«Запомни, деточка — морщины на колготках хуже дырки и стрелки»

— Мятный чай?

Я кивнула. Сердце тревожно бьется, и, кажется, я сейчас хлопнусь в обморок, так меня свела с ума эта встреча, как некое звено между ней и Айсбергом, как зыбкий мостик, перекинувшийся из прошлого в настоящее. И настолько невыносимая тоска по нему, так, что выть захотелось и рыдать навзрыд. В горле пересохло и перехватило дыхание.

— Не оттопыривай мизинец. Что за мещанские замашки?

Она нарушила молчание, пока мы пили чай и смотрели то в сторону, то друг на друга. Невольно убрала мизинец. Потом все же спросила.

— Вы…вы знаете, где он?

— Кто?

Деланно с любопытством спросила она. А по глазам видно — она знает, о ком я спрашиваю.

— Петр.

— Так ведь умер, царствие ему небесное.

Я резко поставила чашку на стол, а она оглянулась по сторонам и приложила палец к губам. Я вздрогнула, понимая, что она имеет в виду — в ее доме может быть прослушка. На секунду забывая кто он и что вокруг него вертится, в кого меня угораздило…вот так, что теперь кажется, я к нему припаяна ржавым железом, вросла в мясо.

— Пошли прогуляемся, девочка. Зайдем в кондитерскую, купим печенье. Помянем Питера. Он был для меня очень близким человеком. Я его безгранично любила.

И я вдруг поняла, что за все мое время пребывания в ее доме — она ни разу не назвала мое имя. Эллен не изменилась и оставалась сама собой даже спустя время.

Выдохнула и отнесла чашку в раковину. От одного слова «помянем» становится мутно и тошно.

— Да, конечно. Помянем.

Мы оделись, и она подала мне мою сумочку…потом посмотрела на мой чемоданчик и отрицательно качнула головой. Это означало, что остаться я у нее не смогу, и лучше его забрать прямо сейчас. Я ее поняла и чемодан прихватила с собой. Мы отошли на несколько метров от дома, она выключила свой сотовый, осмотрелась по сторонам. Пристально осмотрелась, явно не упуская ничего из вида. Потом посмотрела на часы. Как будто куда-то спешила или кого-то ждала.

— Зачем приехала? Уезжай отсюда! Нечего тебе здесь делать! Оставайся там, где была!

Зашипела на меня, и мне вдруг захотелось ее расцеловать. Ничего не изменилось. Она все такая же…Я хочу обратно, туда…к нему. Почему-то так болезненно по-идиотски хочу. Я бы, наверное, повела себя совсем иначе.

— Я хочу…хочу знать, где он!

— Умер! — отрезала она.

— Нет! И вы об этом знаете! Я уверена! Он не умер… я лично лечила его раны! Я хочу…хочу знать, почему он умер для меня?

— Если ты этого не знаешь, значит так надо! Нельзя найти того, кто давно исчез с лица земли! И не хочет быть найденным!

— Эллен! Заклинаю вас! Пожалуйста! Мы же не были врагами, и вы знаете кто я…ей! Знаете! Прошу вас! Помогите мне его найти!

— Уезжай, Марина! Так будет безопасней для тебя и твоего ребенка!

— Не будет…Только рядом с ним. Я не уеду, слышите? Я заночую под вашей дверью, под вашим домом, как собака! Я не дам вам прохода!

— Ну какая же ты дура! Как была, так и осталась идиоткой!

— Пусть! Плевать! Называйте, как хотите! Я хочу знать, что с ним происходит!

— А раньше не хотела! Раньше бежала от него, как от прокажённого! Ненавидела! Вот и продолжай ненавидеть — целее будешь!

— Я…люблю его, Эллен.

Она выдохнула и схватила меня за руку.

— Уезжай, глупая ты…нельзя его искать!

— Я буду! Слышите? Буду! И от вас не уеду!

— Уедешь! Тебе нельзя здесь оставаться! За мной постоянно следят! Так…давай дам номер телефона и позвонишь ему сама.

— Кому? Петру? — аж сердце зашлось.

