— Закрывай! — рявкнул Гоценко.

После этого кто-то задвинул засов, и все заключенные «седьмого» остались взаперти. Метелица чертыхался и крыл вертухаев матом, что совсем не пристало бывалому вору. Птаха, Сулейман и Арчил с обреченным видом плюхнулись на свои койки, а Мытый вынул из кармана кисет и, скрутив козью ножку, стал нервно курить у запертых дверей. Хрящ подошел к своим нарам, поставил возле них доску с гвоздями и присел на нары. После того как охрана заперла барак, Хрящ облегченно выдохнул и, рухнув на нары, закрыл глаза.

* * *

Спустя примерно час за воротами послышались крики, Метелица и Птаха бросились к воротам и стали стучать в дверь. Однако никто не спешил отворять засов. Минуты через две все стихло.

Метелица проклинал вохру, Арчил ругался на грузинском, Мытый скрутил очередную козью ножку, нервно курил и крутил тремя пальцами левой руки свою заточку. Сулейман, закрыв глаза, напевал какую-то старую лезгинскую песню. Спустя примерно полчаса что-то за дверями скрипнуло, послышались проклятия и стон. Метелица, все еще стоявший у входа в барак, прильнул к щели и, схватившись за голову, заорал:

— Миша!!! Живой!

Лязгнул засов, и воротина открылась. В барак ввалился Анжуец и, тут же опершись на подставленное Метелицей плечо, проковылял к своему топчану. По пальцам седовласого вора стекала кровь, лицо было бледным, но в глазах Миши сверкали яростные задорные искорки. Вор тяжело опустился на нары и вынул из кармана два финских ножа и сделанный из куска стальной пластины кошкодер.

— Пики прибери, — сухо распорядился Анжуец.

Метелица тут же убрал принесенные клинки и спросил:

— Да как же так? Мы уж и не чаяли.

Анжуец оскалился и вытер пот рукавом, потом снял фуфайку, и все увидели кровавую рану в области левого плеча. Анжуец сорвал с матраса простыню и кинул Птахе.

— Эй, малой, перевяжи!

Птаха тут же разорвал простыню и принялся перевязывать рану вернувшегося из оперчасти вора. Когда дело было сделано и Птаха отступил, Анжуец еще раз оглядел весь барак и продолжил:

— Ну что, с рождением вас, кореша! Кажись, буря миновала…

— Да как же так? Ну, Миша… Ты что же?.. — Голос Метелицы дрожал, в глазах сверкали блестки, что было так непривычно.

Анжуец посмотрел в глаза каждому из своих корешей, чуть дольше задержался на Хряще и сухо кашлянул.

— Баркас и Лях зажмурились, Бабай и Валет в больничке, но, гадом буду, долго не протянут. Гуляй, босота, новые соседи, считай, остались без всех своих паханов. Теперь мы их, коль захотим, на ремешки порежем. И ни кум, ни хозяин [Хозяин (жарг.) — начальник лагеря (колонии).] им уже путевку в жизнь не выпишут.

* * *

Желудков прервал свой рассказ и допил оставшееся пиво. Зверев покачал головой.

— Выходит, он был один против четверых? Как же он так сумел-то?

— Не один он был! Один бы он точно не справился…

— То есть как?

— Анжуйцу кто-то помог! Другого и быть не может, и что-то мне подсказывает, что этот кто-то скоро себя покажет. Печенкой чую…

— Это тебе Хрящ сказал?

— Нет! Он тогда лишь намекнул, но не досказал чего-то, а я вот почувствовал, впрочем, я могу и ошибаться.

— Занятная история! Спасибо, Петя…

— Да уж чем могу.

Когда спустя несколько минут Зверев попрощался с собеседником и вышел на улицу, он достал из кармана купленный накануне билет. Повертев его в руках, Зверев скомкал бумажку и сунул ее в карман.

Часть вторая. Кроха, Рыба и Гвоздь

Глава первая

На следующий день после злополучного самоустранения Зверева от поисков банды Бубона, явившись в отдел, Костин застал там Волгину. На этот раз Мария облачилась в милицейскую форму и не придумала ничего лучше, как занять рабочее место Зверева. Перед оперативницей лежал последний номер журнала «Советский спорт», она его внимательно изучала.

— Увлекаетесь спортом? — буркнул Веня.

— Я бы так не сказала, этот журнал я нашла здесь. Здравствуйте, Вениамин Петрович, жду не дождусь, когда мы с вами приступим к нашей совместной работе.

Подражая голоску Волгиной, Веня пролепетал:

— Я бы не сказал, что разделяю ваши порывы. Вы вообще-то знаете, что заняли место нашего начальника майора Зверева?

— А почему бы мне его не занять? — Она поправила волосы и отодвинула журнал. — Вы ведь наверняка уже знаете, что Павел Васильевич с сегодняшнего дня находится в отпуске. Кстати, руководство отделом с этого дня возложено на вас. Ах да… вы наверняка хотели бы, чтобы я уступила это место вам?

— Вовсе я этого не хочу. — Веня смутился.

Волгина пожала плечами.

— Ну если так… Да, вы правы, это не принципиально, кто где будет сидеть.

— Раз вы здесь, то я так понимаю, вы уже и ключи от нашего кабинета заполучили?

— Разумеется! Мне на время нашего расследования по распоряжению Корнева выдали в дежурной части резервный комплект. Это, кстати, было нелишним. Сотрудники вашего отдела, как я также для себя отметила, не отличаются пунктуальностью, как и ваш хваленый Зверев. Когда я пришла сюда, в кабинете никого не было.

— Вообще-то до начала рабочего дня еще несколько минут.

