В глубине крайнего левого прохода кто-то напряжённо выл и, кажется, царапал длинными когтями по каменному полу.

— Мы вообще где? — сглотнув, спросила фея. — Случайно оказались в Плесени?

— Это уровень Опасных драгоценностей, — ответила Ашуга, ощупывая рог, мимо которого промчался крылатый визгун. — Здесь хранятся проклятые сокровища, приносящие несчастье украшения, золотое оружие оборотней и любимые камни упырей.

— А летал кто?

— Павсикакий, кто тут летает? — переадресовала вопрос библиотекарь.

— И визжит, — уточнила фея.

— И визжит.

— Не знаю, — неуверенно ответил дух. — Я всегда закрываю глаза, когда он рядом.

— У тебя нет глаз.

— Тогда зачем спрашиваешь? Если у меня нет глаз, значит, я ничего не видел.

— Надо навести тут порядок, — строго произнесла Ашуга. — Вот у меня в Библиотеке такого безобразия нет.

— Неделю назад одна из твоих книг едва меня не проглотила, — тут же пожаловался Павсикакий.

— Ты же бесплотный дух! — напомнила Бронерожка. — Тебя нельзя проглотить.

— Она ухватила одно из заклинаний, из которых я состою, и принялась его пережёвывать.

— Вы ведь говорили, что в Библиотеке нет опасных книг, — напомнила Ириска.

— Думаю, то был четвёртый том «Руководства по распылению тёмных сил», — поразмыслив, ответила Ашуга. — У него иногда путается оглавление, и том начинает пожирать все заклятия, до которых может дотянуться.

— Скажи ему, чтобы больше так не делал, — попросил Павсикакий.

— А ты не летай туда, куда не просят.

— Ты же сказала, что в Библиотеке порядок.

— Вот и не нарушай его.

Тем временем они проехали страшный этаж чёрных шкафов — напоследок на них кто-то зарычал, — спустились ещё на пять уровней вниз, но до самого глубокого хранилища на минус триста шестьдесят шестом метре не добрались. Остановились на этаже, который Павсикакий назвал «Сортировочным», и с удивлением уставились на единственный предмет, который здесь находился, — гигантский чёрный фургон Захариуса Удомо.

— Я слышала, что он большой, но не представляла, насколько, — прошептала ошеломлённая Ириска.

— Да уж, — поддержала девочку Ашуга. — Когда я впервые его увидела, то тоже удивилась. А я много чего повидала в своей жизни.

— Не сомневаюсь.

Фургон, в котором Захариус Удомо путешествовал по Прелести, был неимоверно огромен. Он походил на поставленный на колёса замок, и его крыша упиралась в очень-очень высокий потолок Сортировочного уровня Сокровищницы. Фургон был чёрен, как ночь, и оттого казался опасным.

— Мы пойдём внутрь? — тихо спросила Ириска.

— Обязательно, — кивнула Ашуга.

— А в фургоне точно никого нет?

Фея думала, что библиотекарша посмеётся над её опасениями, однако Бронерожка осталась серьёзной:

— Если бы фургон представлял опасность, Павсикакий перетащил бы его на уровень Опасных драгоценностей.

Ириска представила фургон среди страшных чёрных шкафов, представила бегающие вокруг тени с жёлтыми глазами и мысленно согласилась с тем, что именно на том этаже мрачной обители Захариуса самое место.

Но сейчас фургон стоял не там, а здесь, на Сортировочном уровне, прямо перед ними, и нужно было в него войти. Ириска вздохнула и храбро поднялась по короткой откидной лесенке к двери. Но шла она не первой, а следуя за большой Бронерожкой, и поэтому внутреннее убранство фургона фея увидела лишь после того, как решительно обошла остановившуюся у двери Ашугу.

Обошла, огляделась и поняла, что впервые в жизни попала в настоящее логово настоящего колдуна.

Изнутри фургон показался таким же большим, как снаружи, при этом тяжёлая мебель и прочие вещи не загромождали пространство, а наоборот — подчёркивали его грандиозные размеры.

Вдоль стен располагались полки и массивные шкафы мрачного тёмного дерева, которые напомнили Ириске этаж Опасных драгоценностей; стояли сундуки и два рабочих стола, на которых в подлинно колдовском беспорядке валялись пергаментные свитки, странные устройства из меди, бронзы и хрусталя, мешочки с травами и порошками, точнейшие весы, бутылочки, флаконы и мензурки всех форм и цветов, а над правым столом висел череп какого-то страшилища с зубастой пастью и короткими, но весьма опасными на вид рогами.

Пол тоже оказался необычным. При первом взгляде Ириске и Ашуге показалось, что под их ногами лежит ковёр, но приглядевшись, они поняли, что удивительный и невероятно сложный узор из разноцветных линий, символов, знаков и надписей на незнакомых языках не выткан, а нарисован прямо на досках. В своё время Захариус очень постарался, создавая эту безумно сложную и странную картину, необходимую для проведения магических обрядов.

— Что будем искать? — поинтересовалась Ириска, закончив беглый осмотр кабинета.

