Бесполезно… no bueno

Так много лет… тот образ… встал и раскумарился на предрассветных ломках… No me hagas caso… Опять он так коснулся… запах пыли… Навернулись слезы… В Мексике он коснулся вновь… Холодный весенний ветер унес стертые в порошок кодеиновые пилюли… Дыры, прожженные сигаретами, в многочисленной Предметной Полиции… Не смог предоставить никакой информации, только уносимую ветром личность… вырождающуюся… «Мистер Мартин» не смог достать, только и всего… Хлебный нож в сердце… Тень отключила свет и воду… Мы пересекаемся на голых стенах… Ищем повсюду… Бесполезно… Вваливаемся в темную мятежную дверь… Мертвая Рука вытягивает ноль… Пять палок пыли поставили мы, все живые и мертвые… Молодая форма уехала в Мадрид… Демерол при свечах… Поверните стрелку… Последний Электрик, чтобы постучать в окно… Прибытие переселенцев… Яд мертвого солнца исчез и прислал бумаги… Парм через флейты Рамадана… Мертвое ворчание в собачьем космосе… Дыра, прожженная сигаретой, во тьме… никакой информации, только холодное весеннее кладбище… Матрос сгнил в коридорах той больницы… Предметная Полиция хранит все доклады Правления, только и всего… Хлебный нож в сердце предлагает оценку бедствия… Он просто сел на «мистера Мартина»… Не смог достать плотью Ниньо Пердидо… Долго меж флейтами Рамадана… «No me hagas caso» скользит меж светом и тенью…

— Американец тащится через раненые галактики con su medicina [Вместе со своими лекарствами (исп.).], Уильям.

Половина вашего мозга, постепенно увядающего… Отключили свет и воду… Не смог достать плотью… опустевшие стены… Ищем повсюду… Замер в пути и вижу мистера Брэдли мистера Нуля… Да и слепцы не могут отказать в картах моей крови, кого я сотворил… «Мистер Брэдли мистер Мартин», неужели трудно написать нам получше?.. Исчезли… Ищите где угодно… Бесполезно… No bueno…

Я харкаю кровью в тенях скользящих грифов… В «Меркадо Майориста» увидал заезжего типа… Некий ми-истер мариканский fruto [Фрукт, гомосексуалист (исп.). // — предоставление, прекращение или ограничение дополнительных прав (п. 2 ст. 8 Закона об ООО); — предоставление, прекращение или ограничение дополнительных прав (п. 2 ст. 8 Закона об ООО); // — возложение и прекращение дополнительных обязанностей (п. 2 ст. 9 Закона об ООО); // — денежная оценка имущественного (неденежного) вклада, вносимого для оплаты доли в уставном капитале компании (п. 2 ст. 15 Закона об ООО); // — увеличение уставного капитала за счёт дополнительных вкладов участников и (или) третьего лица на основании заявления; решения о принятии третьего лица в общество (п. 2 ст. 19 Закона об ООО); // — установление максимального размера долей участников компании, ограничение возможности изменения соотношения долей участников компании (п. 3 ст. 14 Закона об ООО); // — продажа казначейской доли участникам компании и третьим лицам (ст. 24 Закона об ООО); // — выплата действительной стоимости доли или части доли кредитору участника при обращении взыскания (п. 2 ст. 25 Закона об ООО); // — внесение в устав общества положений: обязывающих участников общества вносить вклады в имущество общества; о порядке определения размеров вкладов в имущество непропорционально размерам долей; вводящих ограничения по внесению вкладов в имущество (ст. 27 Закона об ООО); // — внесение в устав положений о распределении прибыли непропорционально долям в уставном капитале, изменение и исключение этих положений (п. 2 ст. 28 Закона об ООО); // — внесение, изменение и исключение из устава положений, устанавливающих порядок осуществления преимущественного права покупки доли (части доли) непропорционально размерам долей участников (п. 4 ст. 21 Закона об ООО); // — внесение в устав положений об определении числа голосов на общем собрании непропорционально долям в уставном капитале (п. 1 ст. 32 Закона об ООО); // — реорганизация, ликвидация общества (пп. 11 п. 2 ст. 33 Закона об ООО).], пьющий писко… пригвоздил меня взглядом так, что я сажусь и пью, и рассказываю ему о том, как живу под горой, в лачуге, крытой жестью, придавленной камнями, и как ненавижу своих братьев за то что они едят… Он говорит что-то про malo viento [Нездоровый ветер (исп.).] и смеется, а я знал одну гостиницу и пошел с ним туда… Утром он говорит, что я парень честный и он возьмет меня с собой в Пукальпу, он едет в джунгли искать змей и пауков, сфотографировать их, а снимки взять с собой в Вашингтон, вечно они что-нибудь увозят, даже если это всего лишь паукообразная обезьяна, которая харкает кровью, как и почти все мы здесь, зимой, когда туман опускается с гор и прямо липнет к одежде и к легким, и все кашляют и харкают кровавым туманом на грязный земляной пол, где я сплю… На другой день садимся в автобус до Михто, к ночи мы уже в снежных горах, и ми-истер достает бутылочку писко, водитель напивается и гонит через сельву, и за три дня мы добираемся до Пукальпы… Ми-истер отыскивает одного колдуна, платит ему, тот готовит айухкаску, я тоже немного принимаю, и muy mareado [Голова кругом (исп.).]… Потом я снова очутился в Лиме и сам не знаю, где еще, и увидел ми-истера ребенком, в комнате с розовыми обоями, он смотрел на то, чего я никак не мог разглядеть… В глотке у меня был привкус ростбифа, индейки и мороженого, и до меня дошло: то, чего я никак не мог разглядеть, всегда было там, в коридоре… А ми-истер смотрел на меня, и я разглядел в его глотке слова уличного мальчишки… Назавтра за нами в отель явилась полиция, а ми-истер показал им письма к Команданте, вот они и пожали друг другу руки и ушли завтракать, а я сел на автобус и уехал в Лиму с деньгами, что он дал мне на снаряжение…