— Вот именно! А кроме вас, на работу до сих пор еще никто не явился.

Веня посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут восемь, а согласно регламенту рабочий день в Управлении начинался в восемь.

— В восемь явятся, уж не сомневайтесь, — огрызнулся Веня, сильно сомневаясь в душе, что окажется прав и сумеет утереть нос этой заносчивой штучке. Да уж, отказавшись с ней работать, Зверев в очередной раз проявил дальновидность и решительность. А ведь это только начало.

— Ну что ж, давайте подождем. — Волгина встала и подошла к соседнему столу, который занимал Шура Горохов. Когда женщина выдвинула верхний ящик стола, Веня возмутился:

— Вы всегда роетесь в чужих вещах?

— Вообще-то я не имею такой привычки, но тут особый случай.

Мария вынула из ящика и выложила на стол еще два журнала «Советский спорт» и несколько газет с разгаданными кроссвордами. Вслед за этим на столе оказались коробка с шахматами, колода игральных карт и надкусанный кусок изрядно уже подсохшей краковской колбасы, завернутый в газету, из которой сыпались хлебные крошки.

— Я заглянула в этот ящик потому, что увидела на нем таракана. Таракан нырнул в ящик и, к сожалению, сумел скрыться, но я не жалею о том, что пыталась его прибить. Как видите, в ящике я нашла много интересного. Все найденное здесь неплохо характеризует обладателя данного столика. И чей же это стол?

— Шурки… Ой, простите, лейтенанта Горохова.

— Ну что ж, теперь у меня есть представление не только о вашем Звере. Создается впечатление, что у вас тут все заняты чем угодно, только не делом.

— Мой стол вы уже успели осмотреть?

— Нет, не успела! Видимо, потому, что тараканы по нему не бегали.

Женщина прервала речь, потому что в кабинет вошел оперативник Дмитрий Евсеев. Он пожал Вене руку, кивнул Волгиной и сел за свой стол.

— Опять Шурка свинарник развел? Он еще не приходил?

— Не приходил, — ответил Веня.

— Вчера «Динамо» со «Спартаком» играли, наши продули пять-два, как бы Шурка с горя не накидался…

Веня строго посмотрел на Евсеева, тот не сразу понял, в чем дело:

— Что такое?

Веня пояснил:

— Товарищ Волгина не слишком любит обсуждать спортивные сводки, предпочитая им борьбу с домашними насекомыми.

Евсеев нахмурился и, видимо ничего не поняв, достал из сейфа какую-то папку, уткнулся в нее, время от времени искоса поглядывая на московскую гостью.

Мария снова посмотрела на часы. До начала рабочего дня оставалось еще две минуты. Вслед за Евсеевым вошли еще двое зверевских оперов: молодой Руслан Абашев и Константин Андреевич Щукин, хмурый пятидесятилетний мужчина с густыми усами. Увидев в кабинете облаченную в капитанскую форму Волгину, они пожелали ей здравия и, пожав руки Евсееву и Вене, устроились на своих местах и тоже зарылись в бумаги. Мария усмехнулась:

— Ну что ж, Вениамин Петрович, вы оказались правы… почти правы. Все сотрудники отдела, кроме любителя футбола и владельца тараканов, как я понимаю, собрались? Тогда давайте приступим. Со старшим лейтенантом Евсеевым мы уже имели возможность познакомиться в кабинете полковника Корнева. Вениамин Петрович, прошу представить мне остальных товарищей.

Веня указал на Абашева:

— Лейтенант Абашев Руслан, капитан Щукин, старший опер, переведен к нам из угро.

— Тогда начнем. Вениамин Петрович, вы, как старший, с чего предлагаете начать?

Веня ухмыльнулся:

— Судя по тому, что вы тут устроили, я думал, что нам и слова не дадут сказать. У меня сложилось впечатление, что вы станете давать нам указания, а мы будем их безропотно исполнять.

Евсеев и Абашев улыбнулись, Щукин укоризненно покачал головой. Мария нахмурила брови и резко ответила:

— У вас сложилось неправильное впечатление! Руководство поручило вам, товарищ Костин, вести поиск банды! Перестаньте вести себя так же, как… — Она запнулась.

— Как Зверь? — улыбнулся Веня.

— Вот именно! Если вы не прекратите паясничать, я сообщу о вашем поведении полковнику Корневу.

— Веня, ну в самом деле, хватит, — вступил в разговор Щукин. — Все эти дрязги до добра не доведут. Нам приказано дело делать, так давайте без эмоций. Вениамин, давай, излагай свои соображения.

Веня набрал воздуха в грудь, но вместо резкой реплики сунул руку в карман, достал пачку, закурил и, сбавив тон, сказал:

— Курить-то нам, надеюсь, у себя в кабинете можно?

Волгина улыбнулась и тоже достала пачку сигарет, чиркнула зажигалкой.

— Ничего не имею против. — Женщина повернулась к Евсееву: — угощайтесь.

— У меня свои. — Дима помотал головой и вынул пачку «Казбека».

— А я угощусь. — Руслан Абашев подошел и взял сигарету из предложенной Марией пачки, та кивнула:

— Итак? С чего все-таки начнем?

Веня заговорил:

— Я думаю, нужно поработать с предприятиями, которые занимаются печатью книжной, газетной и прочей продукции. Именно эти места и могут быть как-то связаны с теми, кто может изготовлять фальшивки, ну а потом провести работу с информаторами, связанными с криминалом.

— Я бы еще побродил по рынкам и барахолкам. Где, если не там, могут крутиться фальшивые деньги, — подсказал Щукин.

Конец ознакомительного фрагмента