— Исключено, — твердо заявил профессор, — вероятность совпадения близка к нулю. Проще, мне кажется, самому отправиться в будущее, чем предсказать его!

— Как-как? — напряженным голосом спросил Синицын.

Рассеянно глянув на него, Лягин вновь повернулся к хозяину кабинета.

— Прошлым летом Сережка… внук мой, — повел он рассказ, — оставил на даче книжку. Там было про пионера, который вдруг перенесся в XVII век и оказался в плену у пиратов. Я уже не помню, чем там все закончилось, главное — сама идея! Из будущего — в прошлое, зная, что было и как станет. Помните, фильм был хороший, «Иван Васильевич меняет профессию»?

— Помним, — кивнул Иванов. — А я как-то тоже одну книжку прочел, «Голубой человек» называется. Про то, как парень из пятьдесят девятого года в прошлый век попадает, с Лениным встречается, ну и, само собой, делается революционером…

На минутку зависла тишина.

— Большое спасибо за консультацию, Алексей Петрович, — вежливо сказал Андропов, шлепнув ладонями по столу. — Простите, что отвлекли от дел.

— Да что вы! — воскликнул профессор. — Это вам спасибо!

— Нам-то за что? — улыбнулся Юрий Владимирович.

— За чай! Ну-у… — Ученый встал и затоптался, словно не будучи уверен, что его отпускают. — До свидания!

— До свидания, Алексей Петрович. И большая просьба — не болтать.

— Конечно-конечно!

Консультант вышел, тихонько прикрыв дверь за собой, а председатель КГБ оглядел товарищей.

— Мысли есть?

— Все эти пророки с ясновидцами для меня так же реальны, как Баба-Яга и Кощей Бессмертный, — негромко проговорил Игорь Елисеевич, вертя в пальцах ручку.

— Да уж! — хмыкнул Борис Семенович. — Такую тему разрабатывать надо лишь в детском возрасте! А вы помните, что Алон показал на допросе? Миха ему сгоряча назвал точное число ядерных зарядов у армии Израиля, характеристики ракет «Иерихон-1» и местоположение ракетных баз…

— И что? — прищурился Андропов.

Иванов флегматично пожал плечами, вычленяя главное:

— Просто я подумал, что мы ныне неплохо осведомлены о том, что творилось в Лос-Аламосе лет двадцать назад, сколько тогда у американцев было атомных бомб и какие наши города эти придурки хотели разбомбить…

— А двадцать лет спустя, — подхватил Синицын, — перестанет быть тайной ядерный проект Израиля!

Все трое переглянулись, и председатель КГБ медленно проговорил:

— Я знаю, какая версия вам нравится больше прочих, но отработать надо все, даже самые дурацкие. Пока что я не докладывал об операции «Хилер» наверх и знают о ней немногие. Даже в Комитете партийного контроля еще ни о чем не пронюхали. Вам я доверяю больше других, товарищи, знаю, что не подведете. — Помолчав, посмотрев на подтянувшихся Иванова с Синицыным, он жестко закончил: — Работаем!

Понедельник, 6 января 1975 года, день Москва, ВДНХ

Прохаживаясь по Центральному павильону в расстегнутой куртке, чтобы всем было видно, я получал удовольствие… хоть и краснел со стыда. На моем пиджаке тускло отсвечивал знак «Лауреат НТТМ», а рядом ярко сияла золотая медаль «За успехи в народном хозяйстве СССР». Правда, на обороте гравер вывел «Юный участник ВДНХ», и муаровая ленточка была не красной, а синей, но почета с респектом я огреб как взрослый. Именно славы и стыдился — щеки мои горели, а уши пылали. Хорошо еще, под шапочкой их не видно, а то алели бы, как надранные…

Я бродил по гулкому «Залу науки», делая вид, что не замечаю любопытных взглядов. Стреляли глазками студентки в негреющих шубках на искусственном меху, пробегала шумная детвора, догуливающая каникулы и с упоением поедающая мороженое.

После награждения нас тут много собралось, участников главной выставки СССР — лица у всех одухотворенные, словно осенены полощущими флагами и стягами.

Седые кавалеры медалей ВДНХ, иные со значками лауреатов Ленинских и Госпремий, поглядывали на меня одобрительно, объясняя мой румянец понятным волнением. Не буду же я им растолковывать, что «успехи в программировании ЭВМ» присвоены мной? Что истинные создатели программ и утилит, которые я выдал за свои, еще даже не приступали к работе? Просто мне, нахальному попаданцу, удалось попользоваться результатами их будущих трудов…

Разумеется, я не сознавался, хотя и врать о том, как меня совесть мучила, тоже не стоит. Честно говоря, мне было очень приятно! Стяжал интеллектуальную собственность? Ага, и еще не раз стяжаю, потому как средства нужны для достижения цели. А уж она их оправдает…

В павильоне «Вычислительная техника» народу прибавилось — на выделенном мне стенде стояли уже две микроЭВМ «Коминтерн-1». Слинковав их, я запустил электронную почту между компами, и посетители чатились напропалую, радуясь, как дети, всплывающим сообщениям: «Вам письмо!»

