Часть первая

Киношники

Глава первая

Неделя была бешеной, но они неплохо поработали, раскрыв две квартирные кражи и взяв с поличным банду спекулянтов, орудовавших в Завеличье и в Крестах.

Сегодня наконец-то выдался спокойный денек. Начальник оперативного отдела псковской милиции Павел Зверев и трое его оперативников, благополучно разобравшись со всеми рапортами и отчетами, сидели у себя в отделе и изнывали от жары и скуки. Нисколько не смущаясь присутствием своего непосредственного начальника, Дима Евсеев и Шура Горохов играли в шахматы. Веня Костин от скуки читал новый Дисциплинарный устав, сам же Зверев, показывая своим подчиненным дурной пример, бесцеремонно закинул ноги на рабочий стол и чистил ногти заостренной спичкой.

На прошлой неделе, как и в прежние добрые времена, Павел Васильевич наконец-то выкроил время и посетил довольно приличную закусочную на Троицкой, где сумел познакомиться с хорошенькой шатенкой Сонечкой Мосиной.

Сонечка работала пекарем-кондитером на местном хлебозаводе, однако, вопреки устоявшимся стереотипам, не отличалась пышной фигурой, напротив, — была очень подвижна и стройна.

Около тридцати… Начитанна и не особо эмоциональна… С чувством юмора и без лишних комплексов…

Тем не менее Зверев потратил неделю, водя Сонечку в кино. Они посетили драмтеатр, где показывали «Касатку» режиссера Григорьева. Вчера же Павел Васильевич рискнул пригласить приглянувшую ему красавицу в ресторан. Та, немного поломавшись, согласилась.

Результатом этого стало то, что Сонечка наконец-то решилась посетить «логово Зверя» (именно так Павел Васильевич частенько называл свою холостяцкую квартиру). Они слушали патефон, пили не самый дешевый коньяк, и в итоге Сонечка осталась у Зверева до утра. Именно по этой причине начальник оперативного отдела псковской милиции Паша Зверев сейчас жутко хотел спать и то и дело время от времени зевал.

В дверь постучали.

— Кто там еще? Входите, не заперто! — крикнул Зверев, даже не подумав при этом снять ноги со стола.

Дверь открылась, и в кабинет вошел невысокий паренек в сереньком костюмчике и с комсомольским значком на груди. В руке он держал потрепанный кожаный портфель.

— Здравия желаю! Мне к майору Звереву. Разрешите войти?

Зверев сурово оглядел незваного гостя. Прищуренный взгляд, зачесанная назад пышная шевелюра, округлые щечки с ямочками, пухлые губы — эдакий маменькин сынок.

— Ну, я Зверев, а ты кто такой?

— Курсант Горьковской школы милиции Комарик, прибыл к вам в отдел на стажировку. — Паренек достал из кармана очки и водрузил их на нос.

— На стажировку? К нам? А Корнев в курсе?

— Так точно, товарищ майор! Он меня к вам и направил.

Зверев хмыкнул:

— Горьковская школа, говоришь?

— Там база для обучения очень хорошая, — пояснил Комарик.

— И чему же вас там учат, в вашей школе милиции?

— Обучение включает в себя: административное право, криминалистику, партийно-политическую работу, историю государства и права, государственное право, уголовное право, уголовный процесс. Ну и, разумеется, общеобразовательные дисциплины — русский язык, литературу, математику, логику и психологию.

— Вот психологов нам как раз и не хватало, — ухмыльнулся Шура Горохов. — А Комарик — это фамилия?

Парень явно смутился:

— Фамилия… Что с того?

Шура негромко гыкнул.

— Да так… ничего! А как звать?

— Игорь… Игорь Евгеньевич.

— Игорек, значит.

Гость пожал плечами:

— Ну можно и так.

Горохов продолжил свои расспросы:

— Если ты из Горького приехал, то где жить собираешься? В нашем общежитии, я слышал, мест сейчас нет.

Парень принялся объяснять:

— Я ведь в Горьком только учусь, а сам я местный. Вот в Горьком я в общежитии живу, а сейчас остановился у себя дома, на улице Ленина.

— Наверное, с папой и мамой, — снова усмехнулся Шура.

Комарик снова замялся:

— Ну да… Живу с родителями.

Шура прыснул в кулак. Зверев строго посмотрел на подчиненного, тот тут же затих.

— Ну, что ж, добро, как говорится, пожаловать! Садись пока здесь, устраивайся.

Зверев указал на свободный стул, где раньше сидел переведенный еще полгода назад старший оперуполномоченный Александр, Саня, Зорин.

— Спасибо, — ответил стажер, положил на стол свой портфель, достал из него авторучку, химический карандаш, несколько общих тетрадок и положил на стол.

— Что это у тебя за макулатура? — указав на тетради, поинтересовался Горохов.

