— Поторапливайся, — проревел Груме. Келмайн повел плечами и взмахнул руками.
— Вижу, у тебя совсем другой план, братец, — сказал Лхойгор, злобно усмехнувшись.
— Ты, как всегда, отлично меня понимаешь. Гнома можно уничтожить по-разному.
Келмайн взял найденный на руинах древней Ламии шар видений. Он был холодный как лед. Заключенный внутри драгоценный камень сверкал магической энергией. Келмайн пробормотал заклинание, шар поднялся в воздух и подлетел к стоявшим воинам Хаоса. Колдун закрыл глаза и сконцентрировался на связи. Теперь кристалл стал его глазами.
— Он приведет вас к проклятому гному, — сказал Келмайн, голос его теперь исходил из Глаза. — И позволит нам увидеть вашу великую победу! Идите и убейте Готрека Гурниссона.
Келмайн зевнул, слегка утомленный ритуалом. Брат-близнец зевнул в ответ. Готовясь перенести сознание в Глаз, Колдун вдруг преисполнился чувством триумфа. Так или иначе, ио Готрека Гурнисона уже можно считать мертвым. Да и всех его спутников тоже.
Груме с отрядом ушли в буран.
— Думаешь, Груме сможет одолеть Готрека Гурниссона?
— Он силен, с ним большой отряд, если он и не убьет гнома, то все равно послужит нашим целям. Даже если они не одолеют его, то хотя бы заманят сюда. А уж на Тропах Древних точно найдется тот, кто сможет его повергнуть.
Когда Теклис вошел в стойло, слуги смотрели на него с благоговением. Эльф готовился к бою, он надел венец Сафери и взял посох Лилеат. Не обращая внимания на взгляды, Теклис осмотрел грифона. Прекрасная особь с крыльями орла и головой льва, достаточно крупная, чтобы оседлать ее. Зверь открыл пасть и издал вопль, от которого едва не полопались перепонки, куртизанки вздрогнули и нервно захихикали. Такие боевые кличи столетиями пугали эльфийских врагов. Теперь воины предпочитали этих могучих магических существ впадающим в спячку великим драконам. Разумеется, они тоже встречались довольно редко. Этот племенной скакун стоил столько же, сколько все сокровища короля людей. Сама Ранагор, великая заводчица грифонов, вырастила его из яйца, найденного на склоне Гнездовой горы.
Теклис иногда жалел, что так и не умеет управлять зверем как следует. Этим искусством владели лишь самые сильные эльфы, и учиться следовало с детства. А он в юные годы слишком часто болел. Никогда Теклис не сможет броситься в бой на этом чудесном создании, не парализовав прежде его неистовство с помощью магии, а в таком случае воевать уже нет смысла. Ему приходилось вводить существо в магическое оцепенение, даже просто седлая его.
У Теклиса вдруг снова закружилась голова. Приступы становились все сильнее. Он медленно досчитал до двадцати и не удивился, когда земля снова содрогнулась и стены заходили ходуном. Чувствительность к перепадам магической энергии в атмосфере была побочным эффектом заклинаний, которые он использовал ради здоровья и сил, и она же предупреждала его о надвигающихся катаклизмах. Теклис понимал, что нужно заняться делом, время его земли и народа истекает и, если он не справится со связующими заклинаниями, тоже погибнет.
Он глубоко вздохнул. Воздух пропитался запахом навоза, животной плоти и перьев. Пожилые слуги приладили седло на спину зверя, стараясь увернуться от могучих когтей и огромного, словно скимитар, клюва. Они проверили подпругу и поводья и посмотрели на господина. Теклис встряхнулся и принялся сплетать чары, подчиняя животное своей воле. Он почувствовал, как энергия окружила его и по обыкновению стало жарко. Магическое щупальце коснулось грифона, успокаивая его неистовое сердце и горящий разум. Зверь прикрыл глаза и сгорбился, когда на него подействовало заклинание. Он словно съежился и теперь казался не таким величественным, как прежде.
Теклис мысленно извинился перед ним и, проковыляв вперед, кое-как прыгнул в седло и пристегнулся. Молодые эльфы часто летали на грифонах без упряжи, исполняя разные трюки, но подобная бравада не для него. Теклис дважды проверил, все ли пряжки застегнуты, хотя и стыдился этого. Так летали лишь дети, но он не хотел рисковать, случайно вывалившись. Конечно, он знал заклинания левитации, но стоит на миг потерять сознание, отвлечься или случись ветрам магии ослабеть, и падение с такой высоты может стоить жизни.
Не обращая внимания на огромный клюв и когти, к зверю подошел брат; Теклис всегда завидовал его хладнокровию. Даже самые отважные осторожничали рядом с грифонами, но только не Тирион. Он держался спокойно и непринужденно и безо всякой ложной бравады, словно за обеденным столом.
— Ты точно не хочешь, чтобы я полетел с тобой? — спросил он.
— Ты руководишь нашим флотом, брат, а в этом деле требуется только колдовство.
— Преклоняюсь перед твоими знаниями, но, насколько мне известно, острый клинок может пригодиться в самых неожиданных обстоятельствах.
