Ему стоило сесть в машину и как можно скорее уехать отсюда, пока старик не проснулся и не заметил у себя на участке постороннего. Кто его знает, вдруг он схватится за свое охотничье ружье, то самое, которое когда-то доводилось держать Улофу, но которое никогда не устареет настолько, чтобы из него невозможно было выстрелить. Воспоминания внезапно обрушились на него: цвета, мебель, выкрашенная зеленой краской лестница, обои с цветочным мотивом, постель наверху, в каморке под скошенной крышей, которая принадлежала Улофу.

А потом он заметил воду, которая тихонько сбегала по внешней стороне фасада. Неужто трубу где-то прорвало? И почему пес заперт в доме? Было слышно, что он находится не в сенях возле входной двери, что было бы естественно для охотничьего пса, да и вообще для любой собаки — лай доносился откуда-то из глубины дома. Кажется, из кухни, которая находилась в дальнем конце прихожей. Через окно Улоф увидел голубые панели на стенах, белые дверцы посудного шкафа, кастрюлю с едой на плите.

Должно быть, пес был один. Потому что вряд ли найдется человек, способный так крепко спать и ничего не слышать.

Он вспомнил про камень, круглый камешек возле угла дома. Когда он поднял его, несколько мокриц бросились наутек. Ключ по-прежнему лежал там.

Очень трудно попасть ключом в замочную скважину, когда трясутся руки. У Улофа не было никакого права отпирать дверь. Ты же знаешь, что они прекратили всякое общение с тобой.

Его встретил особый, ни на что не похожий запах родного дома. Ощущение, что он снова стал ребенком. Портрет старика с пышными усами, взирающий на всех сверху, какой-то премьер-министр столетней давности — теперь их глаза оказались на одном уровне. А еще там была скамеечка с подушкой на сиденье, чтобы на ней разуваться, половики, сотканные руками бабушки по отцу. Сейчас их едва было видно из-за сваленных друг на друга и разбросанных как попало вещей на полу: инструменты, рыбацкие снасти, утварь, между которыми оставался лишь узкий проход, тянувшийся через всю прихожую. По бокам громоздились ящики с пустыми банками и бутылками. Его мама никогда бы не позволила скопиться таким завалам.

Когти стучали и скребли по дереву. Улоф оказался прав, пес действительно был заперт на кухне. Дверь для надежности подперли черенком от швабры. Несмотря на щемящую душу тоску, которую вызвали в нем окружающие его предметы, Улоф сразу подумал, что ни один человек не имеет права поступать так со своей собакой.

Он выдернул швабру и, когда дверь распахнулась, отскочил назад. Швабру он держал в руке на тот случай, если придется обороняться от собачьих зубов, но черное существо пулей пронеслось мимо него, навстречу долгожданной свободе. Вонь мочи и собачьего дерьма преследовали пса по пятам, уже успев впитаться тому в шкуру. Вот бедняга.

А потом Улоф увидел, что вода бежит из ванной. Она просачивалась между дверью и порогом, заливала половики в гостиной и образовывала на коричневом линолеуме маленькие речушки и озера.

Метка на маленьком поворачивающемся замочке на двери ванной светилась белым, а не красным, как это бывает, когда внутри кто-то есть. В детстве Улоф научился запираться в тубзике и сидеть там с комиксами — без этого никуда, если у тебя есть старшая сестра-зануда, которая вопит, что ей срочно нужно попасть внутрь.

Он распахнул дверь, и ему на ботинки хлынул целый поток воды.

В воде вперемешку с грязью плавали губка, волосы и дохлые мухи. Полосатая душевая занавеска была задернута. Ступив внутрь, Улоф почувствовал, как ему в носки просачивается холодная вода. Прежде чем убраться отсюда, он мог хотя бы попытаться перекрыть воду, чтобы дом совсем не смыло. Улоф отдернул душевую занавеску.

В ванной сидел человек. Неестественно изогнутое тело, обвалившееся на стул странной конструкции. Улоф все видел, и в то же время у него в голове не укладывалось. Старик просто свисал со стула, безвольно обмякнув, белый-пребелый. В окно светило солнце, и в его лучах кожа старика сверкала и поблескивала, словно рыбья чешуя. Мокрые пряди волос прилипли к голове. Улоф сумел сделать еще один шаг вперед, чтобы добраться до вентиля, и душ наконец перестал изрыгать из себя воду.

В наступившей тишине было слышно только его собственное хриплое дыхание и жужжание мух, бьющихся в оконное стекло. Затихающий звук капающей воды. Он не хотел больше на это смотреть, в то же время не мог заставить себя отвести глаза. Голое тело притягивало его взгляд, намертво приковывая к себе. Опухшая кожа, казалось, существовала отдельно от тела, на спине расползались зеленоватые пятна. Улоф крепко ухватился за раковину и еще ближе наклонился вперед. Глаз мужчины он разглядеть не смог, но на мощном носе виднелась знакомая шишка, полученная еще в юности после удара клюшкой для хоккея с мячом. Между ног — изогнутый, как червяк, пенис.