— Информацию о колдунах и ведьмах, которые сотрудничают с королевой Гнил, — негромко ответила Ашуга, занявшись ящиками письменного стола. — Захариус лично знал всех сильных волшебников Прелести, и он обязательно делал заметки о них.

— Зачем ему делать такие заметки? — задала следующий вопрос фея, подходя к ближайшему шкафу.

— Он собирался стать императором, — напомнила Бронерожка, ловко перебирая найденные бумаги и пергамент. — И должен был знать тех, кто мог ему помешать.

— Логично… — Ириска осмотрела нижнюю полку, затем среднюю, не нашла ничего интересного, огляделась, принесла табурет, чтобы, встав на него, дотянуться до верхней полки, и продолжила разговор: — Как вы думаете, старуха Гнил хочет вернуть Полику в Прелесть только для того, чтобы угрожать мне?

— В том числе, — ответила Ашуга, одновременно читая по диагонали письмо Захариуса падишаху Тармапейскому.

— А зачем ещё?

— Затем, что сейчас Полика абсолютно ничего не помнит о Прелести, — медленно ответила библиотекарша. — Но при этом твоя сестра — Непревзойдённая, и в ней по-прежнему живёт сила феи.

— И что?

Ашуга отложила письмо колдуна, подняла на Ириску взгляд и негромко объяснила:

— Оказавшись в Прелести, Полика растеряется, возможно — испугается, ей придётся как-то принять тот факт, что рядом с привычным ей миром людей существует другой, волшебный… Полика будет узнавать Прелесть заново, и от того, что она услышит, будет зависеть, кем она станет. Первое, что сделают помощники старухи Гнил, — постараются заставить Полику использовать Волшебство во зло…

— И тогда моя сестра станет ведьмой, — вздохнула Ириска.

— Навсегда.

Несколько секунд фея молчала, разглядывая принесённый табурет, после чего спросила:

— Может, вернуться домой и всё ей рассказать? Чтобы Полика не наделала глупостей, если слугам старухи Гнил удастся переместить её в Прелесть.

— Она поверит твоему рассказу? — осведомилась Ашуга.

— Скорее всего, нет, — не стала обманываться Ириска.

В повседневной жизни они с сестрой ладили… ну, обычно ладили… ну, старались ладить — так будет точнее, но девочка прекрасно понимала, что старшая только посмеётся над историей о волшебном мире и другими «выдумками».

— Вот и ответ на твой вопрос, — улыбнулась Бронерожка.

— Печальный ответ.

— Знаю.

Девочка встала на табурет, оглядела последнюю, верхнюю полку шкафа, увидела в уголке шкатулку, взяла её и вытащила на свет. Шкатулка оказалась довольно тяжёлой, открывать её на весу было неудобно, поэтому фея спустилась с табурета, поставила на него находку и откинула крышку. Внутри обнаружилась фарфоровая банка, стенки которой покрывали начертанные тонкой кистью письмена. А горлышко банки закрывала очень плотная крышка.

Шкатулку со всем содержимым следовало вернуть на место: они искали документы, тетрадь или дневник, в общем, что-то такое, где Захариус делал заметки, но уж точно не фарфоровую банку, однако Ириске стало интересно, что в ней. Она быстро обернулась, убедилась, что Ашуга занята найденными в столе бумагами, развязала и раскрутила верёвочку, которой была примотана крышка, приподняла и осторожно, готовая в любой момент её захлопнуть, заглянула внутрь.

И увидела порошок неприятного красно-бурого цвета.

— Только и всего?! — не сдержала удивлённого восклицания фея.

— Что там у тебя? — не отрываясь от бумаг, поинтересовалась Ашуга.

— Порошок нашла, — честно ответила Ириска.

— Какой?

— В банке.

— В какой банке? — всё ещё рассеянно, не понимая, в какой бездне они вот-вот окажутся, спросила Бронерожка.

— С письменами…

— С письменами?!

А в следующий миг произошли два события.

Ашуга наконец-то отвлеклась от бумаг, бросила взгляд на банку, увидела письмена и прохрюкала одно-единственное, совершенно невнятное и довольно короткое слово, в котором ошарашенная Ириска различила сразу несколько фраз: «Закрой! — Беги! — Спасайся! — Глупая! — Мы все умрём!»

А второе событие случилось в банке.

Точнее, из банки.

Подлый красно-бурый порошок понял, что путь на свободу открыт, подпрыгнул… или взлетел… или вырвался… В общем, очутился на свободе и пыльным облачком завис над феей.

— Мама! — пискнула Ириска, сообразившая, что дело плохо.

— Павсикакий! — пролепетала Ашуга.

— Это порошок Дремучей магии, — спокойно, словно зачитывая отрывок из энциклопедии, сообщил Павсикакий. — Его делают из высушенной крови вампира, измельчённого зуба гадюки, истолчённого корня мандрагоры, пепла сожжённой шерсти чёрного козла и яда Бешеной Медузы, смешав ингредиенты в полнолуние в пропорции 12:3:7:13:5…