Не сказал бы, что я против такого, вчерашний заключенный будет работать со всеми специалистами наравне. Его даже охранять не нужно, потому что, если не будешь работать, просто умрешь от голода или нехватки воды. И сбежать тоже не получится — в большинстве колоний за пределами базы либо вакуум, либо ядовитая атмосфера. Вот и приходится принимать правила, а они довольно суровые. Единственное, что меня смущает, откуда столько заключенных в мире, где все блага распределяются более-менее равномерно?

Мои мысли снова вернулись к Веронике и сыну — как там они? Я не видел их с тех пор, как взошел на борт транспорта, а посещения в дороге запрещены.

— Эй, — раздался чей-то окрик.

Но я не придал этому значения, погрузившись в свои думы.

— Эй ты, возле дверей, я к тебе обращаюсь.

Теперь это точно адресовано мне, так как я один сидел на своей кровати у входа.

Быстрый поиск глазами, и я встретился взглядам с мужиком, который находился в компании заключенных, развернутых ко мне вполоборота. Они сидели за столиком в метрах десяти от меня. Ничего особенного в плане комплекции, да и внешним видом эта компания собой не представляла. Я бы даже сказал, что выглядели они как обычные работяги, только вот взгляды уж больно суровые. Не отвечая, я постарался всем своим видом передать удивление и вопрос «Что дальше?».

— Ты же Волков, глава компании РОС?

Произнес мужик, и до этого слышимые разговоры, шуршание постельного белья и шаги разом стихли. В тюремном боксе наступила тишина, если не считать шума системы жизнеобеспечения, — все бросили свои дела и уставились прямо на меня.

Обведя взглядом пространство бокса, снова вернулся к мужику, заговорившего со мной, и равнодушно ответил:

— С чего ты взял?

— Видел как-то раз тебя, когда ты с группой чиновников наведывался на завод по производству биологических подложек, где я работал.

Как только услышал привязки к местности и событию, то, обладая абсолютной памятью, мгновенно вспомнил посещение завода и этого мужика, затесавшегося среди рабочих.

— Допустим, — ответил ему, а сам начал подключать различные программы для контроля пространства.

С последними событиями я не знал, как люди будут реагировать на меня. Поэтому, помимо программных продуктов, стал разгонять и так называемый гормональный боевой коктейль по телу. Жар пронесся от макушки и до пяток, зрение стало острее, мысли четче, сердцебиение участилось, а мышцы стали наливаться, запасая энергию для рывка.

Тем временем мужик, который заговорил со мной, также обвел взглядом застывших людей, а затем медленно поднялся и направился ко мне. Когда он остановился прямо передо мной, я уже был на пределе и ожидал чего угодно, только не того, что произошло дальше. Он вдруг вытянул правую руку и произнес:

— Джон Корн.

Несколько секунд мне понадобилось, чтобы осознать происходящее, а затем, медленно поднявшись, пожал руку в ответ:

— Михаил Волков.

Джон крепко сжал мою ладонь и несколько раз потряс ее:

— Спасибо вам, господин Волков. Если бы не вы и ваша компания РОС, моя семья умерла бы с голоду в руинах Лос-Анджелеса. — Джон отпустил мою руку и, обернувшись, обвел рукой подходящих к нам людей. — Здесь все обязаны вам своей жизнью и жизнью близких. А в те слухи, которые распространяют о вас, мы не верим.

Люди стали подходить и также жать мне руку, похлопывать по плечу и всячески выражать свою благодарность. Знали бы они, что те слухи обо мне — правда, изменилось бы их мнение или нет? Но, конечно, я не стал их разубеждать и, когда мне уже практически оторвали руку, решил озвучить вопрос, который меня интересовал:

— Джон, за что ты здесь?

Он хмыкнул, пожал плечами и с улыбкой ответил:

— Как и все здесь, за порчу государственного имущества, нанесение ущерба обороноспособности Земной Федерации, подрывная деятельность и прочие мелочи.

— Это как? — удивился я.

— Я, например, принял в работу субстрат ненадлежащего качества и тем самым запорол суточную партию биоподложек, а вот Майк, — он указал в спину удаляющемуся мужику, — обсуждал в сети проблемы ЗФ и пути их решения.

Да, похоже, людей очень не хватает, а точнее, у них отсутствует желание лететь черти куда, что вынудило Нечаева, или кто там этим занимался, арестовывать людей за такие мелкие проступки и насильно гнать на переселение. Конечно, это не справедливо и попахивает диктатурой, но, с другой стороны, а есть ли другой способ? Когда исчерпан ресурс идеологически накаченных и идейных, как заставить людей покинуть обжитое место, сказать «надо»? Вот и приходится действовать непопулярными методами, которые смогут оценить только будущие поколения. И так происходило на протяжении всей истории человечества.

