— Сексуальное насилие?

— Нет. Вообще никаких следов насилия — ни физического, ни сексуального. Однако способ убийства он выбрал затейливый.

— Обескровливание?

— Как ты догадался? — изумился Патрикеев. — Кому-то из моих звонил?

На такое поведение Иван Васильевич мог крепко обидеться, поэтому Вербин поспешил объясниться:

— Я не видел следов крови ни под плёнкой, ни в багажнике. Вот и предположил, что преступник её выкачал.

— Ты всегда был внимательным.

— Спасибо.

— Если интересуют детали, то, судя по следам на теле, преступник подвесил жертву за ноги, вскрыл сонную артерию и слил всю кровь, которая могла стечь. Не знаю, собирал он её или нет, но действовал именно так. После чего обмыл тело и вытер или высушил его. А может, вытер и высушил. И только затем упаковал в полиэтилен.

— Жёстко, — оценил Феликс. — Много времени понадобилось убийце на то, чтобы всё это сделать?

— Если он не торопился и действовал аккуратно, то часа два — два с половиной.

— Значит, у него есть надёжное убежище.

— Не только надёжное, но и хорошо оборудованное, — добавил Патрикеев. — Результаты анализов однозначно указывают на то, что перед смертью жертву не менее трёх дней держали на психотропных препаратах.

— Без сознания?

— А иначе какой смысл? — Эксперт помолчал. — На руке есть отметины, которые позволяют предположить, что жертва находилась под капельницей. Помимо препаратов ей давали питательный раствор и антикоагулянт, причём в больших дозах. Вводил через капельницу и уколами — на животе есть характерные гематомы.

— Что это?

— Гематома? Синяк по-вашему.

— Антикоагулянт, — уточнил Вербин. — Для чего его колоть?

— Это средство, препятствующие свёртываемости крови.

— Чтобы она легче стекала?

— Да.

— То есть преступник неплохо разбирается в медицине?

— Или у него есть хороший консультант.

— Которому он задавал специфические вопросы.

— Я бы сказал — весьма специфические вопросы.

— И если мы публично расскажем, что преступник делал с девушкой перед смертью, его консультант может сообразить, что его недавно спрашивали, как можно устроить подобное?

— И придёт к вам?

— Если он нормальный.

— В принципе идея рабочая, — подумав, одобрил Патрикеев. — Но при этом консультант может не прочитать ваше сообщение, или оказаться подонком, или, например, быть запуганным преступником.

— Или преступник — врач.

— Или так, — согласился эксперт. — Но это уже твоя работа — выяснить, кто по профессии преступник и кто он вообще такой. А чтобы тебе было проще, могу подбросить, точнее, напомнить, ещё один факт: на теле нет признаков насилия. Есть следы ремней, которыми жертву привязывали к кровати, скорее всего — к медицинской; есть следы верёвки — девушку подвешивали за ноги, но нет никаких следов борьбы. Из чего можно сделать вывод, что похищение было организовано с помощью препаратов.

— Хотите сказать, что убийца не обладает достаточной физической силой?

— Или не хотел её применять. Например, чтобы не привлекать внимание.

— Или он похитил нескольких девушек, — неожиданно произнёс Вербин.

— Что? — не понял Патрикеев.

— Мы уверены, что одним преступлением Кровосос не ограничится, — медленно ответил Феликс. — Он вышел на большую охоту, и трупов будет несколько. Но после обнародования видео потенциальные жертвы могут стать осторожнее.

— И преступник сделал запас? — прищурился Патрикеев. — Похитил нескольких девушек и держит их под капельницами?

— Почему нет? Кровосос производит впечатление собранного и предусмотрительного человека. И если он действительно держит жертв без сознания, под капельницами, ему и места много не нужно.

— А если он ошибётся с дозой? — спросил эксперт. — Нужно обладать опытом, чтобы держать человека в таком состоянии на протяжении… О каком времени идёт речь?

— Кровососу всё равно их убивать, — пожал плечами Феликс.

— Пожалуй, да — ему плевать на то, что он может ошибиться с дозой, как и на то, что сердце может остановиться. — Патрикеев покрутил головой. — Ты описал очень жестокого человека, Феликс, а не больного зверя.

— Больного, но умного, — жёстко ответил Вербин. — Преступник подвешивал девушку, чтобы сцедить кровь?

— Да.

— Жертва была без сознания?

— Думаю, да. В жертве нет препаратов, кроме тех, которые держали её в отключке. — Патрикеев помолчал, после чего поинтересовался: — Как думаешь, что он сделал с кровью?

— Вряд ли выпил.

— То есть преступник — не вампир?

— Были подозрения? — притворно удивился Вербин.

— Я не обнаружил на шее жертвы следов укуса. Только рану, вскрывшую сонную артерию.

— Вы искали следы укуса?

— Разумеется.

— Правда? — на этот раз изумление Феликса было искренним.

