Эльвира подошла ко мне, повинуясь жесту костлявой руки с распухшими суставами.

— Кто к ним третья встанет? — спросила она у рыжеватого ведьмака, тот указал на Александру.

— Она.

— Бздычка, что ли? Ну пущай. Подь сюды, — обернулась она к девушке, но та не двинулась с места. — Подь сюды, кому сказала!

Зычный бабкин голос вгрызся в сознание и вызвал приступ неконтролируемого отвращения. Бабка сделала несколько чрезвычайно резвых для своего возраста шагов, вцепилась в Сашину руку и волоком потащила к нам. Так мы обрели третью ведьму для круга. Остальные разделились по половому признаку. Копчёная троица всячески подчёркивала, что воздух в их части кабинета чище, а свет из окон ярче. Нелепый фарс, который наполнял весёлой злостью и желанием ещё сильнее подкоптить и без того поджаренные зады. Они что, не в курсе, что на дворе давно не 2007-й, и солярии уже вышли из моды?

— Встаньте округ мисок. Ваше дело — сморозить воду. Беритесь за руки, лупалки свои закрывайте и пытайтесь почуять силу соседскую. Ведьмам завсегда проще товарок своих нащупать, на то мы и учёны в кругах работать. Ведьмакам малёха сложнее придётся, но приконопатитесь, голубчики, никуды не денетесь у меня.

Настала блаженная тишина.

— Ифа́нья Мено́совна, не получается ничего! — капризно проныла одна из копчёных.

Поначалу я тоже совершенно ничего не ощущала. Стояла, как детсадовская дурочка, держалась за ручки с Эльвирой и Сашей. Чувствовала не их силу, а недовольство. Да и не понятно было, кто из нас окру́жница.

— Ишь чего захотела, сразу всё ей подавай. Мож, и ворожить за тебя прикажешь? Спину расслабь, дыши глубже, да внутрь себя гляди. Силу свою сначала нащупай, а опосля — чужую. Коли захотеть, то всё выгорит, неча мне тут причитать, чай не бабка на паперти.

Сосредоточившись, я последовала совету. Сначала ничего не происходило, но потом я почувствовала лёгкие колебания сил и плавно потянулась сначала к Александре, она была более явной, а затем и к Эльвире. Как ни странно, их силы имели свой привкус. Барбарис у Саши и лёгкая мята у Эльвиры. Девочки вроде бы откликнулись, по крайней мере, я не ощутила сопротивления. Время словно перестало существовать. Я словно задышала общей силой, словно стала частью чего-то могучего…

У меня бы получилось… Но тут повеяло холодом, и ведьмак воскликнул:

— Получилось!

Это сбило с настроя, и как я ни пыталась, вернуться в блаженное состояние безвременья никак не выходило. Спина начала затекать, ноги загудели.

— Не получается? — раздался глумливый голос рыжего ведьмака. — Это вам не у пса под хвостом нюхать, тут концентрация нужна.

Злость придала сил, сцепка с девочками установилась мгновенно. Я пожелала заморозить воду, но вместо этого она с шипением вскипела и ринулась из миски облачком горячего пара.

— Вы тупые или глухие? Сказали же заморозить, — ехидно прокомментировал ведьмак.

Ему стоило промолчать. Но он этого то ли не понимал, то ли не умел, поэтому как только он закончил говорить, я открыла глаза и общей силой подпалила ему не только футболку, но и трусы. С дымящимся задом он уже не выглядел так уж грозно, а Ифанья Меносовна (в моём воображении быстро переименованная в Ифсра́нью Поно́совну) хохотала так, что даже показалась вполне нормальной. Но ненадолго. Два других круга, не сговариваясь, обрушили на нас что-то типа ответного удара, но было это настолько сыро и бездарно, что я сделала вид, будто ничего не заметила. Саша же веселилась. Она стояла молча, с закрытыми глазами и отрешённым лицом, но внутренне заливалась смехом. Я чувствовала её эмоции отголоском силы. Чувства Эльвиры разительно отличались. Отчаяние, тоска, обречённость. Никакого просвета.

После бездарной атаки пыл у одногруппников поубавился, но взгляды стали злее. Кажется, я дёргала скунсов за хвосты. Делала ли я ситуацию хуже? Однозначно. Жалела ли о об этом? Ни капельки.

— Не забудьте, что ворожить можно только в аудиторьях, — весело сказала Ифсранья Поносовна, когда урок подошёл к концу. — Чтоб не смели мне колдовать без учителя, дышла каститные [Дышло — оглобля, кастить — пакостить. Что имела в виду старая ведьма, не очень понятно, но можно предположить, что «гадкие оглобли».], — «с любовью» напутствовала нас старая ведьма.

Закончили мы в одиннадцатом часу. Я сразу отправилась к себе. Оказалось, что Саша живёт в 401 комнате, а вот Эльвиру поселили на третьем этаже вместе с остальной группой.

— Я рада, что тебе понравилось, — постаралась я наладить контакт.

— Что именно? — холодно ответила Александра.

— Подпалить зад одному нахалу.

— Не думай, что мы теперь подружки. Следующий раз окружницей буду я, — отчеканила она и скрылась за дверью своей комнаты.

