Услышав быстрые шаги по коридору, я кашлянул. Арсений тут же занял мое место в кресле.

— Извините меня. — Люба вошла и села на табуретку, не поднимая покрасневших глаз.

— Это вы нас извините, — начал было я, но бесчувственный Строганов меня перебил:

— Вот доктор вас жалеет, и толку? — Раскачавшись, он выпрыгнул из кресла. — А я знаю, что вы не виноваты в смерти своего друга! И собираюсь доказать, что ни вы, ни доктор, ни его сестры и братья… ну, медсестры и медбратья… непричастны к этому преступлению. Чего вы на меня таращитесь? — Он исподлобья посмотрел вначале на меня, а потом чуть дольше на Любу. — Смерть Яблочкова — это спланированное убийство, и мы все заинтересованы в его раскрытии. Я понимаю, что вы типа… — он задумался, подбирая слово, — расстроены, что ли. Но! Чтобы снять со всех вас подозрения, чтобы найти преступника, чтобы восстановить, черт возьми, высшую справедливость… — Он распрямился и вытянул руку вперед, как Ленин у Финляндского вокзала. — Вы должны, — он в очередной раз ткнул указательным пальцем в сторону ошеломленной девушки, — ответить на все мои вопросы! Поэтому давайте быстро приходите в себя, поешьте там, чаю попейте. И включите, наконец, музыку… Нет, лучше я сам.

— Чувство справедливости, жажда справедливости и хороший аппетит — его отличительные черты. Достоевский был бы счастлив, — пробормотал я в ответ на его пламенную речь.

Люба перестала плакать и смотрела то на меня — вопросительно, то на Строганова — ошарашенно. Я улыбнулся ей как можно душевнее. А Арсений раскрыл коробку с пиццей. По комнате поплыл дивный аромат итальянской еды.

Глава 6

Играло радио, причем станцию выбрал Арсений: Джон Бон Джови пел про свою жизнь. Из приоткрытого Строгановым окна доносился шум улицы. Люба, несмотря на подавленное настроение, быстро и ловко накрыла на стол, извинившись, что чай только в пакетиках, а к чаю ничего нет.

— Да у вас вообще еды нет, — заметил Арсений, поедая принесенную пиццу и запивая колой.

— Я последнее время ем только на работе, и то через силу, — тихо сказала девушка.

— Вижу, — откликнулся Арсений. — Похудели килограмма на три или больше. Вам не идет. А сегодня вы почему не на работе?

— Я сегодня с шестнадцати, — пояснила она. — Я еще на выходные дополнительные смены взяла, лишь бы не быть дома одной.

— Понятно, — хмыкнул Арсений. — Вы, когда в реанимацию приходили, говорили, что типа коллеги с Яблочковым, да? Значит, работали вместе?

Люба с печальным видом кивнула. А Арсений вдруг спросил:

— В МКБ работали? Кстати, это что? Московский криминальный банк? Международное конструкторское бюро? — И, видя мой изумленный взгляд, коротко пояснил: — Календарь!

Я тут же повернул голову и пригляделся к висящему на стене офисному календарю с ярким изображением: на фоне двойных спиралей ДНК красовалась надпись: «МКБ: Мы Конструируем Будущее!»

— Медицинская компания будущего, — ответила Люба и чуть улыбнулась. — Это крупный исследовательский центр.

— Вот оно что… Прикольно, — протянул детектив. — Вы там, что ли, познакомились?

Девушка немного оживилась. Скорее всего, ей даже не с кем было поговорить о своем погибшем возлюбленном.

— Да, там. — Ее взгляд потеплел. — Год назад. Я только начала работать в центре… Процедурной медсестрой. Весь их отдел пришел кровь сдавать на анализ. Знаете, там все такие неприступные, а он — наоборот. И сразу мне понравился! Понедельник был, раннее утро, я не выспалась, глаза слипаются, а он улыбается… Когда он улыбался, словно солнышко выглядывало… И говорит: «Вы можете и с закрытыми глазами уколоть, я потерплю…» — Голос ее задрожал, она потерла глаза. — Потом часто это вспоминал… Все шутил насчет завязанных глаз…

— А чего они все кровь-то сдавали, больные, что ли? — поинтересовался несентиментальный Арсений.

— Нет. — Люба даже улыбнулась. — Они исследования проводят и часто сами в них и участвуют.

— Понятно. — Строганов побарабанил пальцами по столу. — А кем он работал?

— Он был начальником отдела, ведущим научным сотрудником, — с гордостью ответила Люба.

— Вы на одном этаже работали?

— Нет, на разных. Мы когда познакомились, то вначале… — что-то вспомнила Люба, но Арсений ее перебил:

— А кто знал про ваш роман?

— Никто! — испуганно ответила Люба. — Что вы! Он приезжал ко мне сюда по пятницам…

— И в последний раз? — уточнил Строганов.

Люба молча кивнула.

— Но его жена откуда-то узнала про вас? — Арсений изобразил жестом непонимание.

