Крепко задумавшись, Полундра сама не заметила, как сжевала все орешки, с удивлением посмотрела на опустевший кулёк и только собралась за новым, как вдруг увидела входящего в сквер мужчину: низенького, толстенького, одетого в бордовую мантию и того же цвета биретту, что выдавало в нём преподавателя Академии. Лицо мужчины, разумеется, скрывала маска.

Убедившись, что замечен, он расположился на лавочке и осведомился:

— Вы ведь не против?

Толстяк явно хотел поговорить, и Полундра не видела причин отказываться.

— Как раз наоборот: я рада компании, — медленно ответила девушка, бросая смятый кулёк в урну. — Тут довольно скучно.

— И немного грустно, — неожиданно поддержал рыжую мужчина. — Печально признавать, но эпидемия испортила Второму Городу настроение. Раньше, каких-то несколько недель назад, на улицах было не протолкнуться. Всюду слышался смех и весёлые возгласы… А здесь, на этих самых лавочках, частенько разгорались жаркие научные споры. — И он провёл рукой, затянутой в тонкую чёрную перчатку, по скамье. Пальцы у мужчины оказались пухленькими, похожими на домашние сардельки. — Когда я учился, то очень любил этот сквер.

— Вы поэтому сюда пришли?

— Конечно, нет. — Бесстрастная маска уставилась на другую бесстрастную маску. Лица собеседника не было видно, и Рыче оставалось лишь догадываться, как в действительности выглядит толстяк. — Я пришёл поговорить с вами, Полундра.

— Откуда вы знаете моё имя? — притворно удивилась девушка.

— В Городе эпидемия, — объяснил мужчина. — Чужаки стараются к нам не заглядывать, и мы сильно удивились прибытию путешественницы. Вам уже сказали, что чума особенно вредит мафтанам и феям?

— Сказали, — кивнула в ответ Рыча. — И не один раз.

— Почему вы не уехали?

Несколько секунд Полундра молчала, после чего поинтересовалась:

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Я не говорил.

— Пришло время это исправить.

— Зачем вам моё имя? — мягко осведомился толстяк.

— Хочу знать, кто выгоняет меня из города.

— Я проявляю заботу. Не хочу, чтобы страшная чума сгубила вас.

— В таком случае почему вы скрываете своё имя? — Полундра мило улыбнулась и пожалела, что на ней маска: улыбка действительно получилась необычайно приятной.

— Меня зовут доктор Либер, — выдержав короткую паузу, ответил толстяк. — Я заместитель проректора Вузелока.

— По каким вопросам?

Рыжая хотела лишний раз поддеть собеседника, но у неё не получилось.

— Я — научный руководитель Академического Контроля и в меру своих скромных сил борюсь со страшной болезнью, завладевшей городом, — строго произнёс Либер.

— Я видела, как солдаты гнались за студентом, — обронила Рыча.

— А ещё вы видели объявление о его поиске, — прежним холодным и строгим тоном произнёс толстяк. — Когда были на Библиотечной площади.

— Вы следили за мной? — возмутилась девушка.

— Разумеется, — пожал плечами Либер. — Вы — мафтан, Полундра, вы можете заразиться и умереть в любой момент.

— То есть вы обо мне заботитесь?

— Разумеется, — подтвердил толстяк.

— А почему вы преследуете студента Гаврилу? — резко спросила девушка.

Но доктор, к её разочарованию, не растерялся, ответил быстро и уверенно:

— Есть основания предполагать, что именно с него началась эпидемия. Гаврила и ректор Туча заболели первыми, а уж потом чума вырвалась за пределы Цитадели.

— Я слышала, ректор при смерти.

— А Гаврила — жив и здоров.

— Что это значит? — не поняла рыжая.

— Мы считаем, что у Гаврилы — врождённый иммунитет к чуме, — объяснил доктор. — Гаврила не может заболеть сам, но заражает окружающих. Поэтому его нужно поймать.

— Почему же он убегает? Зачем Гавриле заражать жителей?

— Вот я и хочу это узнать. — Либер вздохнул. — Как видите, Полундра, я предельно честен с вами. А теперь, пожалуйста, будьте искренни со мной и расскажите, что привело вас во Второй Город?

Он умел общаться с людьми, этот пухленький мужчина в элегантной профессорской мантии и смешной биретте. Он очень хорошо выстроил разговор, и теперь у рыжей было только три выхода: врать, грубить или ответить честно. Причём врать не имело смысла — доктор Либер был кем угодно, только не дураком.

— Я приехала во Второй Город потому, что здесь пропала моя подруга, можно сказать — сестра, Рыча по имени Буза, — честно ответила рыжая.

— Вы были близки?

— Мы вместе выросли.

— А потом? — осведомился толстяк.

— Что «потом»? — не поняла Полундра.

— Вы знаете, чем занималась Буза после того, как вы выросли?

— Мы не виделись три года.

