Но чтобы соединиться с ним, ей придется выйти замуж за бывшего священника, за расстригу.

Перед ее мысленным взором предстал Джаред в церковном облачении, служащий обедню и совершающий обряд причастия.

Как отделить этот образ от мужчины в джинсах и спортивной рубашке, который только что ушел от нее? Два разных человека в одном теле!

Он сказал, что любит ее больше всего на свете. Но сколько времени потребуется ему после свадьбы, чтобы осознать свою ошибку и затосковать о прежней жизни?

Сидни вбежала в квартиру, чувствуя мучительную тяжесть на сердце. Слишком много вопросов, на которые у нее нет ответов. Кроме одного.

Она любит его всем сердцем. Но будет ли достаточно ее любви, чтобы удержать Джареда? Если придется расстаться с ним, как той женщине в романе, она не захочет жить...


Когда Джаред подъезжал к мотелю, зазвонил сотовый телефон.

Сидни?

Но одного взгляда на определитель оказалось достаточно, чтобы развеять его надежду.

— Рик?

— Я не вовремя?

— Вовсе нет, — пробормотал Джаред.

— Вы встретились с Сидни?

Он опустил веки.

— Да.

Память о первых минутах навсегда запечатлелась в его памяти. Он лишь заглянул ей в лицо, увидел глаза, полные любви...

Каждый раз, когда Сидни входила к нему, он любовался правильными чертами незабываемого лица, которому придавал силу и выразительность прямой нос с тонко вырезанными ноздрями.

Сегодня даже загар не мог скрыть бледность Сидни, и ее губы идеальной формы лишились естественного розового оттенка.

Казалось, все краски сосредоточились в бездонных глазах, опушенных темными ресницами. Они жили напряженной жизнью, несмотря на леденящую неподвижность тела.

От нее исходила сдерживаемая ярость, способная устрашить Джареда, если бы он не знал, что под маской гнева скрывается множество эмоций. Своим неожиданным появлением он хотел удивить Сидни, увидеть ее первую реакцию. Какими бы ни были ее чувства, она не проявила равнодушия. Ему нужно было убедиться в этом, чтобы справиться с собственными страхами.

— Ее реакция сказала вам все, что вы хотели знать?

— И даже больше того.

— Похоже, что-то мучает вас.

— Я дал ей время до четверга, чтобы она нашла в себе смелость принять меня таким, какой я есть.

— Что, если она не сможет?

— Я еще не задавал себе этот вопрос. Как справляется отец Лейн с приходом? — спросил Джаред, стремясь изменить тему разговора.

— Он старается изо всех сил, но отца Кендалла невозможно заменить. Телефон звонит не переставая. Кэй говорит, все прихожане хотят знать, где вы и когда вернетесь. Чтобы предотвратить взрыв, церковные власти должны сделать заявление.

Джаред опустил голову.

— Достаточно сообщить, что мне требовалось уединение. Через пару месяцев все успокоятся.

— Это вы так говорите.

— Как Кэй?

— Если вы хотите знать, как она отнеслась к этому, могу лишь сказать, что она проплакала всю ночь. К утру успокоилась и заявила, что любит вас еще сильнее, поскольку вы сумели познать свое сердце и подчиниться его велению. Она просила передать вам, что молится о том, чтобы вы с Сидни соединились.

— Слова Кэй много значат для меня, Рик.

— Я молюсь за вас, Джаред.

— Мне это понадобится, — признался он. — Сидни винит себя за то, что я сложил с себя сан. Она умоляет меня возвратиться, пока не поздно.

— Это вполне естественно. Вы обдумывали свои действия в течение пятнадцати месяцев. Ей нужно время, чтобы оправиться от потрясения.

Джаред потер лоб.

— Я наставлял сотни людей, но ни у кого не было такого сильного чувства вины, как у нее. По правде сказать, я не уверен, что она сможет избавиться от него.

— Такая совестливость свидетельствует о чистоте ее помыслов. Неудивительно, что вы любите ее.

— Она исключительная.

— Как и вы. Почему-то мне кажется, что вы будете вместе.

— Я не мыслю жизни без нее.

— Любовь — это сила, которая может творить чудеса.