Джон продолжил перечислять проступки людей в боксе, а я почувствовал, что корабль вышел из гипера, но произошедшее дальше меня насторожило. Сначала мои мониторинговые программы зафиксировали, на грани слышимости, глухой звук, исходящий с кормы корабля. Затем тряхнуло так, что все, кто находился на ногах, попадали как подкошенные, а я просто рухнул на свою кровать, снова ощутив боль в позвоночнике. Это точно не было похоже на подруливание маневровыми, и в подтверждение моим догадкам в тюремном боксе зажегся аварийный свет, а следом взревели баззеры тревоги.

⁂

— Что? Где я?

Пара оплеух привела моего недавнего знакомого в чувство.

— Спокойно, Джон. Ты все там же, в тюремном блоке. Ты знатно приложился головой, когда нас атаковали.

Я подал ему руку и помог подняться. Твердо встав на ноги, Джон аккуратно потрогал затылок и уставился на измазанные кровью пальцы.

— Я уже осмотрел, там ничего страшного, — заверил я Корна. — Через пару минут кровь остановится.

Он словно пропустил мои слова и продолжал смотреть на окровавленные пальцы. Видимо, ударился головой сильнее, чем я думал.

— Ладно, Джон, — хлопнул его по плечу, — пойду посмотрю, может, кому нужна помощь.

Развернувшись на месте, я окинул взором тюремный бокс, и картина оказалась именно такой, какой я и ожидал. Все, что не было закреплено в момент удара, валялось на полу. Впрочем, как и те люди, которые стояли на ногах в момент удара. Бокс был наполнен стонами, руганью и прочими звуками, исходящими от приходящих в себя людей.

Имплант сразу же выделил несколько человек, которым требовалась медицинская помощь, хотя это было заметно и невооруженным взглядом. В этот момент я ни о чем не думал и просто делал что мог. Да и о чем мне думать, если повлиять на ситуацию я все равно не могу. Этот тюремный бокс на то и тюремный, что выбраться отсюда с тем, что есть внутри, просто невозможно. А еще я хотел занять себя чем-нибудь, чтобы мысли о Веронике и сыне не заставили меня броситься с голыми руками на створки бокса.

Хотел уже двинуться к первому потерпевшему, но меня вдруг охватила такая тревога, что мне перестало хватать воздуха, а сердце как будто решило выскочить из груди. Я закрыл глаза и попытался пару раз глубоко вздохнуть, но это мало чем помогло. Тревога нарастала, и в какой-то момент в памяти всплыл образ Вероники, держащей на руках мальчугана. Кулаки сжались сами собой, и я уже был на грани срыва, но, как и всегда, на помощь пришел имплант. Небольшой жар пронесся по телу, в одночасье превращая меня в бездушную машину, и, открыв глаза, я сделал шаг.

Первым на пути оказался катающийся на полу заключенный, который держал правую руку и вопил от боли. Рядом с ним сидел другой заключенный и непрерывно повторял:

— Сашка, дай посмотрю! Сашка, дай посмотрю!

Приблизившись, встал на одно колено и с ходу нанес удар в район грудной клетки. Заключенный тут же перестал вопить, выпучил глаза и превратился в рыбу, открывая и закрывая рот, но надолго его не хватило, и он отключился.

— Ты чё творишь?

Второй заключенный попытался схватить меня за робу, но, взглянув мне в лицо, отшатнулся. Не обращая внимания на этот инцидент, я осмотрел пострадавшую руку. Имплант подсветил деформацию предплечья и создал виртуальное изображение приблизительного состояния кости с указанием места перелома. Повертев осторожно и ощупав сломанную руку, убедился, что перелом не оскольчатый. Затем взялся за запястье и с силой потянул на себя. Кость, как и положено, встала на свое место, оставалось только зафиксировать.

Естественно, вокруг ничего подходящего не оказалось. Весь интерьер продуман до мелочей, чтобы у заключенных не оказалось предметов, хотя бы издали напоминающих оружие. Тогда я просто сложил руки пострадавшего вместе, чтобы предплечья обеих рук были прижаты друг к другу, и туго перемотал разодранным одеялом. Сразу же поднялся и безэмоционально бросил наблюдавшему уже без опаски товарищу:

— Очнется через несколько минут. Проследи, чтобы не шевелил руками.

Тот лишь кивнул, и я направился к следующему пострадавшему. Но остальные оказались без серьезных травм, — только ссадины и ушибы. Быстро закончив с людьми, я вернулся к створкам бокса и стал их осматривать на предмет возможности открыть. Конечно, я понимал, что их не открыть, но сидеть без дела тоже не мог. И в этот момент меня за локоть ухватил пришедший в себя Джон.