— Но вы поспешили на помощь, когда ваша подруга пропала, — заметил доктор.

— Буза близка мне, — через силу ответила девушка. — Мы долго не виделись, но одно дело — обмениваться письмами, не имея возможности встретиться, и совсем другое — потерять подругу навсегда.

— Понимаю. — Либер снова вздохнул, помолчал, а затем очень мягко и проникновенно продолжил: — Так получилось, Полундра, что теперь высокие стены Цитадели защищают не только знания и сокровища от воров, но и жителей Второго Города от страшной чумы. Мы не знаем, что вызывает страшную болезнь, не знаем, как её лечить, и поэтому закрыли Цитадель. Мы храним людей, Полундра, и будем хранить, нравится вам это или нет. — Толстяк выставил перед собой пухлую ладошку, посмотрел на неё, и через мгновение, подчиняясь его взгляду, над ладошкой поднялся огненный шарик размером с кулак.

Доктор оказался волшебником.

— Вы поняли, что я хотел сказать? — мягко спросил он у Рычи.

— Да, — кивнула девушка, не сводя глаз с пляшущего над ладонью Либера огонька. — Мне опасно здесь оставаться.

— Приезжайте, когда эпидемия закончится, — благожелательно предложил толстяк. Он дунул на руку так, что шарик раскалённого пламени растаял без следа, и поднялся с лавочки. — А ещё лучше, возвращайтесь и поступайте в Академию, Второй Город — прекрасное место для изучения наук.

— Отличное предложение.

— Всегда пожалуйста. — Либер улыбнулся. — Прощайте.

Прикоснулся толстенькими пальцами к биретте и ушёл. А Полундра продолжала сидеть в сквере. Но не потому, что испугалась или ей некуда было идти. Нет. Девушка не могла отделаться от чувства, что упустила нечто безусловно важное, очень важное, немыслимо важное, и поэтому мысленно перебирала в памяти и разговор с толстяком, и те рассуждения, что вела с собой до появления Либера.

«Я думала о том, что ректор Туча болен. О том, что власть сосредоточена в руках Вузелока. О том, что Цитадель Разума до сих пор закрыта на карантин… Вот оно!!»

Рыча едва не подпрыгнула на лавочке.

«Цитадель Разума до сих пор закрыта! Туда никого не пускают! А значит, Буза наверняка пыталась в неё проникнуть!»

Теперь Полундра совершенно точно знала, куда отправится ближайшей ночью.

* * *

Выйдя из сквера, доктор Либер повернул направо и неспешно зашагал в сторону Парадной набережной, с удовольствием разглядывая почти безлюдные и очень холодные улицы Второго Города. Именно с удовольствием. Несмотря на то что толстяк сам когда-то окончил Академию и вот уже десять лет служил в ней преподавателем, он терпеть не мог шумные студенческие компании и задорную вольницу, которой славился Город, ненавидел весёлые праздники и улыбки жителей. Таким уж Либер уродился. Чужая радость вызывала у него злость, а опустевшие улицы и маски на лицах прохожих заставляли улыбаться.

— Ничего, ничего, — шептал он себе под нос, встретив очередную компанию студентов, выделяющуюся на унылом фоне города яркими масками. — Ничего, скоро запретим и эти краски. Скоро все станут одинаковыми. И одинаково послушными. Скоро!

Выйдя на Парадную набережную, Либер перешёл через подъёмный мост и повернул на Профессорскую аллею, которую студенты называли «Дорогой мшелых пней». Раньше по этой улице любили неспешно прогуливаться важные преподаватели, степенно приветствуя друг друга и принимая знаки уважения от студентов, но теперь, так же как все другие улицы Города, она была пуста и печальна. Профессорская аллея тянулась от ворот до Ректорской башни, считалась главной улицей Цитадели Разума, всегда была чисто вымытой, приветливой и нарядной, однако сейчас её «наряд» составляли только чёрно-красные флаги эпидемии.

Как везде во Втором Городе…

Едва толстяк ступил на Аллею, как встретил длинного Кесси, который сразу же поинтересовался:

— Рычу видел?

— Видел и поговорил, — подтвердил Либер.

— Она тебя поняла?

— Уверен, что поняла. — Толстяк улыбнулся: — Если она уедет, всем станет легче.

— Она не уедет! — прозвучал громкий неприятный голос.

Либер и Кесси обернулись и, выдержав короткую паузу, одновременно поздоровались с подошедшей женщиной:

— Привет, Бетти.

— Как поживаешь?

— Хорошо поживаю, — сварливо ответила та, вытирая со лба пот. — Можете завидовать.

Здесь, в Цитадели Разума, куда контролёры не пускали посторонних и её никто не мог увидеть, Бетти не надевала защиту, сразу заявив, что ей трудно дышать в маске, и потому сейчас стояла перед собеседниками с открытым лицом.

— Жара меня мучает.

— Да, сегодня особенно прохладно, — зачем-то заметил Кесси.