— Я запомню твои слова, Рик. Спасибо, что позвонил.

— Помните, что вы всегда можете поговорить со мной.

— Ты тоже. Спокойной ночи.

Джаред повесил трубку, с тревогой думая о том, что одной любви, возможно, будет недостаточно.


Зная, что Джаред ждет ее после работы, Сидни так нервничала, что звонок на седьмой урок заставил ее вздрогнуть.

Последняя группа родителей и учеников вошла в класс. Она приветствовала их и собралась закрыть дверь, когда внезапно увидела еще одного посетителя.

— Джаред! — испуганно воскликнула Сидни.

— По крайней мере, вы не назвали меня отцом Кендаллом. Это уже прогресс, — тихо сказал он, охватив восхищенным взглядом стройную фигурку в синей юбке и блейзере.

Сидни смущенно покраснела.

Весь день она была в напряжении, помня, что они встретятся еще до наступления вечера. Но появление Джареда в школе совершенно выбило ее из колеи.

В черном костюме, белой рубашке и жемчужно-сером галстуке он выглядел таким привлекательным, что затмевал остальных мужчин. Все с любопытством разглядывали его, особенно матери и ученицы, завороженные появлением неизвестного красавца.

Как были бы они потрясены, если бы узнали, что недавно он носил сутану!

— Позвольте, — пробормотал Джаред, беря у Сидни брошюру. Она не успела опомниться, как он сел в последнем ряду вместе с Стивом Карром и его родителями. Стив был одним из подростков, с которыми Сидни работала в Йеллоустонском парке.

— Привет, Сид, — широко улыбаясь, окликнул ее Стив.

Она кивнула, надеясь, что Джаред не заведет с ним разговор. Отец Стива — рейнджер, и слухи распространятся по парку, как пожар. Чем меньше будут знать о ее личной жизни, тем лучше. Не придется отвечать на вопросы, когда между ней и Джаредом все будет кончено.

Каким-то чудом не споткнувшись, Сидни вышла к доске и произнесла небольшую вступительную речь. Она рассказала об учебном плане, правилах поведения учащихся и призвала родителей к сотрудничеству с учителями. После того как по школьному радио директор поздравил всех с началом учебного года, ученики столпились вокруг стола Сидни. Они часто встречали ее в Йеллоустонском парке и теперь радовались, что она будет обучать их английскому языку. Несмотря на то, что их интерес был приятен ей, она не могла удержаться от того, чтобы не поглядывать на Джареда, который оживленно беседовал со Стивом и его родителями.

Наконец класс опустел, и они остались одни. Джаред подошел к ней.

— Ученики без ума от вас, особенно Стив Карр. У вас природный дар вызывать любовь у молодежи и взрослых.

— Спасибо, — прошептала Сидни, приводя в порядок стол. — Что вы рассказали ему о себе?

— Что занимаюсь оказанием психологической помощи и подумываю обосноваться в Гардинере. Я не упомянул о том, что собираюсь как можно скорее жениться на его учительнице. — (У Сидни захватило дух.) — Вам нужна моя помощь?

— Нет, я готова.

— Хорошо. Тогда поедем к вам, а потом поужинаем где-нибудь.

— Нет! — воскликнула она. — Я не хочу, чтобы нас видели вместе.

Глаза Джареда заискрились.

— Прекрасно. Я тоже предпочитаю побеседовать с вами дома. — Он распахнул перед ней дверь. — После вас, Сидни.

Едва дыша, она прошла вперед. Сидни улыбалась учителям, которых они встречали по пути, и старалась идти быстрее, чтобы избежать ненужных разговоров.

Когда они подъехали к дому и Джаред вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу, Сидни задрожала. Когда он так близко, она слабеет от желания, но оно всегда сопровождается острым чувством вины.

— Вы пригласите меня в дом?

— Я... будет лучше, если вы уедете, — запинаясь, пробормотала Сидни. Она почувствовала, как он напрягся.

— Вы не хотите больше видеть меня? Это вы хотите сказать?

Она в отчаянии покачала головой.

— Я хочу, чтобы вы возвратились в Кэннон.

— Но это не то, чего хочу я.

