18 февраля, суббота

Главное отличие настоящего выходного дня заключается в том, что с постели тебя поднимает не будильник. И не звонок с требованием срочно явиться на Петровку или выехать на место преступления. Выходные, которые начинаются так — не настоящие, они лишь имитируют день без работы.

Настоящие выходные — это твоё и только твоё время.

Так Феликс думал раньше, когда в его жизнь вошла Криденс и с ней распорядок Вербина впервые за долгое время приобрёл черты, близкие к нормальным. Теперь же имитацией ему стали казаться те выходные, которые раньше назывались настоящими — имитацией нормальных будних дней, в которых есть работа, а значит — смысл. Вербин не перестал отказываться от сверхурочных, хотя зарабатывал более чем достаточно, подменял друзей, хватался за любую возможность занять дни, которые раньше с нетерпением ждал, потому что теперь его личное время ничем не заполнялось. И чем бы Феликс ни пытался себя занять — читал, играл, ездил к друзьям, разбирался с текущими проблемами «Грязных небес», ему не удавалось справиться с пустотой, возникшей после смерти Криденс. Вербин её отпустил — на Байкале, когда понял, что теперь они с Криденс стоят в разных водах. Но заполнить появившуюся пустоту не смог. И потому отдавал себя службе. От души, не надрываясь — Феликсу действительно нравилось быть детективом, и он с удовольствием тратил на расследование всё возможное время, оставляя себе только на сон, «Грязные небеса» и редкие встречи с друзьями. Потому и предложил Крылову отправиться на квартиру Виктории Рыковой в субботнее утро, в его честный выходной. Крылов охотно согласился. То ли оказался таким же трудоголиком, как Вербин, что вряд ли, то ли Анзоров предупредил молоденького опера, что если встреча с Феликсом не состоится как можно быстрее, продление доследственной проверки окажется под большим вопросом.

— Очень рад познакомиться.

— Ты ещё скажи: «для меня большая честь», — проворчал в ответ Вербин, пожимая протянутую руку.

— А что не так? — растерялся Крылов.

— Как в американском кино.

— Я пытался быть вежливым.

— Э-э… — Феликс осёкся. Затем нахмурился. А затем широко улыбнулся: — Ты прав, извини.

— В чём прав? — Теперь молодой оперативник окончательно растерялся.

— Я отвык от такого оборота, — объяснил Вербин. — Со мной давно никто не знакомился… гм… нет, пожалуй, вот так: давно никто не радовался, знакомясь со мной.

— А ребята «с земли»?

— Их я почти всех знаю, а новенькие появляются не слишком часто.

— Я что, один на всю Москву? — пошутил Крылов.

— Ага. — Вербин счёл, что нормальный контакт восстановлен, и поинтересовался: — Нет желания перейти на «ты»?

И понял, что опять смутил молодого коллегу.

— Честно говоря…

— Хорошо, значит, будем на «вы».

— Но вы говорите, как вам удобно, — торопливо произнёс Крылов. — Хотите на «ты» — пожалуйста.

— Я не начальник и не руководитель, мы — коллеги, вместе работаем над делом. Я — постарше, но не настолько, чтобы требовать особенного отношения. Поэтому или мы оба говорим друг другу «ты», или оба говорим друг другу «вы».

— Хорошо, тогда… может, позже вернёмся к этому вопросу?

— Договорились. — Феликс кивнул на подъезд: — Идём?

— Нужно дождаться участкового и понятых.

— Работаем по правилам?

— Работаем по всем правилам, — серьёзно ответил Крылов. — Не хочу, чтобы появились ненужные подозрения.

— Можно и так. — Вербин достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. — Тогда я покурю.

И улыбнулся, бросив быстрый взгляд на лейтенанта. Среднего сложения, с виду не крепыш, но явно не слабак, ростом Иван Крылов был под метр восемьдесят, но рядом с Феликсом, с его без шести сантиметров два, высоким не выглядел. Лицо у Крылова оказалось круглым, щекастым, а усики, которые Иван растил на верхней губе, солидности ему не добавляли — были слишком редкими. В целом, Крылов выглядел добрым, не добродушным, а именно добрым человеком, что, в общем, неплохо для дознавателя.

— Знакомый район. — Феликс сделал глубокую затяжку и пояснил: — У меня здесь когда-то близкий друг обитал, много вместе тусовались.

— Понятно. — Крылов улыбнулся, отчего на его щеках появились ямочки. — А я решил, что вы здесь живёте.

— Нет, я недалеко от работы.

— Любите ходить пешком?

— Ага.

Виктория Рыкова снимала квартиру на 7-й Кожуховской улице, в старом доме, затерявшемся в тихих дворах старого района. В сезон двор зеленел деревьями и кустами, разбавляя ими мёртвый городской камень, но сейчас мог похвастаться только голыми ветвями, да высокими сугробами, молчаливыми свидетелями снежной зимы. И, разумеется, машинами мог похвастаться, которые владельцы пристраивали вокруг сугробов.

