— Хозяйка сказала, что родители Рыковой предлагали им продать квартиру, говорили, что Виктории здесь очень нравится.

— Это заметно.

— Я тоже обратил внимание.

Эта квартира была домом, и в этом доме была хозяйка, скрыть её присутствие не было никакой возможности. Да и зачем скрывать? Хороший дом своей хозяйкой гордится, а здесь дом был хороший, несмотря на то что хозяйничала в нём девочка двадцати двух лет. Аккуратная — даже в протоколе об этом написали: «любящая чистоту».

Мебель разномастная. Кухня не новая и не самая дорогая, но в хорошем состоянии, в гостиной старая «стенка», диван, журнальный столик и два кресла — классический набор из прошлого столетия. А вот спальня новая, современная, в комнате год назад, не больше, сделали ремонт и поменяли всё, включая обои.

— Хозяйка сказала, что спальню Рыкова переделала за свой счёт. Но с разрешения, конечно.

В спальне её и нашли…

В белом воздушном платье…

Феликс молча открыл смартфон, посмотрел скачанные фотографии и медленно обвёл комнату взглядом, совмещая изображения с реальностью и убеждаясь, что всё было воспроизведено в точности, как написано в дневнике. В точности, как он представлял после прочтения дневника.

Виктория в центре, на подушках, в воздушном белом платье. Единственное и самое главное отличие от фотографий — отсутствие красоты, ведь, вопреки романтичным утверждениям поэтов, смерть никого не украшает. Слева и справа от девушки сидят куклы, по три с каждой стороны. Их глаза широко распахнуты, а на губах можно разглядеть лёгкие улыбки.

Они и сейчас сидят. Куклы. Их оставили, забрав лишь тело девушки.

— Жутковато, да? — тихо спросил один из понятых.

— Да, — помолчав, ответил Феликс, хотя не был уверен, что вопрос обращён к нему.

Вербину доводилось видеть страшные картины — места преступлений иногда выглядят так, что стошнило бы даже мастера спецэффектов самого откровенного фильма ужасов, но натурализм вызывает омерзение, отвращение, а обстановка в спальне оказалась именно жуткой: люди смотрели на кукол, представляли сидящую среди них девушку, и от этой картины становилось холодно. Очень холодно.

— Где обнаружили дневник?

— Лежал перед зеркалом.

Можно сказать — на самом видном месте.

— Рядом с ним была авторучка?

— Авторучка? — недоуменно переспросил Ровшан.

— Да, чёрная шариковая авторучка — в дневнике Виктория писала только такой.

— Нет, авторучки не было, — помолчав, ответил Крылов. — Но я ещё раз просмотрю фотографии.

— Я не помню авторучки, — добавил Ровшан.

— На тех фотографиях, которые видел я, авторучки нет.

— Это важно? — насторожился Пашаев.

— Я пока не знаю.

— Люди иногда перечитывают свои дневники, — подумав, предположил Пашаев. — Тогда авторучка не нужна.

— Перед смертью перечитывают? — деловито уточнил Вербин.

— Что?

— Зачем Виктория достала дневник перед тем, как покончить с собой? Перечитать избранные места? Или что-то написать? Например, предсмертную записку, которая завершила бы историю её жизни. Второе мне кажется логичным.

— И мне, — согласился Крылов.

Пашаев наградил его недовольным взглядом.

— Но записки нет. И авторучки нет. — Феликс выдержал очень короткую паузу. — Где была закладка?

— А мне откуда знать? — сварливо отозвался участковый, которого никто не спрашивал. — Пусть наркоотдел разбирается, где девчонка героин взяла.

— На странице с описанием обстоятельств смерти. — В отличие от коллеги, Крылов правильно понял, что имел в виду Вербин под словом «закладка».

— Как будто Виктория сверялась со своими записями, да?

— Вряд ли ей было это нужно.

— Верно, — согласился Феликс. — В таком случае, можно сделать вывод, что кому-то было нужно, чтобы мы прочитали именно эту страницу.

— Хочешь сказать, что дневник положил на тумбочку убийца? — угрюмо поинтересовался Пашаев. — Чтобы мы его не пропустили?

— Я пока ничего не хочу сказать, — ответил Вербин, после чего распахнул шкаф и внимательно оглядел одежду. — Я пока осматриваюсь и задаю вопросы. А если нет быстрых ответов — делаю пометку.

— Откуда взяться убийце? — вздохнул участковый. — Передоз ведь.

— Может, и передоз, — не стал спорить Феликс.

— А раз передоз, то почему «важняка» из МУРа прислали?

— Меня ещё не прислали, я только осматриваюсь.

Вербин изобразил улыбку. Пашаев сохранил на лице невозмутимую мрачность. Крылов отвернулся к окну. Участковый же поморщился. Возможно, ему было жаль пропавшего выходного. Возможно, ему было жаль тратить рабочее время на наркоманку. Одно было ясно — девушку ему не жаль.

