— На два пальца.

— Трудный день?

— Такая работа.

А работа Антона сделала из него отличного психолога: бармен понял, что сегодня к Феликсу не стоит приставать с расспросами, и отошёл. Однако в одиночестве Вербин пробыл недолго — всего один глоток, а когда вновь взялся за стакан, чтобы продолжить, подошедшая сзади Криденс обняла его и поцеловала в затылок:

— Привет!

— Привет. — Феликс поцеловал руку девушки и мягко усадил на соседний табурет. — Ты прекрасно выглядишь.

Стройная, но не тощая, энергичная Криденс, казалось, не могла остановиться даже на мгновение, вечно пребывая в движении. Не торопливом, суматошном, а непрекращающемся, олицетворяя лозунг: «В движении — жизнь». Густые каштановые волосы — немного вьющиеся — подстрижены длинным каре и, как правило, уложены в стиле «гранж». И огромные, невероятно большие глаза невероятного орехового цвета. Во взгляде Криденс можно было утонуть, особенно когда она смотрела в полумраке, смотрела не отрываясь, смотрела так, как ни на кого больше. И Вербин с удовольствием тонул во взгляде любимой женщины.

Правую руку Криденс украшали татуировки, к которым Феликс постепенно привык… Точнее, привык сразу, а вот окончательно принял через некоторое время. Татуировки создавали плотный, мастерски выполненный «рукав», который эффектно смотрелся, когда девушка надевала облегающую майку. Как, например, сегодня…

— Спасибо, — улыбнулась комплименту Криденс. — А вот ты кажешься усталым.

— Сегодня не случилось ничего такого, чего бы не происходило раньше. Обычный день.

— Не обычный. Я чувствую.

Криденс никогда не спрашивала Вербина о расследованиях, которые он вёл, ещё в начале знакомства сказала: «Я всё понимаю, захочешь — сам расскажешь», и вот — спросила. А после того как спросила, Вербин почувствовал на себе тяжёлый взгляд, посмотрел вверх и увидел зелёные глазища Бая.

— Ему тоже интересно, — мягко улыбнулась Криденс.

— Коты любопытны, — согласился Феликс. Погонял по стойке стакан, что делал, когда хотел потянуть время, и рассказал: — Плохое дело.

— Сложное?

— И сложное тоже, но в первую очередь — плохое. В Москве появился очень жестокий парень. Следов не оставляет, а людей убивает безжалостно.

Криденс правильно поняла использованное Феликсом множественное число — «людей» — и вздохнула:

— Убьёт ещё?

— А мы не сможем помешать. — Вербин сделал глоток виски. — Пока игру ведёт Кровосос, а мы следуем за ним, пытаясь зацепиться хоть за что-то.

— Лекс… — Криденс провела рукой по щеке Вербина. — Маньяк?

— Скорее всего, серийный убийца.

— Есть разница?

— Да.

— Но с головой у него не всё в порядке?

— Полагаю, да — жестокость говорит сама за себя. Но при этом он расчётлив и…

— Хитёр?

— Или хитёр, или умён.

Бай поднялся, потоптался, но решил не уходить — вновь улёгся и продолжил смотреть на Вербина.

— Жаль, что умный человек тратит себя на убийства. — Криденс покачала головой. — Мог бы чего-нибудь добиться.

— Я допускаю, что в обычной жизни он вполне успешен.

— Разве это возможно? — удивилась девушка. — Мне казалось, что такие люди обязательно неудачливы — или в карьере, или в личной жизни. Остро переживают свою ущербность и компенсируют её жестокостью.

Во всяком случае, таким образом представлялось в большинстве просмотренных ею фильмов и сериалов.

— И такое бывает, — согласился Вербин. — А ещё бывает, что убийца осознаёт свою ущербность, но старательно её скрывает, производя впечатление абсолютно нормального, удовлетворённого жизнью человека. — Феликс вновь погонял по стойке стакан, но пить не стал. — К сожалению, пока с уверенностью можно сказать только то, что Кровосос умён и располагает большими средствами, что и подводит меня к мысли о том, что убийца успешен в жизни. Во всяком случае, в карьере.

— А ещё можно с уверенностью сказать, что в ближайшее время ты будешь очень занят, — негромко заметила Криденс.

— Не настолько, чтобы не появляться дома.

— Но появляться будешь усталым и напряжённым.

— Прости… — Феликс ещё не понял, к чему клонит девушка.

— Сегодня тебя уже не дёрнут?

— Не должны.

— Тогда поехали, — решительно произнесла Криденс.

