Хэл быстро отшатнулся.

— Да там просто маленькая царапина! — запротестовал он, но Эболи безжалостно схватил его за связанные в хвост волосы и заставил поднять голову.

По сигналу колокола команда собралась посреди палубы, и все стояли в солнечном свете молча, обнажив головы, даже чернокожие, которые почитали не только распятого Бога, но и других богов, обитавших в глубине темных лесов их родины.

Когда сэр Фрэнсис, держа в руках огромную Библию, переплетенную в кожу, звучно заговорил: «Молим Тебя, всемилостивый Господь, приведи врагов Христовых в наши руки…», только его собственный взгляд устремился к небу. Все остальные смотрели на восток, откуда и мог появиться враг, нагруженный серебром и специями.

В середине длинной службы с востока подул ветер. Вскоре он принес тучи, которые сгустились над головами людей темными клубящимися массами. На палубу хлынули потоки дождя. Но стихия не могла помешать сэру Фрэнсису продолжить беседу с Господом, так что команде пришлось поплотнее закутаться в куртки из просмоленной парусины, поглубже натянуть на головы шляпы из того же материала, и вода стекала с них, как со стаи очутившихся на суше моржей. Сэр Фрэнсис не пропустил ни слова проповеди.

— Повелитель штормов и ветров, — торжественно говорил он, — помоги нам. Повелитель сражений, будь нашим щитом и латами…

Шквал быстро пронесся над ними. Снова выглянуло солнце, засверкав на голубых лужицах и заставляя пар подниматься над палубой.

Сэр Фрэнсис снова водрузил на голову широкополую рыцарскую шляпу, и промокшие белые перья, украшавшие ее, одобрительно качнулись.

— Мастер Нед, начните учения у орудий.

А ведь это правильно, сообразил Хэл. Дождь наверняка намочил запалы и порох. И вместо того чтобы просушивать их и перезаряжать орудия, его отец решил устроить небольшую практику команде.

— Пробейте сбор, будьте любезны.

Грохот барабана эхом отдавался в корпусе каравеллы. Команда со смешками и шутками заняла свои места. Хэл сунул кончик медленно тлеющего фитиля в жаровню у основания мачты. Когда фитиль уверенно загорелся, Хэл по вантам взобрался на свой боевой пост наверху, держа фитиль в зубах.

Сверху он видел, как на палубе четверо мужчин вытащили из зажимов пустой бочонок для воды и поволокли его к борту. По приказу с кормы они бросили его в воду, и бочонок запрыгал на волнах позади корабля. Тем временем орудийная команда вышибла из-под пушек клинья. По обе стороны нижней палубы находилось по восемь пушек-кулеврин, и каждую зарядили ведром пороха и ядром. На верхней палубе выстроились десять малых пушек, по пять с каждой стороны; их длинные стволы заряжали картечью.

Железных зарядов на «Леди Эдвине» после двухлетнего путешествия оставалось немного, и некоторые из орудий зарядили обточенными водой камнями, собранными на берегах речного устья, куда команда отправлялась за водой.

Корабль неторопливо развернулся и лег на новый курс, идя против ветра. Бочка теперь болталась на воде в двух кабельтовых впереди, но расстояние медленно сокращалось. Артиллеристы бегали от пушки к пушке, подсовывая под них клинья для перемены наклона стволов и отдавая приказы помощникам. Задача была не из легких: лишь пять человек из команды умели заряжать и нацеливать орудия.

В своем «вороньем гнезде» Хэл уложил длинноствольный фальконет на вращающуюся подпорку и прицелился в ком бурых водорослей, плывший по течению. Потом острием кинжала выскреб с полки оружия отсыревший, слипшийся порох и аккуратно заменил его сухим из своей пороховницы. После десяти лет отцовских уроков Хэл владел этим священным искусством не хуже Неда Тайлера. Хэл предпочел бы во время настоящего боя занять место у орудий, и он умолял отца поставить его там, но в ответ всегда слышал одно и то же:

— Ты пойдешь туда, куда я тебя пошлю.

И теперь Хэлу приходилось сидеть здесь, в стороне от общей суеты, хотя его жаркое молодое сердце ныло от желания очутиться рядом со всеми.

Тут Хэл вздрогнул от грохота выстрела на палубе внизу. Длинный шлейф плотного дыма поплыл вверх, а корабль слегка покачнулся. Через мгновение над поверхностью моря взлетел высокий фонтан пены, в пятидесяти ярдах вправо и в двадцати — за плывущей бочкой. При таких условиях выстрел был неплохим, однако палуба взорвалась хором свиста и насмешек.

Нед Тайлер подбежал ко второй пушке и быстро проверил ее положение. Он жестом приказал пушечной обслуге немного изменить прицел, взяв левее, потом шагнул вперед и поднес горящий фитиль к запальному отверстию.

Шипящий огонек пробежал по фитилю, а потом из запальника вылетел дождь искр, комья полусгоревшего пороха… Ядро выкатилось из бронзового ствола и упало в море, не пролетев и половины расстояния до цели — бочки на воде.