Программе mail уже четыре годика, и первое электронное письмо отправил вовсе не я, а Рэй Томлинсон из Массачусетского технологического, чем сразу поднял рейтинг МИТа. Но до широкой публики прогрессу еще долго добираться, даже королева Елизавета отпишется по «мылу» лишь год спустя.

— Уж не достойнейшего ли отпрыска Петра Семеновича Гарина имею счастье лицезреть? — в лучших традициях восточной куртуазности пророкотал у меня за спиною сочный баритон.

Я повернулся, словно по команде «кругом!», и увидел плотного чернявого мужчину в строгой паре. Это был Юдицкий, главный конструктор советской суперЭВМ 5Э53 — я помнил его фото в интернете. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: передо мной стоит человек себе на уме. Обычно замкнутый, порою Давлет Исламович проявлял осторожную открытость, и тогда его лицо с тонкими азиатскими чертами приобретало чуть напряженное выражение — вот, как сейчас.

— Вы не ошиблись, милостивый государь, — по-светски ответил я и отрекомендовался: — Михаил Петрович. Просто Миша.

Поправив большие очки, Юдицкий слегка смешался, но быстро вернул себе привычную невозмутимость.

— Давлет Исламович, — представился он.

— О-о! — сыграл я радость узнавания. — Можно сказать, мы заочно знакомы — отец частенько вспоминал о вас. И большое вам спасибо, Давлет Исламович, за процессор!

Юдицкий шутливо поклонился.

— А мы с Севой уже посидели за вашей машиной! — приподнято заговорил он, кивая на мужчину лет сорока, ерзавшего на стульчике перед «Коминтерном». Его окружали студенты, болея и наперебой советуя — Сева резался в «Тетрис». — Замечательный аппарат!

— Он станет замечательным, — понизил я градус, — но не раньше, чем вы сработаете проц… ну-у… хотя бы на двадцать тысяч транзиков. И еще бы памяти «Коминтерну» добавить, «метров» двести, для начала…

— Метров? — не понял Юдицкий.

— Мегабайт.

— Ого! — развеселился Давлет Исламович. — Ну у вас и запросики!

В это время распаренные студенты взвыли, оповещая о неудаче, и выселили проигравшего юзера с нагретого места. Отдуваясь, товарищ Юдицкого приблизился к нам, мгновенно сориентировался и с чувством пожал мне руку.

— Высший класс! — оценил он мои конструкторские способности. — Признаться, я даже не догадывался, что азартен! Ох, я же еще и не вежлив! Бурцев, Всеволод Сергеевич.

— Миша, — я пожал протянутую руку и хитро улыбнулся: — ИТМиВТ? [Институт точной механики и вычислительной техники. «Ряд 1» — серия советских ЭВМ, являвшихся аналогами компьютера System/360 производства IBM.]

— Оттуда, оттуда! — рассмеялся Бурцев. — Директорствую на страх врагам.

— Еще бы на страх товарищам, — фыркнул Юдицкий.

Всеволод Сергеевич поскучнел.

— Ваша реакция… — обережно заговорил я. — Она, случайно, не связана с проектом Единой системы ЭВМ?

— Дурацкая идея! Антисоветская! — сморщился Всеволод Сергеевич. — И не делай такие глаза, Давлет! Ведь и ежу понятно, что «сдирать» айбиэмовские наработки — путь в никуда. Самим надо делать! Думать своей головой! А ЕС ЭВМ — это тупик. Мы опять отстанем! Нет, ну как можно планировать на годы вперед производство одних и тех же машин?! Пока мы добьем «Ряд 1», на Западе сменится пара поколений тамошних компьютеров! Да, да, так и будет — цикл разработки ЭВМ занимает три года как минимум. Планируем регресс?!

— Келдыш горой стоит за «единку», — криво усмехнулся Давлет Исламович. — Унификация, дескать. Совместимость ЭВМ, и все такое. Экономия…

— Келдыш вычислил, сколько мы получим, — забрюзжал Бурцев, — а он, интересно, подсчитывал, сколько мы потеряем? Ведь кучу проектов по ЭВМ придется сворачивать — финансирование перекроют! Да мне в принципе грех жаловаться, институт на оборонку работает. Так за державу ж обидно! У нас и без того проблем — вагон и маленькая тележка. Вон, у химиков никак не допросимся нормальной пластмассы для микросхем. И качественного ферролака для накопителей не дождешься! Прецезионные подшипники — йок, высокоточные шаговые двигатели — йок, — ёрничал он, повторяя за Райкиным. — «Сыжу, куру…» А теперь еще и перспектива — йок! Здрасте, приехали!

— Не ворчи, — буркнул Юдицкий.

— А если обратиться к Келдышу? — спросил я. — Вразумить академика?

— Да вразумляли уже… — отмахнулся, пригорюнясь, Всеволод Сергеевич. — Все без толку! Сам Лебедев, больной уже, выступил против этого откровенного вредительства, да только вконец подорвал здоровье. Так и помер в прошлом году…

— Ладно, ладно! — прекратил прения Давлет Исламович. — Хватит траура! И вообще, нам пора, еще в институт надо заскочить.

— Ох черт, я и забыл! — растревожился директор ИТМиВТ. — До свидания, Миша! Будем ждать и надеяться, как завещал граф Монте-Кристо!

Конец ознакомительного фрагмента