— Можно вопрос? — помявшись, спросил Крылов, когда Вербин докурил сигарету примерно до середины.

— Хоть десять, — улыбнулся Феликс.

— А можно будет честный ответ?

— С этим сложнее, но я постараюсь.

— Понятно. — Ваня вздохнул, а затем выпалил: — Вы приехали закрыть дело?

— Дела ещё нет. — Вербин знал, что этот вопрос молодой оперативник задаст обязательно, и заранее продумал ответ. — Проводится доследственная проверка.

— Извините за неточную формулировку. — Если Крылова и смутил ответ, виду он не подал. Наверное, решил, что достаточно терялся в начале разговора. — Вы приехали, чтобы Анзоров мог с чистой совестью не открывать дело?

— Я приехал разобраться, — твёрдо произнёс Вербин, глядя молодому коллеге в глаза. — Сейчас, Иван, вы один против всех. В том числе против своего начальства, а это, поверьте, не самая лучшая позиция для начала карьеры. Вам рекомендовали не суетиться и принять устраивающую всех версию суицида?

— Намекали, — ответил, после довольно долгой паузы, Крылов.

За это время Вербин успел докурить сигарету, бросить её в урну и раскурить следующую. А заодно понять, почему молодой оперативник попросил быть на осмотре участкового и понятых — не хочет давать даже малейшего повода для прекращения расследования.

— Почему вы не прислушались к совету?

— Потому что если я прав, то здесь произошло убийство. — Иван сопроводил ответ недоуменным взглядом. — Убийство, Феликс. Разве в этом случае можно на что-то намекать? Или прислушиваться к советам? Убийство нужно расследовать.

— Невзирая ни на что?

— Да.

Горячность Крылова произвела на Вербина хорошее впечатление. При этом он понимал, что её порождала молодость коллеги, и искренне надеялся, что со временем позиция Ивана не изменится — невзирая ни на что.

— Я приехал, чтобы понять, имеются ли основания для ваших подозрений, — с прежней твёрдостью продолжил Феликс. — И если вы правы и Викторию Рыкову действительно убили, Анзоров откроет дело, а я займусь его расследованием.

— А если вы решите, что убийства нет?

— Тогда вы, Иван, получите крепкий втык от своего руководства, но я об этом не узнаю, потому что буду читать материалы другого уголовного дела.

— Понятно.

Любимая присказка Крылова Феликсу «не зашла». Против самого слова он ничего не имел, но частое повторение его обесценивало. Во всяком случае, по мнению Вербина.

— Если вы решите, что девушку убили, привлечёте меня к расследованию?

«Вот ведь мальчишка!»

Феликс с трудом сдержал улыбку и ответил очень серьёзно:

— Обещаю.

— Спасибо.

— А пока расскажите, пожалуйста, своими словами, что здесь и как?

— Вы не читали материалы? — вновь изумился Крылов.

— Читал. Но я хочу послушать их в вашем исполнении.

— Зачем?

— Хочу узнать, не допустил ли я ошибку, пообещав привлечь вас к расследованию.

Молодой оперативник замер, пытаясь понять, что имеет в виду Вербин, а когда понял — слегка нахмурился:

— То есть я должен беспрекословно исполнять…

И это тоже было ожидаемо: некоторым молодым офицерам туманит голову ощущение собственной значимости. Им кажется, что они всегда правы и лучше всех знают, как нужно делать — что и приводит к внутренним конфликтам. И Феликс хотел посмотреть, действительно ли Иван верит в насильственную смерть Виктории Рыковой или же его противостояние с начальством вызвано исключительно упрямством. И молодостью.

— Нет, вы не должны беспрекословно исполнять, — плавно перебил оперативника Вербин. — Вы можете задавать любые вопросы, уточнять детали и высказывать своё мнение относительно любых запланированных действий. Но если после обсуждений и уточнений приказ не отменён — вы обязаны его исполнить.

— Понятно. — Крылов вздохнул, но рассказ не начал — уставился на приближающегося мужчину в джинсах и короткой зелёной куртке. — Это…

— Я знаю, кто это, — снова перебил его Вербин. И протянул руку: — Доброе утро, Ровшан.

— Вспомнил меня? — улыбнулся в ответ мужчина. — Приятно. Доброе утро. — Затем последовал кивок Крылову: — Привет.

— Здравствуйте, — отозвался молодой оперативник, пожимая начальнику руку. Своему начальнику, потому что звали плечистого брюнета Ровшаном Пашаевым, и он занимал должность заместителя начальника убойного отдела окружного УВД. С Вербиным Пашаев пересекался два года назад, во время обычного расследования обычного убийства, и ничем тогда не выделялся — исполнительный, спокойный, не лезущий на первые роли. Феликс его запомнил только потому, что машинально запоминал коллег, с которыми его сводила служба, — на будущее.