— Похоже, без этого не обойтись. — Взяла телефон, набрала номер, а услышав заспанный голос тихо произнесла: — Илья, ты очень-очень нужен.

///

Без четверти три. Чудесное время, чтобы вернуться в кровать, выкинуть из головы неожиданный звонок и попытаться вернуться в чудесное состояние убаюканности шуршащим за окном дождём. Сладко доспать до положенного часа и лишь тогда вернуться к делам.

Очень хотелось спать.

Домой Илья вернулся уставшим, как собака: днём у него состоялись две серьёзные встречи, которые не получилось развести на разные даты, за ними последовало долгое совещание у вице-президента, а потом Илья поехал в фитнесклуб и слегка перестарался на тренажёрах. В результате едва добрёл до кровати и мгновенно уснул. И сейчас с удовольствием бы повторил последнюю часть программы, но звонок разбудил Галю.

И разбудил, и разозлил.

Жена дождалась, когда Илья закончит разговор, вышла из спальни и холодно поинтересовалась:

— Это была она?

Отрицать не имело смысла.

— Да, — кивнул Бархин, надеясь, что затягивать скандал Галя не станет. Наверняка же тоже хочет спать.

— Чего хотела?

— Помощи.

— У неё муж есть.

— Я знаю.

— Муж о ней не заботится?

— Заботится, — убито произнёс Бархин, хотя не был уверен в точности ответа.

— Тогда почему она звонит тебе? Да ещё среди ночи?

— Ты знаешь почему.

— А ты знаешь, что мне это не нравится.

— А ты знаешь, что Ада и Платон — мои старые друзья, часть моей жизни, и я…

— Я не собираюсь тебя делить. Я хочу получить всё.

— Ты получаешь всё.

— Этот звонок означает, что не всё, — жёстко произнесла Галя. — И если такие звонки будут продолжаться, мне придётся поставить вопрос ребром: или я, или она. Пусть о ней заботится муж. Почему ты готов терпеть подобные выходки, да ещё мчаться к ней на помощь?

Илья помолчал, после чего угрюмо произнёс:

— Она наркоманка.

15 июля, пятница

Вербин не разбирался в архитектуре, ни в современной, ни в классической, тем не менее полученные в школе знания позволяли ему не только щеголять общеизвестными, получившими широкое хождение в народе словами «ампир» и «барокко», но и понимать что они означают, мог отличить готический собор от романского и не путал модерн с конструктивизмом. В повседневной жизни Вербин этими знаниями пользовался редко и, проходя по московским улицам, никогда не шептал: «Посмотрите на этот изумительный образец классицизма!» или: «Какой чудесный особняк в русском стиле!». Однако здания, выстроенные в монументальном «сталинском ампире», подмечал всегда. Изящные и в то же время величественные, они не бросались в глаза, но привлекали внимание подобно человеку в дорогом, пошитом на заказ костюме, стоящему среди завсегдатаев магазинов готового платья: вроде тоже брюки, тоже пиджак, но качество и стиль видны невооружённым глазом. В зданиях «сталинского ампира» высокий стиль чувствуется в каждом камне, в каждой линии, и шестиэтажный дом на Петровке не был исключением.

Когда-то здесь располагалось подворье князей Щербатовых, древнего, внесённого в Бархатную книгу рода потомков самого Рюрика. Затем участок выкупили военные и устроили на нём казармы, названные Петровскими, после революции 1917 года казармы передали московской милиции, а в пятидесятых годах ХХ века здание перестроили, придав современный, известный всем горожанам вид. Вербин бывал в нём почти каждый день, и уж точно — каждый рабочий день, и в отличие от большинства коллег не переставал замечать само здание, любоваться его массивной самодостаточностью. И ещё Вербин иногда ловил себя на мысли, что стены монументального дома наполняют его уверенностью, молча убеждая, что любое дело будет обязательно раскрыто. Пусть даже оно начинается так неприятно, как нынешнее.

— Он наркоман? — громко предположил следователь Анзоров, полный брюнет с большой родинкой на левой щеке, заявившийся на Петровку в форме сотрудника СК [СК — Следственный комитет РФ.].

— Почему вы так решили? — дипломатично осведомился Шиповник.

— А как ещё можно это объяснить? — Следователь кивнул на монитор, на котором застыли последние кадры видеоролика. — Или наркоман, или сумасшедший.

Отдельного кабинета у Шиповника не было, подполковник делил большую комнату с Вербиным, Колывановым и Зарубиным, который сейчас наслаждался заслуженным отдыхом у тёплого моря. А с гостем полицейские встретились в комнате для совещаний, удобной и для разговора, и для предоставления информации: здесь были и проектор, и большой монитор, и доска… другими словами, всё необходимое и даже чуть больше. И разумеется, намного удобнее, чем в их кабинете.

