Глава 8

Два года назад

Я предупредила, что возвращаюсь, только отца. Отправила сообщение и попросила даже маме не говорить. Не хочу видеть в аэропорту или дома Сергея, как только вернусь.

— А что такая грустная? — папа вглядывается в мое лицо, встретив в Шереметьево. — Лада, неужели и там тебя Сергей достал? Надо было телефон отключить.

— Я устала от перелета, — стараюсь улыбнуться, но плакать хочется.

Вот и все. Европа осталась далеко. И сейчас, глядя по дороге на знакомые места, я даже думаю, не приснилось ли мне это. Какое-то странное чувство, очень похожее на сумасшествие. Я все ещё помню его прикосновения, его запах, но словно все это сама придумала, сама выдумала идеального мужчину. Ага, и ходила по улицам, сама с собой разговаривая. Точно, Лада, рехнулась.

Папа тоже молчит. То ли понимает, что на разговоры я сейчас не настроена, то ли о своем думает. Он даже домой не заходит, сразу уезжает. Мамы нет тоже, так что встречает меня тишина. И это радует. Я даже не разбираю чемодан, принимаю душ и валюсь на кровать. Правда, все же достаю одну футболку, на которой ещё должен был сохраниться запах, который убедит меня, что я не сошла с ума, что все произошедшее мне не приснилось.

Следующую неделю почти безвылазно провожу в своей лаборатории. С папой почти не вижусь — он тоже пропадает на работе. Сергей, что меня удивляет, тоже не появляется у нас. Мама пару раз заводит разговор о моем отдыхе в Европе, но я отделываюсь общими фразами.

Ещё через пару дней понимаю, что мне нужно отдыхать. Меня уже мутит от запахов — любой парфюмер, увидев, как я работаю, покрутил бы пальцем у виска. И, конечно, воссоздать тот запах, который остался со мной из Европы, я воспроизвести не могу. Он не остался и на моей футболке, которую без моего ведома забросили в стирку.

Приезжаю домой, хочу сегодня просто посидеть в саду или окунуться в бассейн, чтобы хлорка очистила мое обоняние и перебила все. Мне надо забыть. Ничего не вернёшь и не изменишь. Марат сделал свой выбор. Так каков же будет мой?

— Лада! — зовёт меня мама.

Не успеваю прошмыгнуть в свою комнату, но ладно. Не могу же я ее избегать. Надо возвращать свою жизнь в привычное русло.

— Прив… — слово застревает в горле, когда я вижу мать. — Что случилось?

Она совершенно не похожа на привычную себя. Сколько я ее помню, всегда при идеальном макияже, с укладкой, и даже дома мама ходит на каблуках. А сейчас она в халате, волосы собраны в неаккуратный хвост. И босиком…

— Лада! Беда! — мама хватает меня за руку и тащит в гостиную.

Так, драматизировать она тоже любит, поэтому пока не паникую. Резкий запах лекарств… и Сергей в кресле. Видеть его нет никакого желания, но, может, хоть он объяснит, что здесь происходит.

— Добрый день, Лада, — здоровается со мной сдержанно, даже хмуро. — Ты уже в курсе?

— В курсе чего? — я все ещё ничего не понимаю.

Это не обычный визит вежливости — одно понятно. Мама не может ни слова произнести, держит меня за руку, причем довольно болезненно сжимает, но я терплю. Смотрю выжидательно на Сергея. Жду, что он скажет.

— Твоему отцу грозит большой срок за несоблюдение техники безопасности, — огорошивает меня. — Один человек погиб, двое в реанимации, ещё несколько с менее тяжкими. Станислав Григорьевич даёт показания, но один человек из вышестоящих, — тычет пальцем в потолок, — ясно дал понять, что дело не замнется. Там уже и СМИ подключились, и родственники рабочих. Поэтому готовьтесь. Я могу посоветовать адвоката, но для этого вам придется продать все.

Я сама уже, как мама, хочу схватиться за сердце. Да не может этого быть! Не верю я, что отец мог совершить такую оплошность. Это какой-то бред. Надежда, что Сергей все преувеличивает или ему неправильно донесли, все ещё теплится в груди.

— С отцом можно увидеться? — спрашиваю я.

— Я могу помочь, — соглашается Сергей, который знает явно больше нашего.

— Помоги, — почти умоляет мама. — Вы же со Стасом столько лет знакомы, ты же знаешь, насколько скрупулезен. Как так вышло?

— Я не знаю, Инесса Игоревна. Может, это происки конкурентов, хотя вряд ли, — Сергей задумывается. — Никто бы не пошел на жертвы, ведь если все скроется, то это уголовное дело.

