Похоже, мечте учителя теперь суждено стать легендой — Дрей Палыч был, наверное, последним гением электромагнетизма. Вик в этой области лишь подражатель, копировщик чужих схем.

Но незнание внутренних принципов не обязывало пренебрегать внешними проявлениями — Старьевщик, в пример опытным видокам, доверял немотивированным импульсивным поступкам. И это его, как правило, не подводило.

— Хотел забрать, — Вик начал копаться во внутренностях рюкзака, — эту штуку. Вдруг пригодится.

— Ну ты псих… — Глаза девушки восхищенно сверкнули, когда механист протянул ей свою находку. — Там же аномалия! Послед… мягко сказано. Я думаю — откуда у тебя такое истощение, а ночью накаты извне… нетипичные для местных условий. И поклажа фонит — могла догадаться. На всю голову ты, механист, болезный.

— Так что — не надо было? — уточнил Вик, легко удерживая случайно подобранный на пепелище нож за кончик лезвия.

Рюкзак фонить мог еще и из-за кристаллов — имело смысл в спокойной обстановке зарядить импровизированный контейнер-конденсатор. А «нетипичные накаты» вполне объясняли бредовые птичьи видения. И с истощением все сходилось.

— Давай уже! — Венедис достала из рукава платок и выхватила нож у механиста. — Все равно не знаешь, что с ним делать. Все отпечатки, наверное, затер.

Наблюдая, как девушка по-ребячески радуется, изучая лезвие на свету, Вик пожал плечами — если Венди имеет в виду потожировой след, то ничего там и так не осталось после пожара. А энергетически… что нож — затычка. Выкладывать про кристаллы, однако, еще не время, пусть побудут пока козыри — до полного понимания места Старьевщика в расстановке сил и средств.

— Но я бы тебя, — добавила Венедис, — пожалуй, расцеловала. Не будь ты такой индюк.

Механист немного помолчал, определяя цену информации, и поделился:

— Там еще люди были.

Девушка спокойно завернула артефакт в платок, перевязала тонкой бечевкой, неслышно пошептала над узелками и только после этого распорядилась:

— Рассказывай.

И Вик рассказал, предусмотрительно вымарывая из истории фрагменты, касающиеся хрустальных медвежьих глаз.

— Правильно, что стрелять не стал, — одобрила Венди. — Даже если бы одного зацепил, со вторым бы не справился.

— Кто они?

— Преследователи. Гоньба.

— А конкретнее?

— Конкретнее, механист, — девушка выглядела предельно сосредоточенной, — узнаешь, когда время будет…

Вик пожал плечами — лишь бы поздно не стало.

— …а сейчас надо из другой передряги выпутываться.

— Уходим?

— А то!

Будь Старьевщик один, он прорывался бы шумно. С пальбой и кровью. Вдвоем так сложнее. Впрочем, этот вариант легко можно было придержать на потом, к тому же у Венедис имелись свои мысли на этот счет.

Они тщательно упаковали вещи, будто не планировали возвращаться. И на самом деле не собирались. Выходя, Венедис напомнила Вику нацепить окуляры. Надо так надо, хотя смысла в этом Старьевщик уже не видел. И ничему не удивляться. У конторки скучал все тот же неизменный малый.

— Продлевать будете?

— Не думаю, — отмахнулась Венди.

— А за мебеля в гостиной кто платить станет?

Девушка отвернулась, обозначая конец беседы, Вик выразительно поправил перевязь стрельбы. Похоже, пока он таскался по тайге, спутница тоже погуляла на славу — вот и счет за посуду требуют. Управляющий вытащил себя из-за стойки и все-таки двинулся следом. Вик хотел было проверить патрон в казеннике, но Венедис успокаивающе похлопала его по плечу.

Во дворе постоялого места их снова окликнули. Четверо решительного вида местных.

— Куда? Не велено!

— Что не велено?

— Уходить не велено! — разъяснил самый крупный из добровольных охранников.

— Мы и не уходим еще.

Управляющий подошел к Крупному и шепнул пару слов на ухо.

