— Но охранник, прежде чем нести деньги, должен был осмотреть все помещения — разве так не положено по инструкции?
— Конечно, положено… Но двери, как правило, заперты на замок, а ключей у охраны нет, да и не будут они все комнаты осматривать — это такая морока. Убедился, что двери заперты, и побежал к своим, мол, путь свободен. А преступники, я думаю, вошли заранее, заперлись на ключ, который сделать не сложно, дождались, пока охранник пройдет взад-вперед…
Алексей дошел до двери, сунулся в помещение. Здесь раньше был рабочий кабинет, сейчас он не использовался. Зарешеченное окно, столы и шкаф сдвинуты в угол, мусор на полу, несколько стульев. В углу, свободном от мебели, стопки пыльных гроссбухов.
Он вошел внутрь, бегло осмотрелся. Никаких смежных помещений, решетка прочная, ничего похожего на вентиляционные отдушины. Замок на двери в нормальном виде — самый простейший, к такому несложно подобрать ключ или выпилить самому, имея слепок или оригинал. Поколебавшись, Черкасов вышел обратно в коридор.
— Вот и преступники так же вышли, как вы сейчас, — прокомментировал Гундарь. — Только протопали служивые с денежными мешками, как они и вышли, или один из них. На стволе глушитель, стал стрелять со спины. Положил всех по очереди. Они и понять-то не успели. Так и было, точно вам говорю. Били густо, пуль много летело. Я осмотрел ту стену, — он кивнул в глубину коридора, — видите, где милиционер стоит? Там как минимум четыре пули в стене — значит, не все нашли цель…
— Выйти могли только через задний ход, верно? — кивнул Алексей на дверной проем.
— Получается, так, — пожал плечами Гундарь. — Могли взломать какую-то из комнат, отогнуть решетку, выбраться в боковой двор. Но к чему такие сложности? Там и на людей нарваться можно, а на заднем дворе — шаром покати, и ворота на соплях болтаются. Наудачу работали, понимаете? Лихие люди, ничего не боятся, и все у них получается…
— Но когда-нибудь проколются, — проворчал Алексей.
Во двор въезжали машины, коридор наполнялся народом. Возились криминалисты: пожилой Сергей Борисович Варшавский, бывший военврач, а до войны главный специалист в одном из столичных моргов, и его молодой «подмастерье» Кошкин — недавний выпускник Уральского мединститута, еще не научившийся не шарахаться от покойников.
— Америк не открою, Алексей Макарович, — ворчал криминалист. — Стреляли в затылок с близкого расстояния: на черепах налеты пороховой гари. Рискну предположить, что это «ТТ», причем не один. Время смерти, судя по проколу печени, — минут сорок-пятьдесят. Позднее выдадим конкретное заключение. Того, что в машине, уложили в последнюю очередь, когда покидали здание. Парень успел напрячься, потянул к себе автомат, по глазам видно, что все понял… Двумя пулями его порадовали, гм… Одна в боку, другая пробила височную кость… По отпечаткам пальцев и следам мы, конечно, поработаем, особенно в той комнате, где они сидели, но опыт подсказывает, что это пустое занятие…
Мялась, бледнела и норовила рухнуть в обморок женщина, обнаружившая трупы. Она работала в бухгалтерии, вышла покурить. Ждали инкассаторов с деньгами, в кассе к их прибытию все приготовили. Бдительно несли службу заводские охранники.
Ей послышался шум за изгибами коридора, но инкассаторы не выходили. Дама вышла через боковой проход в длинный коридор, где все произошло, и обнаружила жуткую картину. Подойди она пораньше, ее бы тоже убили. Сначала она не поняла, заспешила по коридору, споткнулась о тела, закричала в ужасе. Божилась, что слышала шум отъезжающей машины, но ничего сквозь узкий проем не видела. У бедной подкосились ноги, она ушла обратно, держась за стенку, подняла истошный крик. Потом коллеги отпаивали ее нашатырем. Вызвать милицию не успели — она сама словно почувствовала, что должна быть здесь.
Алексей задумался: женщина слышала шум отъезжающей машины. Врать ей незачем, и такое трудно нафантазировать. Значит, была машина! И инкассаторы, въехавшие во двор, не могли ее не видеть. И никаких мер не предприняли. Хотя что тут предпримешь — стоит себе пустая машина. Не повод разворачиваться и обращаться в бегство…
Дьяченко и Петров, с которым он еще не познакомился, опрашивали жителей частных домов. Алексей отправил к ним на помощь Чумакова с Вишневским — все равно без дела стоят — и дал наказ без информации не возвращаться.
Прибежал бледный, похожий на вяленую воблу, директор завода Жариков Павел Афанасьевич, начал требовать от милиции немедленного реагирования.
— Почему вы не работаете, товарищи милиционеры?! — возмущался он, бледнея и заикаясь. — Как вы такое позволили? Вы немедленно должны вернуть наши деньги! Вы представляете, что это значит? Это же зарплата всего завода за апрель месяц, 59 тысяч рублей! Я буду жаловаться в область на ваше бездействие! Это невероятно, это уму непостижимо!
— Уймите прыть, Павел Афанасьевич, — осадил его Алексей. — Не советую перекладывать с больной головы на здоровую. Органы работают, а вот к вам и вашим подчиненным, боюсь, возникнет тройка-другая вопросов. Почему вневедомственная охрана не контролирует задний двор? Почему ворота в плачевном состоянии и даже не запираются? Почему инкассаторы, прибывающие на завод, оказываются в вакууме? Это ваша обязанность — содействовать безопасности банковских работников на территории завода. И за эту халатность вам придется ответить.
