Позорище.

— Сдавайся как положено, — прошипела Цисами и обратилась к Немому, который заломил ей руку за спину. — Не гневайтесь на моего товарища. Впервые в плену.

Кто-то звонко хлопнул в ладоши.

— Довольно. В конце концов, они наши гости.

Приятно узнать, что тебя считают гостем. Было уже ясно, что им устроили ловушку, но зачем? А главное кто? Какого влиятельного вельможу Цисами могла оскорбить настолько, чтобы на нее натравили целый отряд Немых? Это было лестно, конечно, но как-то слишком экстравагантно.

Старшая Жена встала и повернулась к Цисами. Бесстрастное выражение лица пропало, на губах играла чуть заметная улыбка, от которой сухая кожа на щеках пошла морщинками. Она подошла ближе с уверенностью человека, привыкшего распоряжаться. Двигалась она медленно, но расчетливо.

Женщина опустилась рядом с Цисами и длинным костлявым пальцем приподняла ее голову за подбородок.

— Мацза Цисами, моя госпожа желает тебя видеть.

К сожалению, женщин, которые не отказались бы заполучить голову Цисами, и впрямь было немало.

— Мой отряд очень востребован, — солгала Цисами. — Может быть, в следующем цикле найдется время… разве что кого-то надо убить прямо сейчас.

— Моя госпожа не желает ждать.

Прежде чем Цисами успела ответить, ее лицо облепил носовой платок. Она почувствовала сильный запах сонного зелья. В носу защипало, и мир вдруг потемнел.

Глава 5. Хуту

Сколько Цзянь знал свою наставницу, Тайши была человеком слова. Если она сказала, что Цзянь будет кататься на воздушных потоках, пока не перестанет напоминать курицу со связанными крыльями, значит, ждать поблажек не стоило. Две недели спустя Цзянь по-прежнему справлялся кое-как — он врезался в деревья, стены, землю, набивал рот грязью и несколько раз чуть не размозжил себе череп. Впрочем, он совершенствовался, хотя и медленно.

— Как только поймаешь нужное ощущение, — сказала Тайши, — все пойдет как по маслу. Если, конечно, доживешь до тех пор.

Это его мало утешало. Цзянь в ту минуту сидел, держась за стебли бамбука. Макушки были объедены: они служили основным источником пищи для большинства животных в Облачных Столпах, включая гигантских кожистокрылых птиц. Цзянь взглянул на одну из этих тварей, скользившую в вышине. Клюв у нее был длиной с человеческое туловище.

Снизу донесся хриплый голос Тайши:

— Я не собираюсь торчать тут весь день. Вместо того чтобы писать красками свой портрет или шить роскошное свадебное платье, я должна стоять под дождем и ждать, когда ты наберешься духу?

— Вы не умеете шить, — буркнул Цзянь.

Ветер был сильный и дул сразу во все стороны. Потоки воздуха пронизывали бамбуковые заросли, носились туда-сюда и закручивались водоворотами, вздымая листву.

Большинство ветров были слишком слабы и медленны, чтобы удержать вес Цзяня. А сильные неслись чересчур быстро, и его это пугало. Цзянь мог спуститься лишь одним способом — сперва осторожно нащупать дорогу, как будто разгадывая головоломку, а потом преодолеть полосу препятствий.

Составив план действий, Цзянь сглотнул, выдохнул и ступил в воздух. Начало было… неплохое. Он балансировал на мощном потоке, который устремлялся по спирали к земле и все ускорялся (чуть быстрее, чем хотелось бы, огибая открытое место. Цзянь соскочил с него, прежде чем поток разбился о тесное переплетение бамбуковых стеблей. Перебирая ногами среди более мелких потоков, Цзянь преодолел их не меньше десятка. Он постепенно приближался к земле и обретал уверенность с каждым шагом. Юноша добрался уже до половины пути, когда храбрость взяла верх над осторожностью; тогда Цзянь промахнулся и соскользнул вбок. Восстановить потерянное равновесие было очень трудно. Цзянь, вскрикнув, тщетно попытался ухватиться за воздух и полетел вниз головой. Земля неслась навстречу. Он был на волосок от гибели, когда кто-то с силой дернул его вбок. Он кубарем покатился по земле и с треском вломился в кусты. Цзянь застонал, глядя на высившиеся над ним зеленые стебли бамбука, которые упирались в ясное синее небо.

Среди них возникла Тайши.

— Еще одно безобразное приземление, — сказала она и подтолкнула ученика ногой. — Снова поторопился. Как только начинаешь задирать нос, забываешь об осторожности.

Цзянь сел и вытер грязь с лица, а затем поднял руки, пытаясь вздохнуть полной грудью. Он пощупал плечо, которое ободрал при падении. Ничего вроде бы не сломал — хорошо, что Тайши в последний момент его выручила… опять. Но последствия падения должны были напоминать о себе еще несколько дней.

— Я стараюсь не терять голову, но восстановить равновесие все равно не получается.