— Я не знаю, — покачала головой девушка. На лице ее появилось испуганное выражение. — Понимаете, его же в больницу отсюда забрали… Может, кто-то на работе про это узнал и ей рассказал. Мне так стыдно стало. Я сразу хотела написать заявление об уходе, но у меня же ипотека… И мой начальник меня отговорил. Сказал, что я хорошая медсестра…

— В смысле? — нахмурился Арсений. — Я не понял, вы про кого говорите и про чью работу?

— Нашу работу, — удивленно ответила Люба. — Мы же все вместе в МКБ… И Сергей, и я, и его жена…

— Черт! — воскликнул Арсений и бросил на меня испепеляющий взгляд. — Доктор! Ты мне ничего не сказал! Тоже мне помощник…

Я хотел возмущенно возразить, что и сам ничего не знал, но не успел.

— Так что его жена?

— Елена Валентиновна Алмазова большая начальница, — стала объяснять Люба. — Она на конференциях выступает…

— Вы знакомы? — спросил Арсений, продолжая хмуриться.

— Нет, конечно. Она же там, — Люба указала пальцем на потолок, — а к нам в лабораторию редко спускается. Она очень умная и очень красивая. Я никак не могла понять, что во мне Сережа нашел? А одевается она, вы бы видели…

— И даже когда ваш друг лежал в больнице, она с вами не общалась?

— Нет, — почти прошептала Люба. — Я так боюсь, что она придет и… — Девушка втянула голову в плечи.

— Что? — не понял Арсений. — Боитесь, что побьет? Купите газовый баллончик.

— Да нет, что вы. Начнет кричать, расскажет всем… Уволит с позором… — Люба опасливо обернулась на дверь. — Я сейчас стала брать вечерние дежурства, чтобы, не дай бог, с ней не встретиться, понимаете?

Но Строганова не заинтересовали страхи несчастной девицы.

— То есть вы уверены, что она узнала про вашу связь после того, как Яблочков попал больницу? А вы, кстати, когда узнали, что она про вас знает?

— Когда она узнала, я не знаю, — пожала плечами Люба. — А то, что ей известно, я поняла из разговоров в полиции… Это вообще был кошмар!

— Вас вызвали в полицию, точнее, в следственный комитет сразу после смерти вашего друга. — Арсений скорее утверждал, чем спрашивал.

Люба побледнела.

— Они ввалились ко мне домой через два дня после того, как умер Сережа. Было около десяти вечера, — взволнованно говорила девушка. — Стали обыскивать мою комнату и всю квартиру. Соседи это видели. Такой позор! Только бы родители не узнали… — Она закрыла лицо руками и снова заплакала.

— Ну вот, опять, — проворчал Строганов. — Мне нужна помощь, а не слезы и истерики!

— Арсений! — воскликнул я.

— Ничего, я постараюсь, спрашивайте. — Люба снова терла своими маленькими кулачками глаза.

— Тогда скажите, пожалуйста, — воспользовался предложением девушки Строганов, — они целенаправленно искали бутылку мартини? Или случайно ее обнаружили?

— Я не знаю, — жалобно сказала Люба. — Ах да. Они спросили, что мы в тот вечер ели и пили и не принимал ли Сережа каких-нибудь лекарств. Я сказала, что ели пирожные, а пили мартини. Точнее, пил только Сережа…

— А почему пил только он? А вы что же? — тут же заинтересовался Арсений.

— Потому что я в тот день приболела немного, — с горечью в голосе сказала девушка. — Утром пришла на работу, чувствую, температура небольшая и горло болит. Мне мои доктора сразу какие-то таблетки дали. Но предупредили, что их нельзя употреблять с алкоголем. — Люба пожала плечами. — К вечеру мне уже лучше стало, особенно когда Сережа приехал.

— А он что, все время с мартини приезжал на свидания? — продолжал допрос Арсений.

— Нет, ну не каждый раз, конечно, — возразила девушка. — Просто у нас была годовщина знакомства. Сережа знал, что я люблю мартини, вот и принес. И еще вкусняшки всякие… и цветы… — Она бросила взгляд на засушенный букет на серванте.

— А можете рассказать, что потом произошло? Ну, после того, как он выпил…

Я понимал, что без этого вопроса не обойтись, и удивился, что Строганов постарался задать его участливым тоном.

— Да, могу, — тихо произнесла она. — Я каждый день это вспоминаю. Не специально, не думайте. Просто встает перед глазами… И в полиции мне несколько раз пришлось рассказать.

— Вы в двух словах расскажите, — деликатно предложил я.

— Да, — великодушно согласился Арсений. — Но со всеми подробностями.

Я вздохнул.

— Сережа смешал себе коктейль: мартини и немного водки… Он вообще не пьющий, только коньяк изредка мог выпить, — тут же добавила девушка, чтобы мы плохо не подумали про ее возлюбленного. — Добавил лед и стал пить. А я эклеры ела… Мы еще кино смотрели, Гарри Поттера… А буквально через полчаса он говорит, что как-то ему нехорошо. Сказал, что голова кружится. Я его попросила, чтобы он больше не пил, а он ответил, мол, ерунда и допил весь бокал. Надо было отнять у него этот проклятый коктейль! Если бы он не допил до конца, то, может быть…