Ройан последовала за ним к огромной витрине, занимающей целую стену. Все полки в ней были уставлены статуэтками, которые помещали в могилы фараонов, чтобы они служили покойным правителям в загробном мире.

Николас открыл стеклянную дверцу ключом и вынул самые интересные экспонаты:

— Это ушебти Майя, который служил трем фараонам — Тутанхамону, Эйе и Хоремхебу. Эта статуя из могилы Эйе, который умер в тысяча триста сорок третьем году до нашей эры.

Он протянул статуэтку Ройан, и та прочитала древнюю надпись так же легко, как заголовки утренней газеты:

— «Я Майя, казначей двух царств. Я отвечаю за божественного фараона Эйе. Да живет он вечно!»

Она заговорила по-арабски, чтобы проверить собеседника, и тот бегло и правильно ответил на том же языке.

— Кажется, Персиваль Диксон сказал мне правду. Наверное, вы были необычной студенткой.

Теперь их объединяли общий интерес и возможность говорить на английском и арабском. В результате изначальный антагонизм между ними несколько сгладился. Николас и Ройан медленно шли по залу, останавливаясь перед каждой витриной, осматривали все интересные экспонаты.

Казалось, они перенеслись назад во времени на тысячи лет. Что часы и дни по сравнению с такой древностью? Поэтому голос миссис Стрит, прервавший увлекательную экскурсию, вырвал обоих как бы из сладкого сна.

— Я ухожу, сэр Николас. Можно доверить вам запереть дверь и включить сигнализацию? Охрана уже заступила на пост.

— Который час? — Николас ответил на собственный вопрос, бросив взгляд на стальной «Ролекс сабмаринер». — Ого, пять сорок! Куда же пропал весь день? — Он театрально вздохнул. — Идите скорее, миссис Стрит. Извините, что задержали вас.

— Не забудьте включить сигнализацию, — еще раз напомнила секретарша, а потом повернулась к Ройан. — Он становится таким рассеянным, когда оседлает любимого конька.

Она явно относилась к своему начальнику, как тетушка к непоседливому племяннику.

— Вы дали довольно ценных указаний. Ступайте, — ухмыльнулся Николас и обратился к гостье: — Не могу отпустить вас, не показав кое-что, добытое не без помощи Дурайда. Можете задержаться на пару минут?

Ройан кивнула, и он сделал движение, желая взять ее за руку, но затем поспешно отступил. В арабском мире оскорблением считалось даже случайное прикосновение к женщине. Ройан оценила вежливость по достоинству и прониклась к хозяину Куэнтон-Парка еще более теплыми чувствами.

Он провел ее через музейные залы к двери с надписью «Служебное помещение. Вход только для сотрудников», потом по длинному коридору к двери в самом конце.

— Святая святых. — Баронет пропустил Ройан вперед. — Простите за беспорядок. Мне надо наконец прибраться здесь. Моя жена обычно…

Он неожиданно умолк и бросил взгляд на семейную фотографию в серебряной рамке на столе. Николас сидел под развесистым дубом на коврике для пикника рядом с красивой черноволосой женщиной. Возле пристроились две девочки, сильно напоминающие мать. Младшая сидела на коленях у Николаса, а старшая стояла рядом, держа под уздцы шетландского пони. Ройан бросила взгляд на спутника и прочла в его глазах бесконечное горе.

Чтобы не смущать его, она принялась осматривать другую часть комнаты, которая явно служила и кабинетом, и мастерской. Просторная и удобная, типичная комната мужчины, она воплощала его противоречивый характер — ученого и человека действия. Среди груд книг и музейных экспонатов лежали спиннинги, тростниковые удочки «харди» для ловли лосося. На крюках висели разгрузочный жилет, брезентовый чехол для ружья и кожаный патронташ с вышитыми инициалами «Н. К.-Х.».

Некоторые из картин на стенах оказались знакомы. Это были подлинные акварели художников, сопровождавших наполеоновскую армию по пути в Египет. На них можно было увидеть, как выглядели памятники древности до современных раскопок и реставрации.

Николас подошел к камину, подбросил бревнышко в гаснущие угли и хорошенько поворошил их. Когда огонь весело разгорелся, он подвел Ройан к занавеси, закрывающей половину стены от потолка до пола. Потянув за шнур с видом фокусника, баронет отдернул занавесь и с удовлетворением воскликнул:

— И что вы об этом скажете?

Ройан принялась изучать барельеф на стене. Тот был искусно вырезан, образы передавались необычайно четко, но археолог никак не выразила своих чувств.

— Шестой царь амореев, Хаммурапи, около тысяча семьсот восьмидесятого года до нашей эры, — проговорила она, притворяясь, что изучает искусно высеченные черты древнего правителя. — Да, скорее всего, из развалин его дворца на юго-западе от зиккурата в Ашуре. Вероятно, таких фризов было два. Каждый из них стоит около пяти миллионов долларов США. Мое предположение — их похитили у «святого правителя» современной Месопотамии, Саддама Хусейна, два бессовестных мошенника. Говорят, один из фризов находится в коллекции некоего мистера Питера Уолша из Техаса.