— Когда-то вы хотели этого! — с болью вскричала Сидни. — Иначе вы бы не дали обеты. Слишком поздно.

— Будем разговаривать здесь, где все нас слышат? — понизив голос, спросил Джаред.

Он прав. Собравшись с силами, Сидни вышла из машины и пошла к дому. Из последних сил стараясь проявить твердость, она встала в дверях, чтобы помешать Джареду войти.

— У меня было время обдумать все. Я не стану женщиной, несущей бремя ответственности за вашу погубленную жизнь. Когда-нибудь вы поблагодарите меня и поймете, что время залечивает раны.

— Сидни... — Голос Джареда донесся до нее словно издалека.

Несмотря на решимость, Сидни затрепетала.

— Прощайте, Джаред. — Она закрыла дверь и заперла ее.

Услышав, как он отъезжает от дома, Сидни, пошатываясь, вошла в комнату. Силы оставили ее. Сотрясаясь от рыданий, она упала на диван.

Когда-то она мечтала, чтобы ради нее он сложил с себя сан, и теперь он сделал это. Но мечта превратилась в кошмар. Как можно выйти замуж за Джареда, зная, какую роль она сыграла в этом его решении?

Охваченная новыми страхами, Сидни безутешно рыдала. Ее терзала мысль, что отныне Джаред будет жить, как любой нормальный мужчина. Он будет встречаться с другими людьми. С женщинами. Любая отдаст все, чтобы стать его женой, если ей повезет и он полюбит ее.

Я хочу прожить с вами всю оставшуюся жизнь. Хочу, чтобы у нас были дети.

Что, если бы она забеременела от него, а потом ему пришлось бы бороться с желанием вновь стать священником?

Эта страница моей жизни перевернута, напомнила себе Сидни.

Сейчас Джаред говорит, что хочет провести е ней всю жизнь, но, давая обеты, он тоже клялся вечно чтить их.

Откуда ей знать, что через год или два он не передумает? Тогда она и их ребенок станут препятствием на его пути, и ответственность за его страдания снова ляжет на нее. Она потеряет его дважды.

Внезапно Сидни услышала стук в дверь.

— Сидни! — настойчиво позвал ее Джаред.

Она думала, что он давно ушел.

— Я слышу, что вы плачете. Впустите меня или, клянусь, я выломаю дверь!


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


— Не надо, пожалуйста! — Сидни знала, что Джаред способен выполнить свою угрозу.

Вскочив с дивана, она открыла дверь, и Джаред вошел без приглашения.

— Обещаю не подходить и не прикасаться к вам но вы не избавитесь от меня, пока не выслушаете, — заявил он. От него исходила такая сила, что Сидни не рискнула возразить.

— Н-не хотите ли сначала выпить кофе?

— Хочу, но я сам приготовлю его.

Сидни могла представить, как ужасно она выглядит. Глаза у нее покраснели и опухли от слез. Унизительно, что он слышал ее рыдания!

— Хорошо, — пробормотала она. — Я пока освежусь немного.

В спальне Сидни переоделась и пошла в ванную, чтобы умыться и причесаться. Накрасив губы, она почувствовала, что готова предстать перед Джаредом.

Вернувшись в гостиную, Сидни увидела, что он пьет кофе. Ее чашка стояла на столе. Взяв ее, она села на стул возле дивана. Чувствуя, что Джаред следит за каждым ее движением, она изо всех сил пыталась не встречаться с ним взглядом.

— Сначала я был обыкновенным человеком, Сидни.

Она сделала глоток, прежде чем ответить.

— Я слышала, что многие священники с детства испытывают склонность к служению Церкви, — прошептала Сидни.

— Ничего подобного со мной не произошло. Я расскажу правду. Я родился в Нью-Йорке, на Лонг-Айленде и до окончания школы даже не задумывался о приобщении к вере, не говоря уже о том, чтобы отказаться от женщин. — (Это неожиданное признание потрясло Сидни.) — Вы слышали когда-нибудь о мукомольнях Кендаллов?

Она недоуменно моргнула. В каждой американской семье используют эту муку. Неужели он — тот Кендалл? У них, должно быть, миллионы, возможно даже миллиарды.