Устранить координатные точки

К9 вел бой с чужим экраном разума… Магнитные клешни нащупывали вирусные перфокарты… затягивали его в немыслимую круговерть…

«Назад… Держитесь от этих клешней подальше… Устранить координатные точки…»

На Ратушной площади длительная остановка — красный свет… Перед киоском с горячими сосисками стоял парень и сдувал с лица капли воды… Ветер приносил сквозь винные пары и каштановые волосы клочья серых испарений, а на пожелтевшем гостиничном фото была видна медная кровать… Неведомое утро развеяло дождь в паутину тумана… Летний вечер нащупывает путь в комнату с розовыми обоями… На рассветных ломках — шелест часовых стрелок и каштановых волос… Утро развеяло дождь на медно-красных крышах в ленивую дымку яблоневого цвета… Летний свет на розовых обоях… Серо-стальные столовые горы, освещенные розовым вулканом… Снежные склоны под северным сиянием… Неведомая улица смешивает джанковые шорохи рассветных ломок… Вдали — флейты Рамадана… Огни Сент-Луиса увлажняют булыжную мостовую будущей жизни… Провалился сквозь писсуар и велосипедные гонки… На стене бара стрелки часов… Моя смерть пробежала по его лицу и растворилась в футбольных результатах… запах пыли на запасных армейских одеялах… Жесткие джинсы на фоне стены… А Кики по-кошачьи удалился… Некая чистая рубаха — и вышел… Он ушел в невидимое, утро развеяло… «Бесполезно… No bueno… Сам тусуюсь…» Такие вот вспышки мудрости…

К9 вернулся в район боевых действий… Перебравшись в юного китайца, отправил оборонительное донесение, с подпрыгиванием и щелканьем проскочившее сквозь бильярд-автомат… Вражеские планы рухнули во взрыве скоростных расчетов… Щелчки в перфокартах переадресованных приказов… Треск коротковолновых помех… Тррааахх… Грохот мыслящего металла…

«Вызываю партизан всех наций… Гибнет слово… Гибнет фото… Ворваться в Серую Комнату… Улицы подчиняются бильярду… Очистить входы и выходы… Устранить координатные точки…»