— На всякий случай, — улыбнулся довольный произведённым эффектом Патрикеев. И пояснил: — Ты бы удивился, если бы я не проверил.

— Поэтому я люблю с вами работать — вы ничего не упускаете.

— Когда же ты запомнишь, что я не реагирую на лесть?

— А на правду? — улыбнулся Вербин.

— Правду говори чаще.

— Вот я и стараюсь. — Они рассмеялись, словно подводя черту под разговором, после чего Феликс спросил: — Значит, отчёт к вечеру?

— Раз ты уже всё знаешь, не буду торопиться. Завтра пришлю. Может, ещё что выясню… И если появится что-нибудь интересное — позвоню.

— Спасибо!

Попрощавшись с Патрикеевым, Феликс вышел на улицу, вновь достал пачку сигарет, повертел её в руке и убрал, сменив на телефон:

— Гена?

— Ты по мне соскучился?

— Обрадуешься, если я скажу «да»?

— Очень, — поддержал шутку Колыванов. — Зачем звонишь?

— Тебе не кажется, что мы упустили из виду мышей?

— Хочешь до них докопаться?

— Чувствую, придётся.

— Придётся обязательно, — согласился Колыванов. — Летучие мыши — товар экзотический, не в каждом зоомагазине купишь.

— Уверен, что в зоомагазине мышей в таком количестве вообще не купишь — только под заказ. А поскольку заказ странный — покупателя наверняка запомнили.

— Он был к этому готов.

— Нужно посмотреть, как он подготовился и что сделал, чтобы его не нашли.

— Я свяжусь с ребятами из окружного управления, на тот случай, если они сами до мышей додумались, и организую работу в этом направлении.

— Договорились.

Вербин убрал телефон в карман, наконец-то закурил и задумался, аккуратно раскладывая по полочкам «внутренней библиотеки» собранную информацию.

Итак, жертва находилась в плену несколько дней, по мнению Патрикеева — не меньше трёх. При этом есть вероятность, что похищена не одна девушка и остальные ждут, когда убийца ими займётся. И пока нет никакой надежды их спасти. Точнее, надежда есть, но призрачная, так что ещё один труп будет обязательно. Как минимум один труп…

Феликс подошёл к машине, бросил на пассажирское сиденье рюкзак, но за руль садиться не стал — продолжил размышлять, блуждая вокруг автомобиля.

Итак, девушки… или девушка. Одна или несколько? А если несколько, то случайные или из одной компании? Или снял проституток? С одной стороны, исчезновение сразу нескольких проституток не останется без внимания сутенёра, с другой — сейчас лето, многие разъехались из города. Проститутки кажутся идеальной мишенью, но возникает вопрос: зачем прилагать такие усилия, чтобы скрыть личность проститутки?

Слишком мало информации…

Если же девушки из обычных семей, то должны забеспокоиться родственники. Учитывая, сколько прошло времени, — обязательно должны, даже в том случае, если девушки живут отдельно. Конечно, вновь необходимо учитывать фактор лета — люди разъезжаются в отпуска, но при этом всё равно остаются на связи. Сколько раз в неделю жертва обычно созванивалась с родителями? Или с друзьями? Братьями или сёстрами? Кто-то же у неё есть… Должен быть! А если есть, то как скоро этот «кто-то» почувствует неладное? Ещё дня через три-четыре? Или уже почувствовал?

— Пусть вы уже забеспокоились, а? — попросил Феликс, разглядывая тлеющую сигарету. — Пусть вы уже поняли, что девчонка пропала, и я найду её имя в списках пропавших.

Потому что убийца не просто так не позволяет идентифицировать жертву — это не случайная девушка, совсем не случайная. Жертва как-то связана с преступником и способна указать на него или…

Феликс затушил сигарету, бросил окурок в урну, вздохнул и сказал:

— Или по имени жертвы можно понять, кого он убьёт следующим.

* * *

Разве можно планировать личную жизнь с такой работой?

Но у многих как-то получалось, даже у большинства получалось: в их отделе только Вербин и Колыванов до сих пор не завели семьи. Но если Гена в плане семейных уз был девственно чист, ухитрившись к тридцати годам сохранить «те самые» странички паспорта в неприкосновенности, то у Вербина имелся опыт посещения ЗАГСа — неплохой, и семейной жизни — весьма недолгий.

Феликсу довелось пережить классический «молодёжный» брак: познакомились на последнем курсе и сразу «вспыхнули», перепутав страсть с любовью, но искренне веря, что видят перед собой того самого человека, который «однажды и на всю жизнь». Свадьбу сыграли через месяц после получения дипломов, а ещё через месяц впервые крепко поскандалили — когда Света «неожиданно» поняла, что ненормированный рабочий день полицейского — это не выдумка сценаристов и писателей, а заурядная обыденность. В общем, Феликс просидел в засаде день рождения тестя, выслушал от жены всё, что она по этому поводу думает, и не разговаривал с ней два дня. Потом помирились, конечно.