— Че ж с вещами?

— Так возвращаться не думаем!

Крупный, набычившись, преградил дорогу. Венедис остановилась вплотную, посмотрела снизу вверх. Была она на добрых две головы ниже и выглядела как уверенная в себе, обнаглевшая белка. Вик остался в стороне: решила сама разруливать — пусть разруливает. К тому же имелась возможность контролировать всех противников сразу.

— Знаешь, — задумчиво сказала Венди вроде как бы Старьевщику, но глядя в глаза Крупному, — у одного молодца теперь яйца — во! — Она продемонстрировала ладонями объем с собачью голову. — Только он этому совсем не рад. Болят и мешают ходить. Тоже вот так вот стоял сначала. Позавчера.

Парень дорогу не уступил, но инстинктивно чуть оттопырил зад и заерзал коленями. С воображением у него было все в порядке. Девушка оценила его телодвижения и усмехнулась:

— Нас арестовали? Процессуально? С чьей санкции?

Старьевщик сомневался, что оппоненту Венди понятны эти так похожие на заклинания слова. Он и сам уловил их значение скорее из контекста и тона сказанного.

— Мы сейчас будем просто прогуливаться, а вы на нас беспричинно нападете? — сменила она угол давления. — Что дальше? Если не подчинимся, забьете до смерти? А закон? Ну, меня, обычную женщину, убьете, а моего слугу — ни за что не сможете…

— Это почему? — не понял Крупный.

Вику такое неожиданное утверждение показалось хоть и спорным, но заманчивым. Действительно — почему?

— Потому, — отмахнулась девушка, — и это будет очень, очень плохо. Для всех. Впрочем, — она коснулась ладонью плеча парня, — если вы последуете за нами — мы ведь никуда не денемся?

Крупный неуверенно кивнул — вроде бы логично. Вик в очередной раз оценил, как лихо его спутница пытается манипулировать чужим сознанием. Все-таки без магии карих глаз такие приемы были бы не столь эффективны. Наверное. Парень сдвинулся в сторону, Венедис торжественно прошествовала мимо.

— Не хватайся ты все время за свою стрельбу, — шепнула девушка Вику, — только людей нервируешь.

Старьевщик отметил, что действительно теребит приклад, и попытался расслабиться. Нервы, ничего удивительного — оборачиваться не хотелось, но за девушкой и механистом шли четверо охранников, малый из «Гостиного угла» и вдобавок присоединившиеся к процессии несколько прохожих. Участи случайных зрителей с некоторых пор Вик не завидовал.

Жизнь — забавная штука. История таежного поселка не шибко богата событиями — можно считать Происшествием неудачную торговую сделку оленеводов или драку двух наведавшихся в увольнение рудничных гоблинов. Значимым явлением признают что-нибудь уж вовсе никчемное с посторонней точки зрения. А по-настоящему стоящий внимания факт забудут. Открестятся, вымарают из краеведческих летописей. Неудобный.

Вспомнит кто-нибудь о случае с ведьмой в «Гостином углу»? Так, отрывочно. Вроде бы напилась и стала цепляться к мужикам. Или наоборот. Что-то выспрашивала — но это все бабские штучки, внимание на себя, поди, хотела обратить. Затем ни с чего вдруг переклинило ее — стала на людей бросаться. Кто их поймет, баб, — с этим не хочу, там не буду. Ну, по рогам она там наваляла кому-то очень капитально. Дык ведь в драбадан все упитые были — может, и сами повредились. Оно как случается — упал, очнулся, гипс.

А суть самих вопросов разве что хозяйский швагер припомнит — он в «Углу» навроде управляющего. Только оно ему надо, всякие пьяные бредни запоминать да записывать? Интересовалась что-то насчет — как в последнее время от выпивки людишки косеть стали, буйство там или муторность после возлияний чаще замечается, похмелье, опять же, как сограждане переносят, не аномально ли. Пустопорожние вопросы, одним словом, — похмелье, оно всегда с трудом воспринимается. Еще бы швагер хозяйский рассказал, что дралась потом девка очень аккуратно. Все уворачивалась больше и совсем по-матерински буянов на пол раскладывала. Поначалу. Только такие подробности управляющий и сам из памяти выбросил, потому как девка — ведьма и сучка. Чужая. А мужики — они свои и некоторые даже весьма уважаемые.

