Вскарабкавшись на вершину обрыва, Элайджи ловко взобрался на коня, крепко привязав перед этим аккуратно сложенные крылья к седлу, и дал шпоры. За ним следовал его радостный и преданный четвероногий друг.

Выезжая из лесу, Элайджи притормозил коня и, вытянувшись, начал что-то рассматривать сквозь густую листву деревьев. Его взгляд остановился на одноэтажном, выкрашенным в белый цвет здании. Это была школа. Единственная школа в деревне, где дети от мала до велика учились читать и писать. Помимо этого они изучали математику и латынь, вернее, так было принято считать. Другие науки здесь не преподавались за их ненадобностью.

Элайджи быстро спрыгнул с коня и привязал его за вожжи к дереву.

— Смельчак, сидеть, — скомандовал он псу, и тот покорно сел.

Оглянувшись по сторонам, Элайджи немного пригнулся, дабы его никто не заметил, и пробежал к окну. Ухватившись за карниз двумя руками, он приподнялся, высунув наполовину свою голову. Элайджи часто так делал, ибо миссис Бунч не пускала его в школу, считая, что ему это вовсе не нужно. Своим же детям она разрешала учиться лишь для того, чтоб они научились читать и писать, и на это она отводила каждому по два года. Все остальное она считала пустой тратой времени.

Элайджи начал прислушиваться. Это была латынь.

— Дети, а кто знает, как будет на латыни «король» и «королева»? — спросила учительница миссис Уорен.

Миссис Уорен была одной из самых добрых женщин в деревне. Она была рождена, чтобы стать учительницей. Любой, кто взглянул на нее хоть раз, обязательно приписывал ей эту профессию. Она всегда собирала волосы наверх в тугой пучок и отличалась чрезмерной опрятностью. Миссис Уорен верила, что знание — это единственный свет, и посвятила себя тому, что изо дня в день пыталась вдолбить непутевым ученикам одно и то же. Редкая женщина жертвовала себя науке в то время, и только за это ей нужно было отдать должное. Ведь, отбросив все перспективы в городе, она самовольно переехала сюда с мужем, обеспокоенная абсолютной безграмотностью в селениях. Латынь, любимый предмет миссис Уорен, был введен в школьную программу с ее инициативы, чем в первую очередь очень гордился глава «Цветочных лугов» мистер Дикклуф. Ведь где это видано, чтобы в деревне еще и латынь преподавали. К преглубокому же сожалению миссис Уорен, ее мечты о том, как она свободно будет обсуждать с учениками на латыни темы насущные, медленно гасли под однотонное, стайное и бессмысленное повторение одних и тех же слов вот уж четвертый год.

— Rex, regina, — кто-то выкрикнул из толпы учеников.

— Правильно, а что такое lucus?

В классе воцарилось молчание.

— Ну мы же вчера это с вами проходили. Это возле нашей деревни. Там живут дикие звери, ну…

— Лес, это же так просто, — пробормотал себе под нос Элайджи, больше всего желая очутиться в этом классе.

— Это лес, запоминайте: lucus — это лес, lignum — это дерево, а lacus — это озеро. Давайте повторим все вместе.

— Lucus — это лес, lignum — это дерево, а lacus — это озеро, — промычали дети.

Элайджи повторял вместе с ними. У него была огромная тяга к знаниям, и он никак не хотел отставать от деревенских ребят. Но знания были не единственной причиной, по которой он чуть ли не каждый день бегал к окнам школы. Элайджи взволнованно оббежал взглядом весь класс и остановился на юной мисс Эмили Прюмор. Это была самая хорошенькая девочка с самым тоненьким и нежным голоском. Взрослые восхищались ею, все они хотели иметь такую дочь и втайне завидовали ее родителям. У нее были длинные, до пояса, пушистые пшеничные волосы, которые расходились завивающими прядями на концах. Передние же пряди были собраны назад и заплетены в косу. Ее глаза были глубокими и прозрачно-голубыми, как два озера. А когда она начинала петь, всем казалось, будто ангелочек слетел с небес, чтоб порадовать их своим пением. Элайджи часто любовался ею, сидя под окнами школы, но подойти после уроков не решался. Она нравилась многим ребятам, в том числе и Сэму.

Элайджи не заметил, как почти наполовину высунулся в окно. Ее улыбка, то, как она наматывает прядь своих золотых волос на палец, — все это заставляло замирать весь мир на мгновенье. Да и существовал ли мир в те минуты?.. И вдруг эту божественную картину прервал громкий лай, прямо над ухом Элайджи. Он чуть ли не подпрыгнул на месте от такой неожиданности и резко обернулся. Рядом сидел Смельчак, которому, по всей видимости, стало скучно сидеть одному, и игриво вилял хвостом.

— Тсс-с-с-с, — приложив указательный палец ко рту, цыкнул ему Элайджи, опасаясь, как бы их не услышали.

Но тут сзади раздался голос миссис Уорен: «Дети, да это же Элайджи!»