Команда издевательски взвыла.

Следующие два орудия дали осечку.

Отчаянно ругаясь, Нед приказал помощникам как следует прочистить стволы длинными железными шомполами.

— Порох и пули стоят дорого!

Хэл повторял слова великого сэра Фрэнсиса Дрейка, в честь которого назвали его отца. Слова были произнесены после первого дня эпического сражения с Армадой Филиппа Второго, короля Испании, под командованием герцога Медины Сидонии. В течение того долгого дня в густом тумане порохового дыма два огромных флота палили друг в друга, однако, несмотря на яростный артиллерийский огонь, ни один из кораблей с какой-либо стороны не пошел ко дну.

— Напугай их пушками, — учил сына сэр Фрэнсис, — но с палубы их смети абордажными саблями.

И он, не церемонясь, высказывал презрение к шумной, но неэффективной морской артиллерии. Просто невозможно было точно пустить ядро с качающейся палубы корабля так, чтобы оно угодило в нужную точку корпуса вражеского судна: эта точность находилась скорее в руках Всевышнего, чем в руках артиллериста.

Как будто для доказательства такого взгляда после выстрелов из всех тяжелых орудий шесть, как ни старался Нед, дали осечку, а наилучшим результатом оказалось ядро, упавшее в воду в двадцати ярдах от плывущей бочки.

Хэл грустно качал головой, отмечая, что каждый раз артиллеристы старательно целились и как следует заряжали пушку. В пылу сражения, когда все вокруг будет затянуто дымом, заряжать придется второпях, стволы при этом разогреваются неравномерно, и фитиль, поднесенный к запалу взволнованными и испуганными канонирами, может погаснуть… в общем, ожидать хороших результатов не приходится.

Наконец сэр Фрэнсис посмотрел вверх, на Хэла.

— На мачте! — проревел он.

Хэл уже боялся, что о нем забыли. И теперь, с волнением и облегчением, он подул на кончик тлевшего в его руке фитиля. Тот ярко разгорелся.

Сэр Фрэнсис наблюдал за ним с палубы, лицо его было суровым и неприступным. Он никогда не должен показывать свою любовь к сыну. Он должен всегда быть твердым и требовательным, подгонять юношу вперед. Ради самого же Хэла… да, ради всей его будущей жизни отец должен заставлять его учиться, бороться, преодолевать трудности на пути, прилагая все свои силы и выкладывая всю душу. И — да, он должен и помогать, но осторожно, должен поощрять… Должен мудро пасти его, направляя к цели. Сэр Фрэнсис до этого момента откладывал обращение к Хэлу, но теперь бочонок плыл довольно близко…

Если юноша сумеет попасть в него из малого оружия, притом что Нед потерпел неудачу с большими пушками, то репутация Хэла в команде возрастет. Матросы — в основном буйные хулиганы, безграмотные мужики, но ведь однажды Хэлу придется командовать ими или такими, как они. Сегодня Хэл уже сделал большой шаг вперед, одолев бешеного Эболи у всех на глазах. И теперь появился шанс закрепить победу.

«Направь его руку и полет ядра, помоги, Господь всех воинов!» — так молча молился сэр Фрэнсис.

Команда корабля вытянула шеи, чтобы наблюдать за парнем высоко над ними.

Хэл тихо напевал себе под нос, сосредоточившись на задаче, осознавая направленные на него взгляды. Но он не понимал всей важности момента, и ему не было дела до молитв отца. Для него все выглядело игрой, просто еще одним шансом отличиться. Хэлу нравилось побеждать и выигрывать, и с каждым разом, когда ему сопутствовала удача, это нравилось ему все сильнее. Молодой орел начинал радоваться силе своих крыльев.

Крепко сжав медную рукоятку, Хэл повернул фальконет вниз, всматриваясь вдоль ствола длиной в ярд и направляя мушку на бочонок.

Он давно знал, что бессмысленно целиться точно в объект. Пройдет несколько секунд между тем, как он приложит фитиль к запалу, и самим выстрелом, а за это время корабль и бочонок могут разойтись в разные стороны. Еще будет момент полета заряда — перед тем, как он долетит до цели. Так что необходимо понять, где может оказаться бочка, когда до нее долетит ядро, а не метить туда, где она была, когда он прикладывал фитиль к запалу.

Наведя мушку на точку предполагаемого положения цели, Хэл коснулся тлеющим концом фитиля запальной полки. И заставил себя не отпрянуть от вспышки пороха и не отодвинуться в ожидании выстрела; он продолжал держать фальконет на выбранной им линии.

С грохотом, ударившим по барабанным перепонкам, фальконет тяжело дернулся назад на шарнирах опоры, и все исчезло в облаке серого дыма. Хэл отчаянно вертел головой, пытаясь рассмотреть что-нибудь сквозь этот дым, но радостные крики внизу на палубе заставили его сердце подпрыгнуть: он отлично услышал вопли матросов даже сквозь звон в ушах.