— Потому что ты ее теряешь. Из-за этого слишком много времени уходит на то, чтобы выровняться, — Тайши подняла Цзяня на ноги и отряхнула гнилую листву со спины. — Вот в чем штука. Когда начинаешь падать, хватайся за два противоположных потока.

Голос Тайши звучал иначе, когда она не насмехалась, а объясняла. Цзянь внимательно наблюдал за тем, что она показывает, водя руками по воздуху, как художник кистью по холсту.

Когда наставница закончила, он кивнул.

— Я понял.

— Докажи. Давай еще раз, прямо со ствола. Бери, что тебе дают. Перестань колебаться, как испуганная мышь. Ты должен проделать это в присутствии Небесного Семейства, если придется!

Цофи появилась из зарослей на краю поляны в то мгновение, когда Цзянь собирался влезть обратно. Она была в дорожном плаще и несла корзину.

— Я не помешала? Вот обед.

Обед, к сожалению, вновь представлял собой приготовленную так и сяк редиску. Холодный суп из редиски, на второе — маринованная редиска, на десерт — редиска ломтиками. Цзянь удивлялся количеству способов, которыми можно было подать один и тот же овощ.

— Мне кое-что нужно в городе, — сказала Тайши, прихлебывая суп.

И продиктовала девушке длинный список.

Цофи прищурилась, записывая.

— Надо много чего купить. У нас все закончилось. Одолжите мне Цзяня на день-другой?

Тайши помотала головой.

— Ему нужно упражняться. Его навыки по-прежнему граничат с самоубийством, а Великий Прямой Удар выглядит жалко. Когда Цзянь его наносит, он неуклюж, как пьяница после пятой кружки!

— Дурацкий прием! Ничего великого в нем нет. Никакой это не удар, а просто шлепок ладонью в грудь, — пожаловался Цзянь. — И нанести его почти невозможно. Мишень должна стоять неподвижно, а в замах нужно вложить всю ци. На подготовку уходит час медитации!

— Это потому что ты лодырь.

Цофи скрестила руки на груди.

— Тайши, если вы хотите, чтобы я всё принесла, мне нужна помощь.

— Хорошо, но извольте вернуться через два дня. Мальчишке нужно заниматься. И не позволяй Цзяню выбирать дыни. Он не отличит зрелую от незрелой, даже если разбить дыню ему об голову. — Тайши покосилась на Цзяня. — Слышишь? Даю тебе небольшую передышку. Но как только вернешься, начнем сначала.

— Да, мастер. Спасибо, мастер, — Цзянь едва скрывал радость. Все что угодно, лишь бы эта пытка закончилась.

— До свиданья, госпожа, — сказала Цофи, увлекая Цзяня за собой.

Они недалеко ушли от поляны, когда девушка пустилась бегом. Цзянь хромал следом, отстав на несколько шагов, — он еще не оправился после падения.

— Подожди, подожди! Я только что свалился с дерева!

— Да, я видела, это было красиво, — со смехом ответила Цофи. — Почему ты все время приземляешься носом? Это новый прием?

— Очень смешно… Спасибо, что нашла предлог, чтобы меня вызволить.

— Кто тебе сказал, что это предлог? Я надеялась, ты сам предложишь помощь! Как твои полеты?

Ужасно. Больно. Невозможно.

— Неплохо.

— Очень скверно, да? — Впрочем, Цофи ничуть не встревожилась. — Ничего, рано или поздно научишься. Уж постарайся, великий спаситель народов Чжун, или мы все окажемся по шею в дерьме.

— Лучше начинай учить катуанский, — проворчал Цзянь.

Цофи взяла его за плечо.

— Послушай, ты только не переживай. Все будет хорошо. Либо ты исполнишь пророчество и убьешь Вечного Хана Катуа, либо он разорвет тебя на куски.

Цзянь нахмурился, пнул камушек и посмотрел ему вслед.

— Интересно, Кайю пойдет с нами?

Хван Кайю, сын и ученик Хван Казы, был самым близким другом Цзяня и Цофи в Облачных Столпах. Он походил на большого щенка — нахального, наивного и веселого.

Вопреки предполагаемому безлюдью, Облачные Столпы служили домом целой компании военных искусников. Большинство жило уединенно. Одни были престарелыми мастерами, которые удалились от мира, чтобы спокойно провести остаток дней. Другие, как Каза, поселились здесь, чтобы растить и обучать наследников. Третьи скрывались от закона или от гнева какого-нибудь вельможи — ну или от того и другого, как Цзянь.

Цзянь и Цофи шли вниз по неровной извилистой тропе. В сезон дождей бамбук рос быстро и нередко вынуждал ходить другой дорогой. Они достигли узкого веревочного моста, который соединял две горы, вися в нескольких сотнях метров над землей. Чтобы спуститься в долину, а потом подняться, пришлось бы потратить целый час.

— Ненавижу эту часть пути, — пробормотала Цофи, глядя на обтрепанные веревки, служившие перилами.