И да, потом уже, через пару дней, завсегдатаи взаправду на тяжеловесный бодун принялись грешить. Мол, вроде и не пили практически, а утром — словно всю ночь мозги в самогоне отмокали. Так случается иногда — вода, которой продукт до нужной кондиции растворяют, не поверишь, огромное значение для конечного результата имеет. Мягкость-жесткость, минерализация и еще катионы какие-то. Так Рокин говорил, алхимик. Наверное — сглазила воду чья-нибудь женушка, и все дела. Спирт не сглазишь — формула для влияния трудна.

Еще со слугой девкиным дело нечисто было. Нехороший был слуга. И как прислуга, видимо, дрянь, но это ведьмины геморрои, и вообще — как человек. Кто чуйку имел, говорили — пустой, сплошь маревом закутан, и душа, если окунуться, смердит тошнотворно. Да и обычные люди с ним рядом неприятствие ощущали. Потом прояснилось все. Мерзость, оказалось, к ночи упоминания недостойная — ведьмовские забогоны.

Таким вот образом покалякали досужие с неделю, и выветрилось. К тому времени иная тема завертелась — ханские комиссары налетели из Югры, на руднике чуть не война, караван просрали, разбой, хутора попалили, жуть. Это да, это событие для анналов.

Своенравная особа — История.

Никого не заботит, что связи между событиями не всегда бывают очевидны, не наблюдаются рисунками биополей, осязаемыми мерцаниями не оставляют последствий. Так иногда случается, когда замешана отнюдь не бытового уровня энергетика. Или механистика. Да и вообще, научившись Чувствовать, люди зачастую теряют способность Думать.

И не бывает случайных вопросов. Первичны факты, явления, феномены. Как феномен искаженной чувствительности выпившего человека. Говорят — небеса оберегают пьяниц. Глупость, конечно. Просто при определенной кондиции пьяный может пребывать в уникальном промежуточном состоянии — на границе астрала и тела. И это дает ему возможность бессознательно реагировать на самые тонкие изменения в характере внешнего информационного пространства. Хочешь анализировать, изучать, прогнозировать обстановку в конкретной местности — узнай, как там люди пьют.

Одним словом, вопросы — лишь производные знаний.

— Слушай, а почему меня невозможно убить? — прошептал Вик через несколько минут молчаливого шествия.

Кортеж за спиной уже не так раздражал.

— Кто тебе такое сказал? — взмахнула ресницами Венедис.

— Кхм… вроде как ты…

Старьевщик поперхнулся, хотя, как было приказано, продолжал не удивляться. В глазах у девушки плясали озорные чертики.

— Во-первых, — прошептала она в самое ухо, покоряя обоняние чем-то дурманяще-свежим, — говорила я не тебе. Во-вторых, не «невозможно», а «не смогут».

— Ну и отчего «не смогут»?

— Не захотят — ты им на фиг не нужен!

Венди засмеялась в голос — звонко, радостно, обескураживая. Вик не стал гадать, из-за чего это делается — или ей действительно весело, или чтобы уколоть спутника, или для должного воздействия на поселковых сопровождающих. Скорее для всего сразу, и механист тоже расхохотался — пускай местные нервничают, спутница недоумевает, глядишь, и собственный настрой поднимется. В голову настойчиво лезло, что в защиту такого Вендинова смеха, только непринужденного и открытого, умереть можно. Гормоны, паскуды.

Шли они уже знакомым Вику маршрутом.

— Надо заказ забрать — потом не успеем, — пояснила девушка, когда путники остановились под вывеской с изображением сколопендры.

— Хороший у вас подбор ароматов, — после приветствия похвалил Рокин, ладонью погоняв перед носом воздух, — совершенно ненавязчивый эффект, феромоны едва заметны.