— Конспекты. Тут, конечно, не все, а только самое важное. Остальное завтра принесу.

Горохов снова прыснул в кулак, но ничего больше не сказал.

Стажер, поправив очки, поинтересовался:

— Итак, чем порекомендуете мне заняться?

— А тебе поработать хочется? — наконец-то сняв со стола ноги, спросил Зверев.

— Разумеется!

— Веня, дай ему свою книжонку, пусть изучает!

Костин, не вставая со стула, бросил на стол новичку устав, тот повертел его в руках и, не открывая, отложил в сторону.

— Знакомая книжица. «Дисциплинарный устав милиции», введен приказом министра внутренних дел СССР в июле сорок восьмого. Может, я лучше чем-нибудь полезным займусь?

— Хочешь сказать, что эту, как ты сказал, книжицу, ты знаешь назубок? — ухмыльнулся Веня.

— Довольно близко к тексту!

— Ого! — Веня встал, взял у стажера устав и открыл его на первой попавшейся странице: — Тогда давай тебя проэкзаменуем! О чем сказано, ну скажем, в десятой главе?

— О поощрениях, применяемых к лицам рядового и младшего начальствующего состава милиции, — без запинки ответил стажер.

— И какие же это поощрения?

— Благодарность, снятие ранее наложенного взыскания, награждение похвальными листами и занесение на доску почета. — Игорек снова поправил очки.

— Так, что еще?

— Награждение ценными подарками и деньгами, а также повышение в звании.

— Во дает студент! — ухмыльнулся Горохов, которому только что был объявлен шах.

— Вам лучше не трогать ладью, а то через два хода вам поставят мат, — непринужденно посоветовал Шуре стажер.

— Как мат? — удивился Шура, но ладью при этом все-таки взял в руки.

— Раз коснулся, значит, ходи! — тут же засуетился Евсеев.

Шура махнул рукой и, как и планировал, прикрыл своего короля ладьей. Евсеев тут же перенес ферзя на белое поле и через пару ходов и в самом деле поставил сопернику мат. Шура чертыхнулся и стал складывать шахматы в коробку.

В этот момент зазвонил телефон. Веня подошел к столу и снял трубку:

— Оперуполномоченный Костин. Слушаю. — Нахмурился, потом сказал: — Да подожди ты… — Спустя еще примерно десять минут произнес лишь одно слово: «ладно» — и повесил трубку.

— С кем это ты так? — поинтересовался Горохов.

— Скорее всего, вы разговаривали с женой! — тут же вместо Вени ответил Игорек.

— И как ты догадался? — не без ехидства поинтересовался Веня.

— Вы разговаривали почти пятнадцать минут, при этом сказали лишь несколько слов, на вашем лице было недовольство. Вы несколько раз набирали воздуха в грудь, но так и не решились перебить собеседника. Это навело меня на мысль, что вы говорили либо с начальником, либо с женщиной. Майор Зверев, ваш непосредственный начальник, сидит здесь, и если бы в отдел позвонил, скажем, ваш начальник управления полковник Корнев, то он наверняка не стал бы так долго тиранить вас, а пригласил бы к телефону Павла Васильевича. Выходит, что версия с начальником отпадает. Судя по тому, что собеседник говорил без умолку, вполне резонно предположить, что версия с женщиной более вероятна. У вас на пальце кольцо, значит, вы женаты. Таким образом…

— Все! Хватит тараторить! — огрызнулся Костин. — Ты хоть и не женщина, но тоже болтаешь без продыху!

Веня подошел к распахнутому окну, достал из кармана пачку «Явы» и закурил.

— Что Катя сказала? — со своим обычным беззвучным смешком спросил Зверев.

— Да чего она может сказать? Сказала, что ходила на съемки и там какому-то Качинскому стало плохо…

— Что? Качинскому? Режиссеру? — тут же воскликнул Горохов.

— Может, и режиссеру, почем мне знать. Сказала, что вроде как отравили его…

— И сильно отравили? — тут же стерев с лица ухмылку, спросил Зверев.

— Не знаю! Говорит, что сильно!

— Так он хотя бы живой?

— Когда его на «Скорой» увозили, был живой.

Зверев покачал головой:

— Качинский — известный режиссер из Москвы. Светило современной кинематографии. Если его действительно отравили, тем более если он умер, наверняка уже началась такая шумиха, что никому мало не покажется.

В этот момент снова зазвонил телефон. Зверев подошел к аппарату и, не снимая трубки, с ухмылкой спросил молодого стажера:

— Ну что, Игорек? Хочешь еще раз продемонстрировать нам свою проницательность?

Комарик оживился:

— Конечно, хочу.

— Можешь сказать, кто звонит на этот раз?

— Думаю, что на этот раз звонит уже начальник управления. Раз случилось такое, значит, с шахматами и изучением устава нужно завязывать, потому что у нас у всех появится работа!