— Сейчас? — Вербин бросил быстрый взгляд на заполненные «Небеса». — Вечер в разгаре.

— Вечер здесь наступает ежедневно, строго по расписанию, — пошутила в ответ девушка. — А я не знаю, когда увижу тебя в следующий раз.

— Я могу подождать.

— Собрался со мной спорить? — Она поднялась. — Мне нужно три минуты. Вызови такси — не хочу тратить время на дорогу.

Идеальная.

Феликс допил виски, встал с табурета и проводил идущую по залу Криденс долгим взглядом.

Идеальная…

* * *

Это помещение было подготовлено очень собранным, аккуратным и, возможно, педантичным человеком, который тщательно продумал его оснащение и не только ни о чём не забыл, но и расставил предметы в идеальном порядке, обеспечив удобные подходы и довольно широкие проходы.

Три медицинские кровати с фиксирующими ремнями, из них одна уже пустая и аккуратно заправленная; капельницы около каждой кровати; металлические столики на колёсиках: один рабочий, чистый, второй с медикаментами, третий с инструментами; в углу — холодильник. Рядом с ним — большой пластиковый ящик для отходов. Помещение подвальное, без окон, чистое и хорошо вентилируемое. Дверь одна — металлическая, с тремя замками. На кроватях девушки… на двух кроватях. Глаза закрыты, дыхание спокойное, ровное, обе — под капельницами, через которые в их организмы поступают питательные вещества… и наркотик, не выпускающий пленниц из мира сладких грёз. Наркотик будет держать несчастных в небытии до самого конца и сделает так, что они не узнают о смерти, которую примут тихо и спокойно, даже не заметив, что стали мёртвыми. Ведь их жизнь закончилась в тот момент, когда они заснули.

Заснули, чтобы никогда не проснуться.

Убийца проверил капельницы — в этом не было необходимости, но убийца знал, что лучше перепроверить, чем что-то упустить, подошёл к двери, но не удержался и бросил взгляд на девушек. И подумал, что умереть, не зная о том, что уходишь, не так уж плохо: нет мучительного ожидания, как во время тяжёлой болезни, нет гнетущего страха приближения смерти, нет ужасной боли — нет ничего. Только сон.

«Но вряд ли вы оцените оказанную услугу…»

Убийца запер дверь, прошёл мимо стоящего в углу столика с мощным ноутбуком, в котором хранились все его тайны, поднялся на первый этаж и там, прямо у дверей, снял перчатки, маску, бахилы и тонкий защитный комбинезон, без которых не спускался в подвал, сложил вещи в чёрный мешок для мусора и аккуратно затянул завязки. В гостиной, все окна которой выходили на лес, устроился на диване, открыл другой ноутбук, в котором не было никаких секретов, кроме личных, и отправился в небольшое путешествие по новостным порталам, социальным сетям и телеграм-каналам — посмотреть, как далеко разошлись круги от брошенного камня.

Как выяснилось — далеко.

«Сумасшедшее видео от сумасшедшего мясника!»

«Москва потрясена!»

«Расследование взял по личный контроль…»

«Зачем убийца сцеживает кровь?»

«Полицейские осторожно намекают, что убийства продолжатся…»

«Кровосос — вампир?»

«Сколько человек нужно убить, чтобы упырь насытился?»

«Убийства обязательно продолжатся».

«Возможно, Кровосос — сатанист?»

«Почему убийца скрывает имя жертвы? Была ли она изнасилована?»

Выложенное видео любители и «специалисты» разобрали по кадрам, заявление — по буквам, тысячи самозваных экспертов высказали своё мнение как о причинах, побудивших убийцу совершить столь страшное преступление, так и о выбранном им способе.

«Театральные ухищрения свидетельствуют о болезненной тяге к славе».

«Вполне возможно, что он стал жертвой бандитов».

«В чём провинилась несчастная девушка?»

Однако все сходились в одном:

«Кровосос — сумасшедший!»

Потому что — по мнению большинства — нормальный человек не способен устроить подобный перформанс.

«Мизансцена продумана прекрасно, — написал убийца в одном из телеграм-каналов. — Вполне возможно, что у него художественное образование. Или он занимается творческой деятельностью».

Через две минуты комментарий получил девять «лайков», три «дизлайка» и четыре ответа: три пользователя согласились с предположением, один попытался его опровергнуть, после чего у них с убийцей завязался оживлённый спор, на который никто не обратил внимания. Никто ведь не знал, что один из спорщиков — единственный в Сети человек, точно знающий всё, что уже было и что будет дальше.