в ящик стола, вытащила портрет в простой золотой рамке. Красный глаз юноши с картины пристально смотрел вдаль — она сделала этот скан реальности, когда он был слишком занят, чтобы заметить, иначе у неё бы не было и этого портрета.

Эмони, прижав картинку к груди, заговорила печально:

— А тебя я люблю. Знаешь, мне так тебя не хватает. Пусть тебе на меня всё равно, пусть у тебя свои планы. Знать бы только, где ты, и я бы пришла: хоть в миры мёртвых, хоть в сердце мироздания. Тебя бы я поддержала, тобой бы я восхищалась, и пусть тебе этого не нужно. Пусть ты и не замечал моих намёков, как когда я привела тебя в сад и сказала, что из этих цветов получился бы красивый букет, или когда я тебя в беседку под звёздным небом завела, прижалась и сказала, что здесь очень холодно. Пусть ты опять назовёшь меня дурой, как в тот раз, когда я рассказала, как ненавижу всех живых и мёртвых. Знаешь, я готова умереть, если ты…

Неожиданный стук в дверь прервал её монолог.

Эмони, встав с кровати, огляделась: в комнате был такой беспорядок, что пускать кого-то оказалось просто недопустимо. Она схватила широкополую шляпку, поправила белое полупрозрачное платьице, надев изящные босоножки, вышла.

Лирия гневно сверкнула глазами, она собиралась что-то сказать, но Эмони жестом прервала её, предложила, притворно улыбнувшись:

— Давай прогуляемся, там замечательная погода. На свежем воздухе мы и поговорим.

Лирия кивнула, её лицо исказилось от недовольства.

Эмони, чтобы выиграть время и успокоиться, пошла пешком, несмотря на все попытки Лирия заставить её воспользоваться терминалом, и, когда вышли в парадный двор, она не позволила говорить, только в саду, опустившись на скамью, кивнув, надменно спросила:

— Что у тебя стряслось?

Лирия раздражённо нахмурилась, гневно ответила:

— Не притворяйся, что не знаешь! Где эта тварь?!

— Тварей нынче много развелось, ты про которую? — спросила Эмони, первым делом вспомнив об Эктори.

— Я же сказала, не притворяйся! Мой слуга мёртв, его сожрали заживо: высосали почти всю кровь и поглотили этэ. Существуют только одни твари, способные на это…

— Как мёртв? — непонимающе спросила Эмони. — Как это произошло?

— Он был убеждён, что обещания Имперцев действительно сбываются. Он боялся смерти, и выпросил себе выходной — повидаться с семьёй. Я разрешила, ведь иногда нужно позволять слугам малое и они будут преданы в большом. А на следующий день в поместье доставили его истерзанное тело.

— Откуда тогда ты знаешь, что его этэ сожрал упырь?

— Не думаешь же ты, что Книга Судеб есть только у Империи? Одной её страницы хватит, чтобы узнать ответы на многие вопросы. Так ответь, где эта тварь? Куда ты запрятала вампирскую принцессу?

Эмони, поняв, что насмешливая Судьба исполняет обещание Эктори чуть ли не её руками, попыталась отвести от себя подозрения:

— С чего ты взяла, что это была она? Может, просто кто-то из Древних сильно изголодался?

— Древние не так опрометчивы. И ещё есть свидетели, они видели красноволосую девчонку. Ты и дальше будешь отрицать, что это была она?

— А с чего ты вообще взяла, что она жива? Может, её вместе с мамашей убили ещё в Третьей войне? — вновь попыталась отвести подозрения Эмони.

— Хватит! — вскричала Лирия, схватив Эмони за ворот платья. — Найди мне эту тварь, живую или мёртвую! Она убила моего слугу, и я этого так просто не оставлю!

— Терпение, я со всем разберусь, — проговорила Эмони, стараясь изобразить спокойствие.

— Сделай это как можно скорее! — гневно бросила Лирия и удалилась.

«Как можно скорее» — повторила Эмони, ухмыльнувшись.

Вернувшись в комнату, она схватила планшет, набрала Тиллери. Её цветная голограмма до уровня груди тут же появилась перед Эмони.

— Ладно, не буду хвастаться тебе новым костюмом, вижу, ты спешишь. Что-то случилось? — приветливо улыбнувшись, спросила Тиллери.

— Проси, чего хочешь… — начала Эмони.

— Хорошо, я хочу мировое господство, — усмехнувшись, ответила Тиллери.

— Из того, что я могу дать, — тут же поправилась Эмони, не до конца ещё поняв, шутит ли её собеседница или говорит серьёзно.

— Тогда пока, — помахав ручкой, Тиллери потянулась к кнопке завершения вызова.

— Стой, очкастая! — воскликнула Эмони, опасаясь, что на этом и закончится их разговор. — Мне нужно, чтобы ты избавилась от семьи Адиева. Ты ведь знаешь Лирию — одногруппница твоей сестрёнки. Я хочу, чтобы их лишили всего, втоптали в грязь, обратили в ничто.

Тиллери немного подумала, спросила более заинтересованно:

— Причина?

— Эта дура слишком сильно цепляется за свой статус. Потерять положение для неё страшнейший из кошмаров. Она оскорбила меня, я хочу отомстить.

— Чужими руками, как всегда, — улыбнувшись, отметила Тиллери. — Ладно, я прошу немногого: всё, что принадлежит их семье, будет моим. Все территории, предприятия, слуги и прочее имущество.

— Забирай. Мне оно и не нужно. Сколько времени на это уйдёт?

— Немного, по Имперскому времени где-то ход.

— А быстрее нельзя? — недовольно спросила Эмони.

— Чтобы Империя пала в один день понадобилось почти тринадцаток ходов подготовки, они, конечно, в сто раз менее влиятельны, чем Империя, но и я не Э… А впрочем, не будем о нём, как-то не хочется проверять мастерство Императора во владении мечом.

Тиллери завершила звонок, вновь взялась за альбом для зарисовок, обратилась к сидевшему в кресле напротив неё:

— А вы с ней хорошо бы сошлись: «Убейте их, они мне не нравятся». Так ты сказал? — расхохоталась.

Хафэр поморщился, спросил в нетерпении:

— Ты закончила?

— Ох, — всплеснула руками, — терпение, мой юный Император.

Тиллери вернулась к карандашному наброску.

— Ты самый странный художник из всех, что я встречал. Обычно за вами бегают, просят, чтобы нарисовали, а тут ты, — тихо заговорил Хафэр.

— И за мной бегают, — ответила Тиллери, не отрываясь от работы, — просто Ваши портреты получатся весьма необычными. Ох, сколько я денег за них получу: у вас, пожалуй, самые красивые этэ из всех, что я видела. Это будут шедевры!

— С чего ты взяла?

— Я видела этэ Ар, а у родственников они обычно похожи.

— Теперь ясно, почему ты просишь столь малую плату с меня, — не очень довольно прокомментировал Хафэр.

— Да, в этот раз она заплатила за тебя.

— Тогда чего я здесь сижу? — спросил Хафэр, немного повысив тон.

— Не надо всех этих показных эмоций, расслабься, я художник меня не обмануть твоей игрой.

Выражение лица Хафэра стало спокойным, немного отрешённым и застыло, словно каменная маска. Он сказал негромко:

— Я пойду.

Тиллери вытащила из кармана сумочку Илен-и, протянула Хафэру. Он взял, выхватив Вихрь, рассёк реальность, шагнул в разрез.