— Вы встречались с Викторией Рыковой? — неожиданно спросил Феликс.

— Заходил пару раз, — ответил участковый. — Так положено.

— И как она вам?

— В смысле?

— Какое впечатление производила?

— Э-ээ…

И его «э-ээ…» сказало Вербину много больше целого потока слов. Участковый был готов к вопросу, но по каким-то причинам не захотел говорить то, что первым пришло в голову, то есть правду. И это, кажется, слегка разозлило Пашаева.

— Девушка показалась положительной, — опомнился участковый. — Но чужая душа — потёмки, многие наркоманы шифруются, чтобы не было проблем на работе и в семье.

— Да, это так.

— Ну, вот.

— Ну, да.

В квартире больше делать было нечего, и, завершив положенные формальности, Вербин расстался с участковым и понятыми, не забыв поблагодарить их за помощь. Ровшан хотел задержаться, но Феликс демонстративно поинтересовался у Крылова, не нужно ли подбросить его до метро, на что сообразительный Иван сказал, что охотно воспользуется предложением, после чего Пашаев присоединился к участковому. Вербин же дождался, когда они покинут двор, раскурил сигарету и спросил:

— Машина у Рыковой была?

— Нет, — сразу ответил Крылов.

— Странно.

— Почему?

— Она сделала хороший ремонт, купила недешёвую мебель, носила приличную одежду и пользовалась дорогой электроникой. Машина обычно присутствует в списке.

— Может, копила на неё?

— Может быть… — Феликс посмотрел сделанные в записной книжке заметки. — А что у неё с деньгами?

— Виктория училась на пятом курсе, а работала со второго. Причём работала по специальности и в довольно крупной компании, где её высоко ценят… то есть ценили. Я уточнял — она очень хорошо зарабатывала.

— А как училась?

— Не на красный диплом, но без хвостов.

— Есть хоть малейшие подозрения, что Виктория была наркоманкой?

— Нет. — Крылов ответил сразу и очень коротко, однако ухитрился выразить тоном своё отношение к вопросу, поэтому Феликс объяснил свою позицию:

— Наркотики требуют затрат, а мы видим, на что Виктория тратила деньги. Если же выяснится, что она копила на машину, всё окончательно встанет на свои места.

— Пожалуй, — протянул молодой оперативник.

— Что у неё на личном фронте?

— Здесь, как мне кажется, есть перспектива, — оживился Крылов. — В отношениях у Виктории назрел полноценный любовный треугольник.

— Так. — То ли девушка не рассказывала дневнику об этой стороне своей личной жизни, то ли Феликс ещё не добрался до нужных страниц, но информация стала для него неожиданной: — Давай подробнее.

— Виктория долгое время встречалась с молодым человеком по имени Наиль…

— Через телефон нашёл? — уточнил Вербин.

— Сначала Ксения Шарова подсказала, — не стал скрывать Иван. — Но телефон я проверил — Виктория и Наиль часто созванивались.

— Поговорил с ним?

— Да. Наиль рассказал, что они встречались полтора года, но примерно семь месяцев назад решили «сделать в отношениях паузу» — это цитата.

— По чьей инициативе произошёл разрыв? — Феликс представлял, что скрывается за уклончивым «взять паузу».

— Наиль уверяет, что расставание стало обоюдным решением. Но Ксения сказала, что именно Наиль порвал с Викторией, причём порвал некрасиво. Виктория тяжело переживала его уход, какое-то время пребывала в депрессии, и лишь три или четыре месяца назад у неё вновь возникли отношения. С мужчиной по фамилии Шевчук.

— С ним говорили?

— Ещё нет.

— Тогда я с ним пообщаюсь, если ты не против? — Вербин периодически сваливался в обращении на «ты», а поправлялся, лишь когда это замечал, что случалось не всегда.

— Не против.

— О каком любовном треугольнике идёт речь?

— Если верить телефону и Ксении, Виктория возобновила отношения с Наилем.

— Гм… По чьей инициативе?

— Шарова сказала, что не знает, Наиль уверяет, что это было обоюдным решением: случайно встретились в компании общих друзей — и чувства вспыхнули с новой силой.

— Тоже цитата?

— Ага.

— Высокопарно выражается.

— Он книги пишет.

— Кто?

— Наиль.

— Зачем? — машинально поинтересовался Вербин.

— Творческая личность.

— Ага… — Феликс помолчал, обдумывая ответ Ивана, затем уточнил: — В смысле, настоящие книги? Которые потом в магазине продаются?

— Да, — подтвердил Крылов. — Только я оговорился, он пока что одну написал. Мне подарил.

— И как?

— Не успел прочитать.

— То есть название не заинтересовало?

— Да я и аннотацию не прочитал, — признался Крылов.

— Скучно ты живёшь, Ваня.