— Нет! Какому Петру! Гройсману позвонишь. Он мне запретил…но я тоже рисковать не хочу. Ты, как и всегда, придурошная. Подставишь меня.

Вытащила ручку из сумочки и написала на моей ладони.

— Выучи наизусть. Нигде не записывай.

— Спасибо! — сжала ее руку, но она выдернула пальцы.

— Из-за тебя Милы не стало. Ты многим на горло наступила только своим существованием. Но…я слишком люблю ЕГО, чтобы ненавидеть тебя. Уходи. И больше никогда сюда не приезжай. Ты уже давно не моя забота. А я вспомнила как увидела ее впервые…Это была наша последняя встреча и прощание. Она умрет спустя несколько дней. Некролог о ее смерти я увижу в газете, всего на один абзац. А пока я могу только вспомнить нашу с ней первую встречу.

***

— Как отвратительно вы орете! Примерно так же отвратительно, как и одеваетесь!

Женский голос заставил меня обернуться. Передо мной стояла женщина…без возраста. Из тех, по кому видно, что они совсем не юные и даже не молоды, но их шарм и красота идеальны настолько, что кажется, у вас перехватывает дух от одного взгляда на них. Такой могла быть Коко Шанель…наверное, или…или Джулия из «Театра» Моэма. Да, такой могла быть именно Джулия Ламберт с серебристыми прядями волос, уложенными в короткую, изысканную, пышную прическу, умопомрачительными синими глазами и точеной фигурой балерины.

— Идемте, Мэри, вас привезли ко мне. И меня зовут Эллен.

У нее был легкий акцент и очень красивый бархатный голос. Кутаясь в роскошную шубу, женщина последовала к дому, и я поплелась за ней, а следом Глеб с моим чемоданом.

Едва мы вошли в ее квартиру, в голову ударил запах дорогих французских духов и…какого-то раритета. Здесь было уютно, и в то же время отдавало временем. Мебель с завитушками на ножках, тяжелые шторы, хрустальные люстры на высоких потолках и белый рояль в гостиной.

— Пьер сказал, зачем отправил вас сюда?

— Нет.

— Ну да…не в его стиле сообщать женщине о своих намерениях.

Пьер…как интимно звучит его имя, произнесённое ею. Интимно и с любовью. С трепетом.

— Снимите ваши ужасные туфли и оставьте возле двери. Тапочки в шкафу у вешалки.

Она прошла грациозным шагом куда-то вглубь квартиры, а я поискала тапки и, надев их, поторопилась за ней. Стало нудно, скучно и ужасно захотелось сбежать. Зачем я здесь? Я хочу домой…к нему. Почему он не приехал и не сказал мне об этой поездке?

— И…зачем я здесь?

— Хотя бы для того, чтобы научиться открывать рот, когда это нужно, и уметь вовремя замолчать. А еще не опускаться до уровня слуг и не верещать на улице, как истеричка. Ума не приложу, где он вас подобрал…но работы будет очень много.

Она сняла тонкий шарфик, сложила на тумбу возле зеркала и поправила свои невероятно красивые густые волосы. Он…отправил меня учиться у нее? Кто она ему?

— Я не хочу. Я вас не знаю, и в мои планы не входило проводить время с…вами…

— Вы не хотите? — она рассмеялась и с жалостью на меня посмотрела, как будто всем своим видом говоря мне, что ее вынудили снизойти до меня.

Я судорожно глотнула воздух и попятилась назад к двери.

— Я могу вернуться к себе?

— Можете. Вас не заставляют здесь находиться.

— Тогда я, пожалуй, поеду обратно.

Она поднесла к губам тонкий мундштук и прикурила от изящной зажигалки.

— Как пожелаете. Я говорила Пьеру, что эта затея может быть неудачной.

Усмехается загадочно и презрительно. И я чувствую себя рядом с ней, как та второсортная актрисулька чувствовала себя рядом с Джулией, когда та играла на сцене.

Ну вот и хорошо. Вот и прекрасно.

Я снова надела свои туфли, натянула пальто.

— Тапки поставьте обратно в шкафчик!