Мама тянется за стаканом, наконец отпустив мою руку, и я поднимаюсь, расхаживаю по гостиной.

Надо что-то делать. И почему-то в голове бьётся лишь одна-единственная мысль: «Марат бы мне помог, он бы сразу придумал».

Господи… Моего отца посадить могут, а я думаю про мужчину, с которым провела всего ничего времени.

— Ты можешь организовать встречу с отцом и следователем? — уточняю у Сергея.

— Лада, а что ты можешь сделать? — мама бьёт ладонями по дивану в отчаянии.

Не знаю что, но я хотя бы попробую выяснить обстоятельства, а потом уже думать, как помочь папе.

Дни сливаются в один страшный кошмар. И мне уже кажется, что Сергей даже преуменьшил проблему. Все намного и намного хуже. Адвокат говорит о том же. Отец держится, повторяет, что ни в чем не виноват. Работники все твердят одно и то же, так что в их честности следствие не сомневается. Мама совсем слегла, поэтому везде мы ездим с Сергеем вдвоем.

Наконец, когда я тоже чувствую себя уже на пределе, мы сидим с ним в машине, я кусаю губы, уже не зная, как помочь отцу.

— Лада, — Сергей касается моей ладони, которую я тут же отдергиваю, — я много думал. Думаю, есть вариант помочь Станиславу Григорьевичу.

Смотрю на него с надеждой, даже не чувствуя очередного прикосновения к своей руке.

— Сколько это будет стоить? — прекрасно понимаю, что такое дело по щелчку пальцев не замять. — Сергей, ну же? — тороплю. — Может, провести независимую экспертизу на объекте? Отец же уверен, что он прав.

— Уже проводили, Лада, — вздыхает он. — Ты думаешь, я не сделал это в первую очередь? Думаешь, я не хочу помочь Станиславу Григорьевичу?

— Тогда что? — тихо спрашиваю.

Почему-то даже улица затихает, я слышу лишь звон в ушах. И вижу перед собой только лицо Сергея, уже зная, что услышу.

— Мне надо будет больших сил и, возможно, репутации спасти твоего отца, — говорит он тихо, поглаживая мое запястье большим пальцем. — И даже моей собственной свободы, если я где-то облажаюсь. А ты на подобное готова ради Станислава Григорьевича?

Да я на все готова! Я отдам все деньги, которые у меня есть. Да я вместо него в тюрьму сяду. Я уже на грани и в этот момент способна душу дьяволу продать, лишь бы все скорее закончилось.

— Ты заберёшь мою свободу в обмен, — шепчу я.

— Нет, Лада, — Сергей удрученно качает головой. — Я сделаю тебя счастливой.

Я была счастлива. Пусть недолго, но знаю, что это такое. А рядом с Сергеем я этого не чувствую.

Я готова докатиться до этого… Отдать себя человеку, который мне хуже чем безразличен, в обмен на свободу отца. И неужели такое бывает в наше время?

Это не брак — это сделка. И Сергей прекрасно это понимает, только даже на подобное согласен. Меня начинает мутить, стоит только подумать…

— Извини, — выхожу из машины и делаю несколько глубоких вдохов, лишь бы меня вырвало прямо напротив следственного комитета.

Я не смогу, боже, я не смогу… Прошу Сергея отвезти меня домой, так и не дав ответа, но завтрашний день решает все…

Глава 9

Я лежу с закрытыми глазами, но уснуть никак не получается. Кира спит рядом, раскинув ручки, и мне большего не надо. Разве я этого и не хотела? Подальше от Сергея, мы с дочерью вдвоем… Только мы теперь не вдвоем. С нами Марат. А с нами ли? Или он все это делает только ради Киры?

Мы отложили разговор об установлении отцовства, хотя Марат очень просил меня не медлить. В принципе, он сам может хоть завтра пойти и подать в суд, но ему надо, чтобы я дала свое согласие. Это же Марат…

Я его знала два года назад и недолго, а кажется, что очень давно. Дело ведь не во времени, проведенном вместе, а в человеке, который становится близким по щелчку пальцев, будто мы всю жизнь знакомы.

Поднявшись, со своей стороны подкладываю подушку к дочери и, бесшумно ступая, иду на кухню. Открываю холодильник…

— А ты все так же любишь есть по ночам, — почти подпрыгиваю от неожиданности и смотрю на стоящего в дверях Марата.

— Напугал до чёртиков, — выдыхаю я.

Конец ознакомительного фрагмента