Алхимик расплылся в улыбке, от простоватого говора не осталось и следа.

— Спасибо. — Венедис довольно зажмурилась. — Так приятно встретить знающего человека. Увы, но мы сейчас очень торопимся. Смогли ли бы вы, эфенди Рокин, подобрать все запрошенные компоненты?

— Такая изысканная и образованная ханум может называть меня просто по имени — Сергей.

Предложенное алхимиком имя было, конечно, не первым — смысловым и тайным, — а так называемым промежуточным, но все равно обозначение его являло собой знак немалого уважения. Это только у таких, как Вик, с именами напряженка, все больше клички.

— Если вы боитесь опоздать на судебный разбор, то не беспокойтесь. В нашем медвежьем углу оленей привыкли запрягать не спеша. Слушание надумают провести в лучшем случае завтра.

— Вот как… И все-таки нам не хотелось бы задерживаться. Что касается заказа, Сергей… хм… а как вас по отцу?

— По отцу здесь не принято, — деланно отмахнулся Рокин, — захолустье. Да и не с нашими заслугами…

— Не умаляйте своих достоинств, эфенди Сергей…

Старьевщик, отвернувшись, продолжительно зевнул. Подобные вокруг-окольные разговоры всегда нагоняли на механиста неконтролируемую скуку. Хотя он и понимал, что это — одна из методик изучения собеседника.

— Так вот про заказ. — Рокин все-таки спустился на землю. — Клянусь Зеленым Небом, с заявкой вашего спутника все получилось много проще — почти заурядные порох и наркотики. А вместо некоторых ваших ингредиентов я могу предложить только субъективные аналоги. Если бы я мог хотя бы предположить, каких результатов вы собираетесь добиться…

— Пустое, Сергей, так, почва для экспериментов, разминка для ума.

Рокин хохотнул и погрозил пальцем:

— Ах, не подшучивайте над старым обманщиком, милейшая ханум. Такие необычные сочетания. Плоды гинкго билоба, кстати, чрезвычайно редкий для наших широт продукт, микшированные с льняным маслом, навели меня на мысль о ноотропном назначении одного из ваших рецептов. Если бы не наличие ртутьорганических эфиров. Соединение категорически противопоказано для перорального применения.

— Ноотропного назначения?

— Воздействие на клетки мозга, — похоже, незнание Венди ходового термина слегка удивило Рокина, — в качестве сопутствующего химического стимулятора при, например, дефрагментации памяти. Впрочем, присутствие гомологов ртути делает мою гипотезу нежизнеспособной. Остальные ваши рецептуры еще более экзотичны. А ведь не исключено, что все они по отдельности — лишь составляющие одного непостижимого комплекса. Просто информация, что действие запрошенных вами исходников предполагает некий обобщающий эффект, сама по себе повод для серии интереснейших опытов.

Рокин, погрузившись в свои алхимические мечты, выглядел довольным и разве что не облизывался, как кот перед сметаной.

— Погодите, Сергей, — Венди сделалась совершенно серьезной, — мы это уже обсуждали. Полагаю, предложенная мной компенсация в виде векселя Югра-банка и рецепта капель вод Леты окажется приемлемым аргументом. Уничтожьте все записи, кроме, возможно, самих капель, и примите их. Все просто — количество прямо пропорционально глубине воздействия. Средство безотказное, никаких противопоказаний, точечная амнезия, против которой бессильны любые возможные эти ваши ноотропы. В последующем сможете использовать при лечении посттравматических нарушений психики. А вас применение средства полностью избавит от рисков.

— Рисков?

— Те, кто придет после меня, могут посчитать, что крупицы доставшегося знания — неуместны. Это опасно для вас, я не шучу. К тому же, поверьте, результат трансмутации собранного комплекса вам был бы малоинтересен.

Алхимик кивнул:

— Да, и вексель Югра-банка выглядит убедительным доводом.

— Вот именно… Вчера речь шла еще и об астролябии.