В этот момент раковину сорвало со стены. Жуткий грохот, словно рухнул дом. Улоф пошатнулся и потерял равновесие. Шлепнулся в воду и ударился головой о стиральную машину. Пытаясь подняться, поскользнулся и грохнулся снова.

Кое-как выполз на карачках из ванной и встал на ноги.

Скорее вон отсюда.

Он захлопнул входную дверь и запер ее. Положил ключ обратно, где взял, под камень, и, изо всех сил стараясь шагать ровно, как можно быстрее добрался до машины, завел мотор и сдал назад, попутно задев мусорный бак.

Так помирают многие пожилые люди, думал он, пока машина катилась прочь, а сердце колотилось в груди, грохотом отдаваясь в висках. Прихватит сердце, или, там, инсульт случится, и все. Человек упал и умер. Полиция подобными вещами не занимается. Таких одиноких стариков много, некоторых вообще находят не раньше чем через несколько лет.

Но зачем, спрашивается, он запер пса?

Улоф резко затормозил. Прямо перед ним посреди дороги стоял пес. Еще десять метров, и он бы задавил этого бедолагу. Пасть открыта, язык свешивается наружу, сам весь черный, глаза горят, шерсть на загривке вздыблена. Пес явно появился на свет в результате разгульных собачьих свадеб на природе. Голова как у лабрадора, шерсть как у заросшего терьера, уши торчком.

Улоф заглушил мотор. Машину следовало доставить целой и невредимой. Красавец «Понтиак», настоящая находка, совсем скоро он должен оказаться перед гаражом босса, с ключом, спрятанным в оговоренном месте.

Пес не двигался.

Если он начнет сигналить, то услышат соседи и тут же свяжут одно с другим, поэтому он вышел из машины и попытался жестами и шипением отогнать пса. Пес продолжал молча на него таращиться.

— Да проваливай же ты, чертяка, — прошипел Улоф и швырнул палку прямо в пса. Пес на лету поймал ее, прыгнул вперед и, положив палку к его ногам, энергично замахал всей своей задней частью, словно жизнь была для него всего лишь веселой игрой. Улоф схватил палку и зашвырнул ее как можно дальше в лес. Пес ломанулся за ней через заросли черничника. Но только Улоф снова собрался сесть в машину, как услышал сзади шаги по гравию.

— Классная тачка, — произнес чей-то голос за спиной. — Ни за что бы не подумал, что в этой дыре можно встретить подобное.

Быстро и легко ступая, к нему приближался незнакомый мужчина, одетый в короткие шорты, тенниску и белые спортивные туфли. Подойдя, он одобрительно, словно коня по крупу, похлопал машину по черному бамперу.

— Я правильно угадал, это «Транс Ам», третьего поколения?

Улоф замер: одна нога в машине, другая снаружи.

— Угу, восемьдесят восьмого года выпуска, — пробормотал он, глядя в салон. — В Стокгольм еду. Уппландс Бру.

Он хотел сказать, что торопится и должен как можно скорее покинуть это место, пока дороги не запрудили машины, сегодня же пятница и канун Дня середины лета, во всех направлениях наверняка будут пробки, и потом, по радио предупреждали о сужении проезжей части на длинных отрезках пути между Худиксваллем и Гевле из-за дорожно-ремонтных работ, но не смог выговорить ни слова. В добавок ко всему из леса с палкой в зубах выбежал пес и ткнулся своим влажным носом ему в ногу.

— То есть тачка не для продажи?

— Это не моя. Я ее лишь перегоняю.

— И каким-то ветром вас занесло сюда.

Незнакомец улыбался, но за этой улыбкой — Улоф догадался по голосу мужчины — скрывалось что-то еще. Там все время что-нибудь скрывается.

— Я просто искал, где сходить в туалет.

— И выбрали эту дорогу? Простите, что спрашиваю, но у нас тут в округе недавно объявилась шайка воров. Приезжают, проверяют здешние дома, рыщут, где бы поживиться. У соседа чуть подальше украли газонокосилку. Поэтому мы стараемся по возможности приглядывать. Примечать незнакомые машины, ну вы понимаете.

Пес, почуяв пакет с едой, попытался протиснуться в машину между ног Улофа. В голове всплыл увиденный им беспорядок на кухне, разбросанные по полу упаковки с полуфабрикатами — должно быть, пес в поисках еды забрался в кладовку.

Улоф ухватил пса за загривок, тот заворчал и вырвался.

— Это ваш?

— Нет… Он стоял на дороге.

— Но разве это не Свена Хагстрёма пес? — Мужчина обернулся и, прищурившись, посмотрел на дом, который все еще виднелся между деревьями. — Он дома?