А я вспоминаю рассказ отца
Во время тяжелых боев в Польше в его танк попал снаряд. Весь экипаж погиб, и только отец чудом остался жив… В госпитале в память о своем лучшем друге Косте из Смоленска, сгоревшем в танке, отец стал называться его именем. Невозможно представить, что, выживи тогда Костя, и сам он, и его дети стали бы для моего отца, украинца, «москалями», «сепаратистами». Как и дети тех, с чьими отцами Иван Громак громил фашистов в Крыму.
Впрочем, мы почти в Мариуполе. То, что он на линии соприкосновения, начинаешь понимать километра за три-четыре до въезда в город. Блокпост, еще один…
«Скажу честно, батя, друзья и знакомые отговаривали нас от поездки в Мариуполь. Тем более в День Военно-морского флота. Ведь два года назад, когда по городу пошли ребята в тельняшках и бескозырках с Андреевским флагом, их атаковали националисты. Завязалась драка. Молодые нацисты избивали мужиков 50–60 лет…»
В последний момент кое-кто из наших товарищей отказался ехать, многих отговорили родственники. И осуждать их не поворачивается язык. Еще свежи в памяти кадры «кровавого воскресенья» 9 мая 2014 года. Как пламя вырывалось из окон УВД, как падали сраженные пулями люди, как мариупольцы руками останавливали бронетехнику, как по безоружным вели огонь каратели. Бойня, учиненная в Мариуполе 9 мая 2014-го, произошла всего через неделю после «Одесской Хатыни» и стала еще одним кровавым преступлением нацистов на Украине.
На первый взгляд сегодня ничто не выдает, что Мариуполь — город прифронтовой. Красивый драматический театр радует своей архитектурой, а в местном парке культуры азартные старички «забивают в козла», играют в шахматы и шашки. Милые девушки делают селфи. Тем не менее атмосфера какая-то гнетущая. Это начинаешь ощущать, когда видишь большой баннер, который рассказывает, кто и когда освободил Мариуполь от российских «захватчиков». В самый разгар курортного сезона город поражает отсутствием отдыхающих. Местные власти даже просят журналистов не употреблять его названия в военном контексте, используя словосочетания «мариупольское направление» или «около Мариуполя», так как это отпугивает инвесторов и внутренних туристов, которые путешествуют по Украине.
Патроны на продажу
На кладбище у могилы Андрея Мирама мы развернули флаг Военно-морского флота Советского Союза, под которым служил наш друг. С этим же флагом искупались в Азовском море. Что интересно, увидев нашу группу, многие местные жители подходили, поздравляли с праздником. А в ближайшем ресторане несколько раз прозвучала песня для моряков Украины, России и Белоруссии.
Из разговора с местными жителями можно сделать вывод, что всем надоело нынешнее полувоенное положение. Хотят решения вопроса и те, кто приезжает в Мариуполь из Донецка. Едут в основном, простояв несколько часов на блокпостах, за продуктами — здесь они намного дешевле, чем в ДНР.
Прошелся по рынку и убедился: цены по российским меркам невысокие. Так, масло сливочное стоит от 50 до 150 гривен (1 гривна — 2 руб. 33 коп.), литр молока — 10, свинина и говядина — 80–150, сало свежее — 25–65, помидоры — 5–10, арбузы — 2–4 гривны. Но зарплата и пенсии на Украине гораздо ниже российских. Если учесть, что львиная доля уходит на оплату коммунальных услуг, то большинство горожан могут позволить себе мясо лишь по праздникам. Тем более правительство Украины отменило государственные регулируемые цены на социальные продукты, которые действовали с 1996 года. По сообщению местных СМИ, украинцы в последнее время стали есть меньше. Потребление мяса сократилось на 14 процентов, рыбы — на 8, сахара — на 18, растительного масла — на 19, соков — на 22 процента. Но в реальности эти показатели гораздо хуже.
Многие с тревогой ожидают зиму, молятся, чтобы она была теплой. Прошлой зимой только за газ на отопление у моего родственника уходила вся его пенсия и часть пенсии жены. У военнослужащих ВСУ я поинтересовался, когда же закончится противостояние на юге Украины. Получил неожиданный ответ: «Вы — человек военный, неужели не понимаете, что все можно решить одним моментом? За три года и мы, и та сторона прекрасно изучили расположение позиций и дислокацию подразделений. Но военный конфликт — это прибыль для определенной группы лиц. И деньги немалые. Мы общаемся по ночам с той стороной, водку вместе пьем. И договариваемся, кто, когда и куда будет стрелять…»
Так ли это, судить не берусь. Но о вооруженном конфликте в Донецке и Луганске у моих земляков нет однозначного мнения. Сослуживец по Северному флоту заправляет джип соляркой, которую ежемесячно из зоны антитеррористической операции (АТО) привозит офицер ВСУ. Как хвастался этот так называемый защитник Украины, за время АТО он уже заработал себе на новый автомобиль и молит Бога, чтобы конфликт… продолжался как можно дольше.