Элайджи обернулся и увидел, что у окна стояла учительница и махала ему рукой, показывая, чтобы он зашел. Весь класс уставился на него, даже Эмили Прюмор сейчас на него смотрела.

— Элайджи, заходи, не бойся! — крикнула миссис Уорен через стекло.

— Хорошо, — еле выдавил из себя Элайджи.

Когда он вошел, в классе воцарилось молчание. Дети хорошо относились к Элайджи, но друзей среди них у него не было. Все боялись Сэма, который недолюбливал Элайджи, так же как и его матушка, и запрещал кому-либо с ним водиться. Да и клеймо подкидыша висело над Элайджи, как огромная туча средь ясного неба. И если его одногодкам было все равно, то их родители относились к этому очень скептически. «Какие же у него были родители, если бросили свое дитя?» — часто поговаривали они за спиной Элайджи, и по их прогнозом он должен был стать именно таким же.

— Проходи, садись, где тебе удобно, — ласково сказала миссис Уорен.

Но Элайджи оставался стоять в дверях как вкопанный.

— Ну чего ты стесняешься, проходи, — повторила учительница.

— А он у нас глухой, миссис Уорен, так что не старайтесь. Зачем ему латынь, он только свиней кормить да крылья мастерить умеет, — с ухмылкой выкрикнул Сэм, чем вызвал в классе насмешки и хихикания.

— Садись ко мне, Элайджи, здесь свободно, — сказала Эмили и похлопала ладонью по скамье.

После ее слов все мгновенно замолкли и с интересом посмотрели на юную мисс Прюмор. Элайджи сделал нерешительный шаг, но потом, набравшись храбрости, уверенно прошел и сел рядом с Эмили. Позеленевший от злости Сэм надулся, словно жаба, и его веснушки стали в два раза темнее.

— Итак, — продолжила миссис Уорен. — Как по латыни будет «птица»? Может быть, Сэм нам скажет? — спросила она, видя, что тот отвернулся и показывал кулак Элайджи.

— Что? Я? — испуганно переспросил Сэм, не расслышав вопрос. Глаза его забегали, а лоб сморщился от напряжения.

— Ego vacca, — шепнул ему Элайджи.

— А, так это просто, еgo vacca, — повторил, расслабившись, Сэм.

Но тут, к его удивлению весь класс просто взревел от смеха. В недоумении Сэм начал вертеться по сторонам, но куда бы он ни повернулся, он видел смеющиеся лица, кто-то даже показывал на него пальцем, и даже Эмили Прюмор, прислонив ладонь ко рту, еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Да и когда еще будет случай посмеяться над грозным Сэмом.

— Что ж, хоть вы и утверждаете, что вы, мистер Сэм Бунч, — корова, нас больше интересует, как по латыни будет «птица».

Элайджи поднял руку. Об этом моменте он часто мечтал.

— Да, Элайджи, — одобрительно кивнула миссис Уорен.

— Аvis, — гордо ответил Элайджи.

— Правильно, молодец. У каждой птицы есть крылья. Как будут «крылья»? Может быть, Сэм хочет исправиться? — снова спросила учительница Сэма.

— Alas, — шепнул Элайджи.

— Ну да, так я тебе и поверил, — тихо, сквозь зубы прошипел Сэм.

Элайджи опять поднял руку.

— Да, — указала миссис Уорен на Элайджи.

— Alas, — ответил он.

— Правильно, — обрадовалась учительница. — Элайджи, ты такой способный мальчик! Тебе явно следует ходить ко мне на занятия. Ну что ж, урок окончен, все свободны. До завтра.

Элайджи уже направился к привязанному коню, как по дороге его нагнал Сэм с двумя его братьями, близнецами Диком и Скоттом.

— Куда торопишься, Элайджи? — крикнул Сэм и толкнул его в спину. — Что, слишком умным стал? Я посмотрю, что скажет матушка, когда узнает, что ты был в школе.

— Она, наверное, поймет, что школа для меня, а не для таких баранов, как ты. Ой, прости… коров.

— Да как ты смеешь? — вне себя от злости крикнул Сэм и вцепился в Элайджи.

Они оба упали и кубарем начали кататься по траве.

— Эй, что это вы задумали? — разняла их миссис Уорен. — Чтоб я такого больше не видела!

— Мы еще поквитаемся! — пригрозил Сэм и пошел в сторону дома. За ним поторапливались его братья.

— Извините, миссис Уорен… — сказал Элайджи. — Пожалуй, я тоже поеду домой.

Но как только он сделал первый шаг, за спиной раздалось: «Элайджи». Элайджи обернулся… перед ним стояла Эмили Прюмор.

— Это ты мне? — немного заикаясь от волнения, выдавил он из себя, не веря, что с ним разговаривает сама Эмили. Ему часто снилось, что наступит тот день и он с ней заговорит, но чтоб так, наяву… Это явно был сон.

— А где же ты тут видишь еще одного Элайджи? Конечно тебе, — улыбнулась Эмили и, немного засмущавшись, опустила глаза. — Знаешь, — продолжила она снова. — А ты молодец, не каждый рискнет подшутить над Сэмом. Но теперь ты поставил его на место.