Левой рукой Теклис похлопал по мечу, висевшему на его поясе.
— У меня есть острый клинок, и я брал уроки у настоящего мастера.
Тирион широко улыбнулся и пожал плечами.
— Надеюсь, ты хорошо усвоил мои уроки, братишка.
Ласковая снисходительность в голосе брата бесконечно раздражала Теклиса, но он скрыл чувства за кислой улыбкой.
— Живи тысячу лет, брат.
— И ты, Теклис из Белой Башни.
Тирион, как всегда, вовремя отступил, чтобы не помешать грифону, и отдал идеальный поклон.
Теклис помахал женщинам и слугам и дернул поводья. Грифонья спина изогнулась под ним, мыщцы напряглись. Сердце на мгновение ухнуло в живот, когда зверь спрыгнул с балкона. На миг Теклису открылся весь город: от дворца Короля-Феникса до встречающего моряков у входа в гавань великого памятника Аэнариону Ултуан блестел в золотых лучах восходящего солнца.
Живот скрутило узлом, когда грифон понесся к земле. Теклис вдруг запаниковал. Ремни безопасности, которые он так тщательно проверял еще несколько секунд назад, теперь показались смертельной ловушкой. В такие мгновения ему хотелось выпрыгнуть из седла и применить заклинание левитации, чтобы ни он, ни зверь не разбились о мраморную площадь. Поборов желание зажмуриться, он продолжал смотреть на приближающиеся, покрытые фиолетовой черепицей крыши вилл, принадлежавших мелким аристократам.
Наконец грифон с громким хлопком распахнул могучие крылья. Они забились в воздухе с силой громовых раскатов. И в тот же миг падение, от которого замирало сердце, прекратилось: зверь завис в воздухе, преодолевая силу гравитации. На секунду Теклис с ужасом и радостью ощутил невесомость, но затем крылья захлопали еще сильнее, и их мощь одолела притяжение земли.
Теклис чувствовал, как с каждым взмахом расширяется и сжимается грудная клетка зверя. Он слышал ритмичное биение сердца, гнавшего кровь к мышцам, наполняющего магической силой связки. Грифон издал рвущий душу победный крик, и Теклис понял, как он себя чувствует. Внизу, словно макет в игровой комнате эльфенка, лежал город, и, взглянув на него, эльф возликовал. «Наверное, так себя чувствуют боги, когда смотрят с небес на смертных», — подумал он.
Он видел людей на улицах: тиранокцев в колесницах, гордых драконьих князей на конях, ученых рабов из Катая, купцов-людей из десятка разных стран. Все смотрели на него. Узнали ли они главного колдуна на их земле? Не важно. С восхищением и страхом они смотрели на эльфийского владыку, пролетающего над их головами, кричали и приветственно махали руками. Он поднял руку в ответ, позволив грифону пролететь над крышами к гавани, где возвышались тысячи мачт пришвартованных в бухте кораблей.
Теклис пролетел над разрушившимися усадьбами, пустыми домами и улицами, где могли бы проживать в десять раз больше эльфов, чем сейчас, и триумф его иссяк. Его как молотом ударило, когда он в очередной раз осознал вымирание их расы. И никакие обстоятельства, никакая помпезность не могли скрыть этого факта. Бесконечные парады и церемонии не могли обмануть его. Гениальный народ, создавший эти улицы со статуями и стремящимися ввысь колоннами, постепенно исчезал из мира. Теперь в большинстве домов у гавани жили рабы и чужестранцы, они кишели там и суетились, пытаясь имитировать древнюю славу Лотерна. Но это была уже не эльфийская жизнь, а быт чужаков — людей, прибывших на остров-континент совсем недавно. Они никогда не высовывали нос за пределы иностранного квартала.
Как и всегда, это зрелище вызвало в воображении картину неизбежной гибели всего, чем он дорожил. Теклис знал, что когда-нибудь с улиц этого города, да и с целого континента исчезнут все эльфы. Его народ покинет мир, не оставив даже призраков, и только шаги чужестранцев станут отдаваться эхом в руинах, бывших когда-то их домами.
Он постарался отмахнуться от этого видения, но не смог. Как и всех эльфов, Теклиса мучила меланхолия, но, в отличие от собратьев, он не получал от нее удовольствия. Теклис считал это слабостью, но сейчас, покидая древиий славный город — возможно, в последний раз, он не устоял и поддался этой тягостной грусти. Уже сейчас число человеческих кораблей превышало число эльфийских.
Это правда, у них еще много могучих «Орлов», «Соколов» и «Кровавых ястребов», пронзающих волны, словно копья. Благодаря магическим ветрам их корабли все еще самые быстрые и маневренные, но даже здесь, в родном городе и величайшем из всех эльфийских портов, их окружают чужие суда. Могучие галеоны из Бретоннии и Мариенбурга. Ниже швартовались дау из Аравии с парусами, напоминающими акульи плавники, и джонки из Дальнего Катая с кормовыми рубками и треугольными парусами, способными улавливать ветер в дальних морях.