«Вы сможете утешить мать, у которой на непонятной войне погиб сын? Я этого не умею. Материнское горе с одинаковой силой и болью живет, когда матери говорят о сыновьях и когда о них молчат…» — эти строки я написал в книге «Морская пехота Балтики. Слава и память», вспоминая о 46 гвардейцах из бригады морской пехоты Балтфлота, погибших в Чечне, в той непонятной войне. Сегодня Чечня процветает, Грозный превратился в красивейший город, а матери погибших морпехов перебиваются с копейки на копейку… Повторю: любой вооруженный конфликт выгоден политикам и определенным кругам, которые на этом строят бизнес. А люди на втором плане.
Что бросилось в глаза на улицах Мариуполя — преобладание женского населения. 35-летний таксист, который подвозил меня, объяснил это обстоятельство просто: многие мужики работают вдалеке от родного дома, другие — в АТО. И еще с грустью говорил, что немало его друзей и одноклассников подсели на наркотики. Не секрет, что Украина занимает одно из первых мест в Европе по наркомании среди населения. По официальным данным, на территории страны насчитывается около полумиллиона наркозависимых. Однако реальное число гораздо больше. И самое страшное — оно увеличивается невероятными темпами, причем каждый год возрастной барьер снижается, свыше 10 процентов школьников 14-летнего возраста уже хотя бы раз пробовали наркотик.
«Родные мои, не знаю, когда приеду к вам в очередной раз. И потому объехал сегодня места, где вы родились, где прошло мое детство. Нет уже, батя, той улицы в селе Новоалексеевка и того дома, где ты появился на свет. Памятник Владимиру Ленину превратили в монумент Пилипу Орлику. Нет и ореховой рощи, которую ты сажал с односельчанами в память всех, кто не пришел с войны. А монумент защищавшим Родину в годы Великой Отечественной стоит. И стал еще краше. Выбиты там и ваши с дядей Колей, погибшим в Бресте, фамилии. Село Партизаны, где я оканчивал школу, теперь Новопавловка. Кстати, по некоторым прогнозам, только на изготовление новых табличек с названиями городов и улиц, выпуск новых карт и прочие расходы будет потрачено от 5 до 17 миллиардов гривен. И это в условиях, когда у страны нет денег даже на закупку топлива для отопительного сезона. Вам и в страшном сне не могло присниться, что в Мелитополе будет контрольный пограничный пункт… с Россией».
В июле 1941-го в Николаеве начал формироваться полк, получивший название 38-й отдельный добровольческий комсомольский инженерный. В него-то вместе со сверстниками из Приморского и Приазовского районов и записали в Мелитополе 16-летнего Ваню Громака. Многие годы ветераны этого полка, преобразованного впоследствии в 1-ю штурмовую комсомольскую инженерно-саперную бригаду, встречались каждый август именно в Мелитополе.
С детьми, внуками. Ныне приехать из того же Крыма в Мелитополь с российским паспортом невозможно, ибо, согласно документу, которым руководствуется Государственная пограничная служба Украины, транзитный проезд «иноземцiв» через эту территорию запрещен. Стало быть, я, здесь родившийся и выросший, окончивший украинскую школу, призванный Приморским РВК в армию и волею судьбы оказавшийся в России, теперь тоже «иноземец».
«Батя, двадцать с лишним лет назад ты спросил, почему мы развалили Советский Союз. И, не получив от меня внятного ответа, горько промолвил: «“вы об этом будете. Очень жалеть”. Я тогда как-то отмахнулся от твоих слов, будучи уверенным, что если какая-то из республик распавшегося Союза и выживет, то это будет Украина».
К сожалению, уже через десять лет наша родная Украина стала превращаться из индустриально-аграрной в страну натурального хозяйства. Каждое лето, приезжая в Приморск, я видел, как некогда бескрайние поля приходят в упадок. И кого в том винить? Дожди? Засуху? Или опять москалей?