— Билет, который лопнул, оставил мало времени, поэтому желаю «доброй ночи»… Клочья серого испанского гриппа не станут фото… Освети ветер зеленым неоном… Ты под надзором пса… Улица развеяла дождь… Если тебе захотелось чашку чая с розовыми обоями… Пес поворачивается… Так много и та-а-а-ак…

— Постепенно я составляю фотокарту… Световую поэму раненых галактик я сотворил под надзором пса… Улица развеяла дождь… Пес поворачивается… Воюющая голова пересеклась с державами… Гибнет слово… Гибнет фото… Ворваться в Серую Комнату…

Он ушел сквозь незримые утренние часы, оставив позади миллион магнитофонных записей своего голоса, растворился в холодном весеннем воздухе, задав бесцветный вопрос?

«Тишина, тяжелая и синяя, опустилась на горные селения… Пульсирующая неорганическая тишина, будто словесная пыль, оседает с размагниченных моделей… Вошел сквозь старый голубой календарь в веймарского юношу… Пожелтевшее фото на розовых обоях под медно-красной крышей… В предрассветной тишине серые человечки порезвились в его тюрьме и ушли в невидимую дверь… Щелкаем Сент-Луис под гонимой ветром сажей старых газет… «Долгоножка» напоминал Дядю Сэма на ходулях, он держал неподалеку от Сент-Луиса остеопатическую клинику и заманил туда за два доллара в неделю несколько джанковых больных, они могли сколько угодно отрубаться в зеленых шезлонгах и любоваться дубами и лужайкой, спускающейся к маленькому озеру в солнечных лучах, а сестра ходила по лужайке и разносила серебряные подносы с джанком… Мы звали ее «Мамашей»… А вы бы?.. Мы с Доком Бенвеем укрылись там после заварушки в Далласе, и все из-за этой сексуально возбуждающей мази, а Док очумел от эфира и подмешал слишком много шпанской мушки, вот он, недолго думая, и сжег член комиссара полиции… Короче, заявляемся мы к «Долгоножке» немного поостыть, а он сидит себе как ни в чем не бывало в темной комнате с фикусами в кадках, и на столе серебряный поднос, где он любит держать недельный запас… Сестра проводила нас в комнату с розовыми обоями, там был колокольчик — звони в любое время дня и ночи, и тут же появляется сестра с наполненным шприцем… А как-то раз сидели мы на лужайке в шезлонгах, завернувшись в пледы, был осенний день, желтели деревья, и над озерцом светило неприветливое солнце… Док срывает пучок травы…

— Джанк превращает человека в растение… Зелень, видишь?.. Зеленая доза должна долго держать.

Мы выписались из клиники и сняли домик, Док принимается варганить свой зеленый джанк, и подвал уже битком набит баками, которые воняют, точно навозная куча наркоманов… Короче, в конце концов он получает эту густую зеленую жидкость и набирает ее в шприц размером с велосипедный насос…

— Теперь надо подыскать достойный сосуд, — сказал он, и мы заарканиваем одного старого любителя чумовых колес, говорим ему, что это чистейший китайский героин времен династии Лин, и Док двигает ему прямо в вену целую пинту зелени, Желтая Шкура делается волокнистой и вянет, точно старая репа, а я и говорю:

— Лично я сматываюсь.

А Док отвечает:

— Сосуд явно недостойный… Кроме того, я уже решил, что джанк не зеленого цвета, а голубого.

Вот он и накупает уйму трубок и шаров, и они мерцают в подвале, целая батарея трубок, металлические испарения, ртуть и пульсирующие голубые сферы, и запах озона, и коротенькая блюзовая нота высшего класса — раскумаривает до состояния металла, эта джанковая нота со звоном проносится сквозь ваши кристаллы, и с лязгом падает тяжелое синее безмолвие… и все слова превратились в холодный жидкий металл и утекли прочь, а ты себе принимаешь дозу в прохладной голубой дымке испарившихся банкнот… Потом мы выяснили, что все металлические джанки радиоактивны и могут взорваться, если двое из них войдут между собой в контакт… В этой точке наших исследований мы и пересеклись с Полицией Нова…»