— Увы, астролябии у меня действительно не нашлось. Как и думал. Разве что армиллярная сфера — еще со времен ученичества.

Рокин продемонстрировал сложное устройство, похожее на глобус из подвижных перекрещивающихся обручей, угломерных алиад и сложной системы оптических визиров. Вик оценил — достойный прибор, только, в отличие от незатейливой астролябии, требующий более глубоких познаний в оптике и геометрии.

— Встроенный эквиториум для расчетов, — расхваливал алхимик, — для поверхностной навигации — самое то.

А если дополнить агрегат хронографом, компасом, системой гироскопов и еще несколькими хитрыми авторскими разработками — инструмент уникальный, подумал Старьевщик.

— Что-то она сильно здоровая, — засомневалась Венедис.

— Ха. — Хозяин магазина веществ поколдовал с защелками и сложил прибор, придав ему сходство со спиральной пружиной диаметром в две ладони. — Трансформер — походный вариант! Ни за что бы не отдал, только зачем она мне — я занятия по астрологии до сих пор вспоминаю как страшный сон.

Старьевщик хмыкнул, заработав подозрительный взгляд алхимика. Кому сейчас нужна армиллярная сфера, если повсеместное признание получили ежегодно обновляемые координатные таблицы-эфемериды? Никаких вычислений — все уже посчитано.

— А это собрать-то потом получится? — Венди повертела в руках компактно трансформированный армилляр.

— Полагаю, ваш друг-механист справится, — подмигнул Рокин.

Интересно, для кого-нибудь в Саранпауле статус Вика еще остался в секрете?

— Жаль… — вздохнула Венди, когда спутники покинули магазин. — Не станет он принимать амнезию — интересом живет. И собственным мнением. Как и ты. Жаль, грамотный он мужик — Сергей Рокин. Но в случае с Гоньбой далеко не все вероятности просчитываются.

— Да кто они такие? — Отчего-то последнее время Вик все чаще доверял словам спутницы.

— Никто толком не знает. Некто, следящие за равновесием. Может быть — даже боги. Или герои.

Богов не существует, да и герои последнее время не афишируют свое присутствие — механист раздраженно фыркнул.

Охрана снаружи никуда не делась, разве что праздно любопытствующие отчасти разбрелись по своим делам, поэтому экскурсия по Саранпаулю продолжилась в урезанном составе участников. Иногда, то ли издеваясь, то ли действительно из любопытства, Венди задавала провожатым вопросы относительно заинтересовавших ее мест. Аборигены по большей части нервно отмалчивались, благо архитектурными и прочими памятными объектами поселок не изобиловал. Следующим пунктом следования необычной процессии стали краснокирпичные сооружения администрации.

В здание Венедис вломилась, как неустрашимое русоволосое торнадо. Видимо, у нее была своя манера общения с чиновниками. Вопросы «На каком основании?» и «Кто здесь главный?» не сразу нашли адресата — сначала девушка попала в ханскую торговую миссию, которая вопросы самоуправления не курирует, после к ханским же военным, которым гражданские проблемы тем более до свечки, и только потом, кривясь от обещаний «взбаламутить здесь все говно», ее проводили в местный совет старейшин. Добивалась ли девушка этого сознательно, но переполох ей удавалось устроить везде, куда случалось заглядывать.

Обленившегося вида поселкового советника слегка оживил поток претензий в части ограничения свободы передвижения и иных ущемлений личности. А узнав, откуда ветер принес эту неожиданную бурю, он даже попытался оторвать зад от потертого кресла и неуверенно пригрозить казематом. С местной тюрьмой Вик уже был знаком — обычный заплесневевший подвал, поэтому испугать не получилось. Венедис тоже оказалась не робкого десятка, шлепнулась на стоящую у стены лавку и нахально разрешила поселковому:

— Да вы присаживайтесь.

Советник, опешив, вернулся в кресло. Старьевщик остался стоять — ему показалось, что это должно правильно подчеркнуть имидж хозяйки.

— Ну и? — обратилась девушка к еще не пришедшему в себя представителю власти.