— Я- я не думаю, что хочу услышать что-то еще, — задыхаясь, произнесла Сидни.

— Потому что вы возвели меня на пьедестал и не желаете узнать, что я отнюдь не святой, каким вы меня воображали. Но мы не сможем надеяться на совместную жизнь, если вы не позволите мне рассказать о моем прошлом.

У их нет совместного будущего, с болью подумала Сидни, но ей хочется узнать о нем больше, потому что она очень любит его.

Растерявшись, Сидни кивнула.

— Я понимаю, вас пугает мужчина, который носил сутану, — сказал он сочувственно. — Вы знаете все о священнике, но вам ничего не известно о Джареде Кендалле — мужчине.

— Это не имеет значения, Джаред. — Она не смогла сдержать слез. — Все равно вы вернетесь в лоно Церкви.

— Я не ошибся, решив сделаться священником. И не ошибся, сложив с себя сан. Когда вы выслушаете меня, то будете думать иначе. Сегодня я намерен рассказать вам то, о чем не мог говорить, когда был священником.

Схватив чашку, Сидни жадно выпила кофе, словно горячая жидкость могла укрепить ее перед потрясениями, которыми грозили ей предстоящие откровения Джареда.

— Некоторые из моих наставников в семинарии почувствовали свое предназначение еще в юности. Но со мной было не так. Я не могу точно сказать, когда именно понял, что хочу стать священником.

Они посмотрели друг на друга. Потом Сидни отвернулась. Ей было тяжело.

— Если подумать, мой путь к церкви начался постепенно. У меня было много приятелей, но

большую часть времени я проводил с Мэттом Грэмом, который был моим лучшим другом. Он был

католиком. Мэтт играл в приходской баскетбольной команде, и иногда я ходил с ним на тренировки. Молодой энергичный священник отец Пайк настоял, чтобы я присоединился к ним. Он сказал, что мой рост и природный атлетизм помогут им победить другие команды в епархии. Так как мне было все тяжелее приходить домой из школы и слышать, как мать горько плачет в спальне, я начал проводить много времени в церковном спортзале.

Сидни поежилась, чувствуя, что услышит какое-то страшное признание.

— Вскоре я рассказал отцу Пайку о проблемах в семье. Очевидно, мне нужна была отдушина, чтобы облегчить страдания, так как брат и сестра учились в колледже и не жили дома. Я знал, что могу свободно говорить со священником — ведь он никому ничего не расскажет. Отец Пайк умел слушать. Узнав о том, что мой отец — бабник, он не стал предлагать мне банальные утешения.

У Сидни вырвался стон. Ей больно было слушать Джареда.

— Мои родители вели оживленную светскую жизнь, которая не оставляла им времени для общения с собственными детьми. Постепенно священник узнал все мои тайны. Поведение отца приводило меня в ярость, потому что оно заставляло страдать маму. Она начала пить. Ссоры между ними становились все ожесточеннее. Однажды мать сказала мне, что последней любовницей отца была замужняя женщина. Heсмотря на это, она не собиралась разводиться с отцом, потому что деньги были нужны им больше, чем покой или честь семьи.

Джаред рассказывал страшную историю жизни, которую не вынес бы ни один ребенок. Слезы катились по лицу Сидни.

— Я так сочувствую вам, Джаред!

— Это непостижимо, Сидни, не так ли? В то время я тоже не мог понять этого, — с глубокой грустью произнес Джаред. — Несколько поколений нашей семьи жили в Хэмптоне, и многие знали Кендаллов или слышали о них. Мне было больно и стыдно, так как родители стали главной темой для разговоров за закрытыми дверьми.

Сидни, которая выросла в благополучной семье, не могла не сравнить трагическую картину, нарисованную Джаредом, со своим счастливым домом. Разногласия, время от времени возникавшие между ее родителями, никогда не угрожали благополучию дочери.

— Отец Мэтта работал на Уолл-стрит, и наши семьи принадлежали к одному кругу. Чтобы избежать унизительных вопросов, я перестал ходить в его дом. В то время я чувствовал себя спокойно лишь в приходском спортзале и в кабинете священника. После окончания школы Мэтт, я и еще несколько друзей отправились летом в путешествие по Европе. Мы встречались с женщинами, играли и веселились от души. Отдохнув от семейных проблем в течение трех месяцев, я поступил в Йельский университет без экзаменов.