Жариков заикался от волнения, хватался за грудную клетку — и призрак справедливого наказания за «ряд недостатков в организационной работе» напрягал его больше, чем факт, что без средств к существованию осталось больше ста человек. Секретарь заводского парткома товарищ Ненашев, хмурый мужчина с единственным пальцем на левой руке (почему-то указательным), вел себя куда сдержаннее и рассудительнее.
— Не спешите делать выводы, товарищ капитан, — бормотал он, раздраженно кусая губы. — Мы же понимаем, что столкнулись с фактором случайности и внезапности. Даже в самой безупречной охране можно найти изъяны. Если преступление тщательно готовится, очень трудно от него уберечься. На заводе беспрецедентные меры безопасности. Вневедомственная охрана усилена. Раньше деньги привозили трое, теперь четверо. Раньше имели только пистолеты, теперь вооружены автоматическим оружием. Просто преступники нашли брешь в нашей системе защиты… И не надо смотреть с такой иронией, товарищ милиционер, — начал нервничать и заводиться председатель парткома. — Вы еще меня обвините во вредительстве и недобросовестности! Мы из сил лезем, чтобы наладить производство, вносим достойную лепту в восстановление страны! А Павла Афанасьевича я знаю много лет. У него награды за самоотверженный труд в тылу, он все свое время уделяет заводским вопросам, живет в аскетизме и строгости, свою зарплату получает в последнюю очередь, когда получат все…
— Товарищ Ненашев, вы мешаете работать, — поморщился Алексей. — И не надо обобщать. Нас всех воспитывали в аскетизме и строгости. Речь идет о конкретном вопиющем случае халатности.
Председатель парткома отошел на задний план, но продолжал присутствовать, контролируя происходящее. Алексей сомневался, что этот тип доставит неприятности. Не та птица. Но директора завода он будет выгораживать до последнего, прекрасно понимая, что тонущий директор потянет за собой и его.
— Здравствуйте, Алексей Макарович, — протянул руку рослый, немного нескладный мужчина с постным лицом и белесым шрамом на подбородке. — Я Куртымов, Леонид Куртымов, старший сержант милиции, мы с вами еще не виделись. Я опрашивал работников бухгалтерии… вернее, работниц. Там одни бабы, гм… Все испуганы, толком сказать ничего не могут. У сотрудницы Малышкиной один из убитых — родной брат, ее все там в чувство приводят… Начальник заводской охраны вообще в ступоре, и мне кажется, он уже настроился на арест и сибирские лагеря…
— Словом, все глухо, Леонид? — вздохнул Алексей.
— Пока да, товарищ капитан. Боюсь, это все та же банда… Вы же наслышаны о ней?
У сотрудника было протяжное «окающее» произношение.
— Ты с Вологды? — спросил Алексей.
— Так точно, товарищ капитан, оттуда, — кивнул работник, делая понятливое лицо. — Служил комвзвода на Карельском фронте, потом в Ленобласти, на Псковщине. Ранение получил под Кандалакшей, полгода в госпитале провалялся… Катька моя, с которой под Псковом познакомился, когда вытаскивал ее с дочуркой из горящего дома, в госпиталь ко мне приехала, помогала выхаживать, там и поженились… Войну закончил, предложили работать в милиции, приехал на Смоленщину по распределению… Я тут подумал, товарищ капитан… — сотрудник сглотнул, — а что, если у них сообщник на заводе? Он все и подстроил, выведал, как действуют инкассаторы, подготовил помещение, сделал ключ…
— С таким же успехом один из активных членов банды может иметь прямое отношение к заводу, — пожал плечами Алексей. — А также к Госбанку, воровскому сообществу и ресторану «Аркадия», где у преступников также все срослось. Это из области фантастики, Леонид. Но версия, в принципе, рабочая, поскольку никем еще не доказано, что во всех случаях действует одна и та же банда…
С опозданием прибыл Виктор Андреевич Черепанов. Угрюмо выслушал доклад криминалиста, руководителя опергруппы, мрачно посмотрел, как прибывшие санитары укладывают тела на носилки и уносят в машину.
— Не смогли предотвратить, Алексей Макарович? — Он глянул тяжело, с неодобрением.
— А вы увольте меня, Виктор Андреевич, — посоветовал Алексей. — И примите такого работника, который через час после назначения сможет предугадать, где и когда банда нанесет очередной удар. Это же так просто.
— А вам палец в рот не клади, капитан. — Майор явно что-то додумывал и переосмысливал. — Ладно, не обижайтесь, я все понимаю. Просто отчаяние берет — теряем хороших парней за просто так. А людям теперь как жить прикажете? У всех же дети, старые больные родственники. Они и так без выходных пашут, дают стране угля, как говорится… Или чего там они дают — железобетона… Уж постарайтесь, Алексей Макарович, сделайте все возможное. Вмешиваться в вашу работу не буду, но за неудачу могу и спросить…
Он проводил глазами машину с трупами, злобно сплюнул и ушел общаться с руководством предприятия. Вернулись возбужденные Чумаков с Вишневским. Их сопровождал коренастый субъект лет тридцати пяти с простоватой щекастой физиономией.
— Кое-что узнали, товарищ Черкасов, — сообщил Чумаков. — Коляше надо «спасибо» сказать, умеет подкатить к людям…
— Приветствую, товарищ капитан, Петров моя фамилия, Николаем звать, — представился последний член группы, — мы по частному сектору работали — там огороды четырех участков в переулок выходят. В общем, такой расклад. Человека будить пришлось — жена не давала, он со смены с хлебозавода вернулся, покурил на крыльце, а потом спать улегся… Так вот, пока курил, все и видел… Ну, не все, а кое-что…
Конец ознакомительного фрагмента