— Для сумасшедшего он слишком умный, — негромко заметил Вербин.

Негромко, но Анзоров услышал, повернулся к подавшему голос оперативнику и почти нравоучительно сообщил:

— Страна у нас такая: даже среди сумасшедших дураков нет.

Судя по выражению лица, следователь ждал, что над шуткой посмеются. Вместо этого Вербин поинтересовался:

— А где они?

— Кто? — не понял Анзоров.

— Дураки.

— В других местах.

— На дорогах, — буркнул Колыванов.

Следователь поджал губы, но промолчал, поскольку формально придраться было не к чему. Зато укоризненно посмотрел на Шиповника, словно говоря: «Так вы встречаете гостей? Нехорошо…» Подполковник намёк понял и призвал оперов к порядку:

— Есть что сказать по существу?

— Не наркоман и не сумасшедший, — быстро ответил Вербин. — То есть с головой у него не всё в порядке, раз он такое устроил, но внешне это абсолютно здоровый и очень умный человек.

— Скоро пришлют психологический портрет — я попросил ускорить его, и мы будем иметь более полное представление о том, кого ищем, — произнёс следователь, не глядя на Феликса.

На этот раз Вербин промолчал. И сказал себе, что мог бы и в прошлый раз не выпендриваться — повод отсутствовал.

Анзоров был назначенным на расследование «важняком», формально — руководителем группы и имел полное право не приезжать на Петровку, а вызвать оперов к себе. Но приехал и даже не опоздал, не заставил себя ждать, что некоторые его коллеги практиковали, ну а что шутка получилась дурацкой, так тут ничего не поделаешь — не всем дано умение смешить людей.

— Психологический портрет, составленный на основе преступления и видео, будет к концу дня.

— Так быстро? — вежливо удивился Колыванов.

— Привыкайте, — отрывисто ответил Анзоров. — Уверен, вы слышали, что расследование взял под личный контроль наш руководитель. А это, в свою очередь, означает, что преступника мы должны задержать как можно быстрее, для чего будут созданы все условия. Полный, так сказать, приоритет.

— All inclusive, только на работе.

— Именно.

И благодарить за это следовало убийцу, точнее, его гордыню. Или его хитрый план. Другими словами, неважно, для чего появилось дерзкое, жёсткое и весьма откровенное видео, — внимание к преступлению оно привлекло повышенное, и именно с его просмотра началось сегодняшнее совещание.

Ролик появился повсюду, его выложили многие известные блогеры и телеграм-каналы и бессчётное количество обычных пользователей. Через полчаса о нём заговорили на крупнейших новостных сайтах, и Сеть загудела. Сообщения о вчерашнем убийстве прошли «обычным порядком», то есть оно осталось незамеченным широкой публикой: прессслужба городского управления, не вдаваясь в подробности, сообщила об обнаружении «тела с признаками насильственной смерти». Пара журналистов проявила интерес и получила ответ, что «найден труп молодой женщины, проводится расследование», чем и удовлетворились. Однако убийца не оставил полицейским шанса на спокойную жизнь, а откровенные кадры, талантливый монтаж и жёсткий текст заставили Москву вздрогнуть. А после недвусмысленного обещания продолжить убийства у жителей появились вопросы к властям. Люди забеспокоились и захотели, чтобы власть продемонстрировала умение решать проблемы, и власть взялась за дело.

— Мой телефон у вас есть — звоните по любому вопросу: ускорить проведение экспертизы, получить ордер — что угодно. В любое время, даже ночью — я буду доступен круглосуточно.

— И судью ночью поднимете?

— И судью ночью подниму, — подтвердил Анзоров. — Договорённости есть. Ещё вопросы?

Колыванов кивнул, показывая, что вполне удовлетворён, и перевёл взгляд на Вербина. Феликс промолчал.

— Вот и хорошо. — Анзоров потёр висок пальцами левой руки. — Теперь давайте сосредоточимся на Кровососе.

Он демонстративно использовал придуманную в Сети кличку, дав понять, что теперь убийцу следует называть так, и передал ведение совещания Шиповнику. Что было и логично, и ожидаемо, поскольку именно полицейским предстояло вести оперативную работу.

— Я собирался начать с анализа видео, но он ещё не готов, — громко произнёс Шиповник, и его уверенный голос заставил подчинённых подтянуться. — Поэтому начнём с автомобиля. — И посмотрел на пятого участника совещания — капитана Барабанова, представляющего группу окружного управления, работающую по делу. — У вас есть что рассказать?

— Так точно.

— Мы вас слушаем.

На эту работу ребята из округа потратили всю ночь: просмотрели муниципальные видеокамеры, отследили путь «заряженной» машины, и теперь Барабанов готовился подробно рассказать, что было выяснено. Он вывел на экран проектора карту и, за неимением указки, которая куда-то подевалась, взял в руки авторучку.