Заместитель директора приехал, открыл магазин и снова уехал. По поводу отсутствия Рогачевой поворчал, но не слишком. Сказал: «Если Татьяна объявится, сообщите мне». Продавщицы пообещали выполнить просьбу.

— А что нам оставалось? Директор магазина, Антонина Михайловна, и сама все увидит, если Татьяна не появится до часу дня, — оправдываясь, проговорила Элла. — На прошлой неделе новый завоз книг был, и с завтрашнего дня начинается реализация новинок по талонам. Представляете, какой ажиотаж у магазина будет? Очередь с вечера выстроится.

Лобанову, впрочем, как и любому советскому человеку, ситуация с продажей дефицитных книжных изданий была знакома. Кто из жителей СССР не стоял в километровых очередях за колбасой, сгущенным молоком, французскими духами и модными сапогами, которые выбрасывали в столичные магазины? Кто не записывался на покупку чешских и румынских стенок или не стоял в очереди на приобретение телевизора? Многие месяцы уходили на то, чтобы твоя очередь на вожделенный предмет мебели подошла к первой сотне счастливчиков, когда ты из разряда тех, кто раз в неделю посещает магазин, чтобы уточнить статус в очереди, переходишь в разряд тех, кто дежурит у магазина каждое утро с четырех до восьми, чтобы не прозевать сообщение о поступлении дефицита.

И все же купить французские духи или цветной телевизор считалось делом более простым, чем приобретение стоящих книг. Для того чтобы получить действительно интересную книгу, а то и многотомник, нужно было хорошо постараться. Сначала ты должен был собрать большое количество макулатуры. Старые газеты и журналы, картонные коробки, использованные школьные тетради — все шло в ненасытную утробу приемных пунктов.

Сдав макулатуру, ты получал талон на три, пять, десять килограммов — сколько сдал, на столько талон и получил. Эти талоны ты бережно хранил, пока не скопится столько, сколько нужно для «покрытия» вожделенной книги. Вот тогда ты мог идти в книжный магазин и записываться в очередь для приобретения произведений Джека Лондона, Конан Дойля, Александра Дюма или Вальтера Скотта. Но и это был не конец мучениям. Получив абонемент на приобретение книги, ты терпеливо ждал, когда в книжный магазин поступит твой товар. И когда этот день наступал, тебе оставалось лишь занять очередь, отстоять в ней пару-тройку дней, и книга твоя. Разумеется, мероприятие это оказывалось не всем по зубам, потому что и в очередях за духовной пищей не все покупатели отличались культурой общения и порядочностью. Порой у книжных магазинов случались столпотворения и разыгрывались настоящие баталии. Об этом и говорила продавщица Эллочка.

— Так у нас еще и в смене теперь недобор, — дошло до Ларисы. — Вот Танька, зараза, как не вовремя исчезла!

— Да уж, действительно не вовремя, — съязвил участковый Бибиков.

— Ой, я не то хотела сказать, — поспешила исправить оплошность Лариса. — Танечку, конечно, жалко. А мы и сами справимся, правда, Элла?

Элла промолчала, лишь укоризненно покачала головой, расстроенная болтливостью подруги.

— Скажите, девушки, что-то в поведении Татьяны не показалось вам странным? — Лобанов вернул разговор в нужное русло. — Быть может, она нервничала в последнее время или вела себя как-то необычно?

— Нет, все было как всегда, — подумав, ответила Элла.

— На проблемы в семье Татьяна не жаловалась?

— Она никогда не жаловалась, — вклинилась в разговор Лариса. — Про брата она вообще мало говорила.

— А про мужа?

— Не думаю, что у них были какие-то серьезные проблемы. — Лариса чуть прикрыла глаза. — Хотя не представляю, как они вообще сошлись.

— В каком смысле? — уточнил Лобанов.

— Таня на шестнадцать лет моложе своего мужа, — выдала Лариса. — Ей всего двадцать восемь, а ему уже пятый десяток идет. Представляете?

— Это запрещено? — Лобанов сдержал улыбку, понимая, что Ларисе просто не терпится посплетничать.

— Не запрещено, но странно. Она еще не родилась, когда он уже школу оканчивал. Это же другая эпоха. — Лариса заговорила с вдохновением, видно, эта тема давно не давала ей покоя. — Что между ними может быть общего? Таня простая продавщица, а он ученый, доктор наук или что-то в этом роде. Корпит целыми днями над формулами или чем они там в институтах научных занимаются. Ни танцев, ни развлечений.

— Возможно, Татьяне и не нужны были развлечения, — заметил участковый Бибиков.

— Всем нужны развлечения, — отрезала Лариса. — Если тебе не за сорок, конечно.

— Сорок четыре года, возраст преклонный, — Лобанов усмехнулся. — Но ведь Татьяна сама его выбрала, разве нет? Или она жаловалась на скуку и рутину?

— Повторяю, она никогда не жаловалась. Хотя я бы с тоски с таким мужем померла. Может, ей надоело стряхивать пыль с его письменного стола и она решила что-то в жизни изменить. — Эта мысль так понравилась девушке, что она решила ее развить. — А что, если она просто от него сбежала? Такое возможно.

— Лариса, прикрой уже свой рот. — Элла вдруг рассердилась настолько, что забыла о вежливости. — Хватит наговаривать на человека!

— Да я-то что? Это не я от мужа сбежала, — огрызнулась Лариса.

— Значит, с директором магазина можно будет пообщаться после часа дня? — Лобанов намеренно проигнорировал предположение Ларисы.

— Вряд ли у нее найдется время, — ответила Лариса. — День завтра нелегкий, и у Антонины Михайловны дел невпроворот.

— Думаю, для сотрудников милиции она сделает исключение. — Лобанов взглянул на часы. — Что ж, девушки, если вам больше нечего добавить по поводу вчерашнего дня, то мы с товарищем участковым вас оставим. Пожалуйста, передайте Антонине Михайловне, что мы вернемся для беседы. Пусть подготовится.

— Обязательно передадим, — пообещала Лариса.

Не глядя на подругу, Лариса развернулась и направилась в подсобку, предоставив Элле провожать посетителей. Элла снова осуждающе покачала головой, затем перевела взгляд на капитана Лобанова.

— Не слушайте Ларису, — проговорила она. — Она всегда так: ляпнет не подумав или, того хуже, напридумывает себе невесть что и сама в это поверит.

— Не переживайте, Элла, мы с товарищем Бибиковым привыкли общаться с разными людьми, — успокоил девушку Лобанов. — Если в ее словах есть доля правды, мы до нее докопаемся. Если же это всего лишь сплетни, об этом мы тоже узнаем.

— Знаете, Таня действительно очень скрытная. — Произнося это, Элла задумчиво смотрела куда-то вдаль. — Только мне кажется, что это не от недостатка общительности. Она веселая, готовить любит, неплохо шьет и об этом говорит весьма охотно, а как только речь заходит о семье, Таня сразу закрывается. Я даже не знаю, живы ли ее родители, представляете?

Конец ознакомительного фрагмента