Ну и пожалуйста. Тоже мне, принцесса Люксембургская [Александра Жозефина Тереза Шарлотта Мария Вильгемина Люксембургская (фр. Alexandra de Luxembourg) — четвёртый ребёнок и единственная дочь Великого герцога Люксембургского Анри и Марии-Терезы Местре. Кроме титула принцессы Люксембурга также носит титул принцессы Нассау и принцессы Бурбон-Пармской. Является шестой в очереди на трон.].

Оказавшись в комнате, я включила телефон и позвонила Артуру. Меряя шагами небольшое помещение, я в деталях рассказывала, какие мне достались одногруппники.

— Опиши того, который второго ранга, заводилу, — попросил Артур.

— Пыльно-рыжий, блёклый, с большим ртом и толстыми губами. Нос тоже выдающийся, а в остальном лицо тонкое, подбородок острый, сам худой, невысокий, конопатый. Кожа очень белая, ресниц на глазах почти не видно. Двигается как-то странно, как будто на шарнирах. Я его про себя нарекла Засранцем.

— А́рский. Скорее всего.

— Это фамилия? Дай угадаю, тоже твои враги?

— Да. Прости.

— А сколько вообще этих ведьмачьих родов?

— Значимых? Штук тридцать, наверное.

— И ты с двенадцатью из них умудрился расплеваться?

— Почему с двенадцатью? С пятнадцатью как минимум. Там ещё были эпизоды, уже после каторги.

— И они все меня теперь ненавидят? Но это же так нелогично! Разве не правильнее было бы как-то меня привлечь, умаслить, настроить против тебя, а потом смотреть, как ты мечешься?

— Правильнее. Значит, либо пока не знают, чья ты именно пара, либо считают, что ты никуда не денешься. Либо планируют довести до состояния, когда ты сама будешь готова сделать всё, что угодно, чтобы они отстали. И дальше уже будут требовать от тебя каких-то действий в обмен на то, чтобы прекратить издевательства. И в этом плане чем меньше у тебя слабых мест, тем лучше. Эта девушка, Эльвира, ты говоришь о ней с таким сочувствием…

— Я в круге ощутила её эмоции, Артур. Это такая беспросветность, просто ужас. Но она вроде нормальная. И её тоже травят, — я сжала кулаки и посмотрела на своё отражение в оконном стекле.

— Тогда смотри, чтобы никто не понял, что тебе её жалко. Будут мучить её, чтобы достать тебя.

— Ты говоришь так, словно речь не о школе, а о каком-то гестапо! — с отчаянием ответила я.

— Возможно, я сгущаю краски, — неохотно признал Артур. — Но тебе не кажется, что они сегодня зубы уже показали?

— А я показала зубы в ответ.

— Эльвира права, ты не выстоишь против восьмерых, поэтому старайся снисходительно посмеиваться над ними и побольше игнорируй. Не пререкайся. И давай напишем рапорт. Лишним не будет. Пусть Злату причешут против шерсти.

— А причём тут это?

— Будем строить единую линию. Текст я тебе пришлю завтра в течение дня, посоветуюсь с нашими юристами, имеющими дело с Трибуналом, как лучше выставить всю эту ситуацию. А ты завтра напиши ещё одно заявление об оскорблениях, только уже на одногруппников. Узнай их имена и скажи мне.

— Чувствую себя, как в фильме про разведчиков, бегаю на свидания в окно, пишу рапорты и живу в стане врага.

— Очень тяжело? — сочувственно вздохнул Артур.

— Нет, пока что даже весело. Есть только одно маленькое сомнение.

— Стоит ли слепо верить моим словам?

— Какой ты мудрый.

— Я, безусловно, соблюдаю свой интерес. Рассорить тебя со всеми соплеменниками для меня было бы максимально выгодно. Но твоя безопасность на данном этапе волнует меня сильнее, поэтому советую ни с кем не ругаться. Если кто-то относится к тебе нейтрально, то старайся отвечать позитивом. С момента, когда я тебя почувствовал, у меня появилось граничащее с сумасшествием желание тебя защищать, Лейла. Это инстинкт любого мужчины, но у оборотня он возведён в степень. И сейчас я бешусь от бессилия, потому что ничего не могу сделать.

— Но во всём есть свои плюсы. Например, я пока не встретила ни одного ведьмака, которого даже с натяжкой можно было бы назвать симпатичным. Так что можешь не ревновать.

— Знаешь, я когда узнал, что ты в Турцию от меня сбежала, то разгромил свой кабинет. Пришлось покупать новый стол и отдавать в ремонт два кресла.

— Даже не знаю, радовать меня это должно или пугать.

— Определённо пугать. Кстати. Попробуй разобраться с тем, как надеть браслет. Может, у кого-то из преподавателей спросишь. Только выбирай аккуратно. Этот артефакт должен дать хорошую защиту.

— Попробую, только пока что никто особого доверия не вызывает.

— Кто-то нейтральный должен найтись. Может, даже сама Завьялова. Хотя… она обязательно попросит что-то в ответ. Никогда не делает ничего просто так.

— Артур, откуда вы так хорошо друг друга знаете?

— Трибуналы, стычки, разборки. Видишь ли, ведьмаки пытаются контролировать все наши сферы деятельности, в том числе финансовые потоки, собственность. А нам это не нравится. Но мы чаще всего с ведьмаками взаимодействуем, они делают всё, чтобы с ведьмами мы не пересекались. Однако некоторые имена всё равно на слуху. Постоянно формируются какие-то надзорные и рабочие группы. А мы всегда стараемся довести дело до дуэли.