Это не удивило Сидни, так как она знала, что Джаред чрезвычайно умен.

— Отец надеялся, что я буду учиться в Принстоне, как мой брат Дрю, и, получив диплом, вступлю в семейный бизнес. Но я хотел поехать туда, где фамилия Кендалл не была бы у всех на устах. Отцу не понравилось, что мне не нужны его деньги для получения образования.

Сидни сокрушенно покачала головой.

— Он ожидал, что я поступлю на юридический факультет и займу свое место в семейной корпорации, но напряженные отношения в семье пробудили во мне интерес к психологии. Я начал изучать ее, чтобы попытаться понять, что же происходит между родителями. В то время это стремление доминировало над всеми остальными моими планами.

— Понимаю, — пробормотала Сидни.

— Однажды лектор из Миннесоты, который, как оказалось, был служителем Церкви, преподавал у нас в течение семестра. Его глубокое понимание людей и семейных отношений заинтересовало меня, и после последней беседы со мной он рекомендовал мне поступить в семинарию в Сент-Поле, где я мог бы получить диплом профессионального психолога. Я рассмеялся и сказал, что, будь я католиком, это предложение имело бы смысл.

Удивление Сидни возрастало с каждым признанием Джареда.

— Больше я с ним не встречался и продолжал учебу в университете. Тогда же я порвал с женщиной, с которой прожил год.

Он жил с женщиной? Целый год?

— П-почему вы расстались? — Сидни не смогла удержаться от вопроса, испытывая острую ревность к той, которая так долго занимала место в жизни Джареда.

Джаред бросил на нее испытующий взгляд.

— По той же причине, что помешала вам стать женой человека, о котором вы упомянули. Я не любил ее, а она хотела выйти за меня замуж. Окончив университет, я возвратился в Хэмптон и попросил отца Пайка помочь мне приобщиться к вере. Менее чем через год я был крещен, конфирмован и причащен. Несмотря на ярость отца и потрясение, испытанное моей семьей, я уехал в пастырский колледж в Сент-Пол и ступил на путь, который, казалось, сам избрал меня.

Так вот как это произошло!

Сидни вскочила, не в силах сидеть спокойно. Неприкрашенная правда сильно отличалась от ее ошибочных предположений, и она не знала, что думать или говорить.

— Священник, который проявил ко мне интерес еще в Йелле, предложил поехать в Кэннон, расписав красоты Северной Дакоты. Должен признаться, что перспектива служения в маленьком городке обрадовала меня. Жители Среднего Запада известны крепкими моральными устоями, и в совокупности с тяжелой работой это привлекало меня. Епископ в Бисмарке провел со мной беседу, и, к моей великой радости, я получил назначение в Кэннон. Это было десять лет назад. Вначале я был полон решимости узнать надежды и страхи моих прихожан, их печали и радости. Я жил среди них, совершал брачные обряды, крестил детей, оказывал психологическую помощь. В течение восьми лет эти обязанности не отвлекали меня от молитвы. Они служили ее источником. В приходе я нашел себя. Я никогда не был счастливее, чем в то время. Каждая минута была наполнена радостью... пока я не встретил Сидни Тейлор.

Ее сердце отозвалось болью на эти слова, и она закрыла лицо руками.

— Видя красавицу, ни один мужчина не может не восхищаться ею. У меня были интимные отношения с женщинами и в Америке, и за границей.

Он жил с какой-то женщиной целый год... Знаю ли я вообще настоящего Джареда? — с тревогой подумала Сидни.

— Но я никогда не задумывался о том, чтобы жениться. Супружеская жизнь родителей нанесла мне огромный вред. Она вызвала у меня отвращение к институту брака, который сделал двух людей, которых я любил, заклятыми врагами. Поэтому, когда пришло время дать обет безбрачия, мое сознание едва отреагировало на него. Самым важным обетом для меня был тот, который я дал себе. Я поклялся изменить жизнь других людей, потому что не смог разрешить проблемы собственных родителей.