Николас некоторое время смотрел на Ройан в изумлении, а потом расхохотался:

— Черт подери! Я взял с Дурайда слово молчать об этой проделке.

Ройан в первый раз услышала его смех. Звук оказался довольно приятным, душевным и чистосердечным.

— Вы не ошиблись насчет обладателя второго фриза, — все еще смеясь, проговорил он. — Но ему он обошелся в шесть миллионов, а не в пять.

— Дурайд рассказал мне и о вашем визите в Чад и южную Ливию, — сказала Ройан.

Баронет покачал головой в притворном раскаянии:

— Кажется, у меня нет от вас секретов.

Николас подошел к высокому шкафу у противоположной стены. Это был превосходный образец инкрустированной мебели — должно быть, сделанный во Франции в семнадцатом столетии. Открыв двойные дверцы, коллекционер проговорил:

— Вот что мы с Дурайдом привезли из Ливии без разрешения полковника Муаммара Каддафи.

Николас извлек на свет маленькую бронзовую статуэтку и протянул гостье. Это была фигурка матери, кормящей ребенка, покрытая слоем зеленой патины.

— Ганнибал, сын Гамилькара Барки, — пояснил коллекционер. — Примерно двести третий год до нашей эры. Их обнаружил отряд туарегов в одном из старых лагерей на реке Баградас в Северной Африке. Должно быть, Ганнибал успел спрятать сокровище до сокрушительного поражения, нанесенного римским военачальником Сципионом. В кладе их было около двух сотен, и у меня осталось почти пятьдесят.

— Значит, остальные вы продали? — спросила Ройан, любуясь статуэткой. В ее голосе прозвучало неодобрение. — Как вы могли расстаться с такой красотой?

— Боюсь, у меня не было выбора, — вздохнул Николас. — Как ни печально, но экспедиция за ними обошлась мне в крупную сумму. Пришлось продать часть добычи, чтобы покрыть издержки.

Он подошел к столу, вытащил из нижнего ящика бутылку солодового виски и поставил ее на стол рядом с двумя стаканами.

— Позвольте предложить? — спросил он, но Ройан покачала головой. — Я вас понимаю. Даже шотландцы признают, что это можно пить только в промозглую погоду, когда температура опускается ниже нуля при ураганном ветре, если ты выследил и подстрелил первоклассного оленя. Может, чего-нибудь более подходящего для леди?

— Кока-кола у вас есть? — спросила Ройан.

— Да, но она ужасно вредная. Даже хуже, чем виски. Там столько сахара. Чистый яд.

Она приняла из рук хозяина стакан и провозгласила тост:

— За жизнь! — После этих слов она продолжила: — Вы правы. Дурайд действительно рассказал мне о статуэтках. — Она поставила пуническую фигурку в шкаф и снова повернулась лицом к столу. — Именно Дурайд направил меня к вам. Такова была его предсмертная воля.

— Ага! Значит, все это не совпадение. Кажется, я просто пешка в чьей-то сложной и хитрой игре. — Он указал на стул напротив стола. — Садитесь! И говорите!

Сам Николас примостился на краешке стола, держа в правой руке стакан с виски и покачивая длинной ногой. Он чем-то неуловимо напоминал леопарда. Хотя баронет вопросительно улыбался, пронзительные глаза внимательно наблюдали за лицом Ройан. Она подумала, что лгать этому человеку будет непросто.

Она глубоко вздохнула и начала:

— Вам приходилось слышать о древнеегипетской царице по имени Лостра, жившей в эпоху Среднего царства, когда происходили первые нашествия гиксосов?

Николас рассмеялся с легким презрением:

— А! Как в книге «Речной бог», верно?

Он подошел к полке и снял с нее томик. Хотя и довольно зачитанная, книга по-прежнему была в суперобложке, и на передней странице красовался довольно сюрреалистический пейзаж, написанный пастельными красками зеленого и розового оттенков, — вид на пирамиды через реку. Николас положил книгу перед гостьей.

— Вы читали ее? — спросила та.

— Да. Я прочитал почти все творения Уилбура Смита. Этот писатель забавен. Кстати, он пару раз приезжал на охоту в Куэнтон-Парк.

— Значит, вам нравится большое количество насилия и секса в литературе? — поморщилась Ройан. — А что вы скажете об этой конкретной книге?

— Должен признать, автор одурачил меня. Пока я читал ее, мне ужасно хотелось, чтобы она была основана на реальных фактах. Потому-то я и позвонил Дурайду. — Николас снова взял книгу и пролистал до конца. — Примечание автора написано довольно убедительно, но особенно западает в душу последняя фраза. — Николас зачитал ее вслух: — «Где-то в абиссинских горах, у истоков Голубого Нила, в нетронутой могиле фараона Мамоса лежит мумия Тана». — Николас почти сердито швырнул книгу на стол. — Бог мой! Вы не представляете, как мне хотелось, чтобы история оказалась правдой. Вы не представляете, как бы я хотел отыскать могилу фараона Мамоса! Я не мог не поговорить с Дурайдом. И когда он заверил, что это полная чушь, я почувствовал, будто меня надули. Пламя надежды так разгорелось, а разочарование оказалось настолько горьким…