— Нет. Речь не об этом была. Это я однажды заблудилась…

Пришлось ещё раз пересказать историю своих мытарств по замку. Девушки за столом охотно подхватили новую тему.

— Да не закончат они этот ремонт в ближайшие пару лет, точно вам говорю. Это просто повод закрыть правую башню от посетителей.

— Зачем? — непонимающе переспросила Женя.

— Из-за того несчастного случая. Ты не знала, что ли? — Кларисса развернулась к Жене в предвкушении появления благодарного слушателя и понизила голос. — Там два года назад погибла мадам Роше, жена владельца отеля. При таинственных обстоятельствах, — многозначительно добавила она, поднимая брови.

— Какой ужас! — Женя отставила чашку, из которой как раз хотела сделать глоток. — Я и не знала, что мсье Роше был женат… — Она мучительно покраснела, словно пойманная на чём-то постыдном. — Я имею в виду… я гуглила информацию про отель… перед тем, как устроиться сюда на работу… в сведениях о владельце не упоминалась эта трагедия…

— Конечно, не упоминалась. Личная информация о жизни владельцев и его семьи и не будет публиковаться на каких-то там сайтах, — фыркнула Кларисса. — Я сама устроилась сюда позже, но вот Мишель была лично знакома с мадам Роше, кажется, её звали Берти2н, да?

Все за столом посмотрели на моложавую брюнетку лет сорока, которая, насколько Жене было известно, работала в бухгалтерии.

— Да, мы с Бертин неплохо ладили. Она была такая яркая, такая эффектная… Бедная девочка, жаль, что так всё вышло… — Мишель вздохнула.

Дверь открылась, и в гостиную вошла незнакомка в коротком джинсовом сарафане и в босоножках на высокой танкетке. На вид она была совсем юная, лет восемнадцать, не больше, но всем своим видом пыталась казаться старше. Впрочем, ярко накрашенные губы и подведённые глаза скорее прибавляли ей вульгарности, а не лет. Она на удивление тихо поздоровалась и скромно присела с краю стола в ожидании официантки.

Аннет, блондинка с ресепшен, тут же повернулась к Жене:

— Эжени, ты уже знакома с Элен? Она, как и ты, новенькая, будет работать в музее.

«Элен? Та самая, которой отдали моё место в архиве? Вот же монстера пробитая! [Монстера дырявая, или пробитая (лат. Monstera pertusa) — эта лиана крупная, с разнобокими, несимметрично дырявыми ланцетными листьями до 1 метра в длину и 25 см в ширину, расширяющимися в нижней части.]»

Моментально внутри вспыхнуло негодование, но Женя вежливо улыбнулась, пытаясь удержаться от предвзятого отношения. В конце концов, если на кого-то и злиться, то на бабушку этой девицы, которая так не вовремя подсуетилась с трудоустройством внучки.

— Приятно познакомиться, Элен. Мадам Трюдо действительно упоминала про стажёра.

— Да, это, вероятно, про меня, — прощебетала Элен кукольным голоском и заправила за ухо светлую прядь, выбившуюся из чопорного пучка-ракушки. — Я учусь в университете Экс-ан-Прованса, но мне повезло устроиться сюда на практику.

«Повезло, как же!»

Когда со знакомством было покончено, обедающие предпочли вернуться к более интригующей теме.

— Я слышала, что мадам Роше училась вместе с будущим мужем, — закинула удочку девушка с жёлтым жирафом на груди. Женя так и не смогла вспомнить, как её зовут.

— Всё верно, на одном курсе с мсье Роше и, между прочим, с мадам Бланшар, — кивнула Мишель, помешивая кофе. — Но на разных факультетах. Бертин увлекалась живописью, училась на искусствоведа. Очень творческая была личность. Так креативно одевалась…

— Как интересно, — неожиданно прервала её Элен, — а можете поподробнее рассказать?

— Ну я деталей уже не помню, — добродушно усмехнулась Мишель. — В стиле, знаете, вольного художника. Балахоны с вышивкой по подолу. Серьги с тяжёлыми подвесками. То шарф, бывало, на голову повяжет, то браслеты на руки нанижет до локтей. Она как раз занималась росписью стен в башне, когда всё произошло.

— Творческие люди, они всегда со странностями, — авторитетно заявила Аннет. — Вот взять хотя бы нашего мсье де Гиза… Эмоции бьют через край, бешеная харизма!

— Да-да, мне говорили, что мадам Роше обладала взрывным темпераментом, — подтвердила Кларисса. — Особенно после свадьбы это ярко проявилось — ревнивые скандалы, подозрения, истерики, мания преследования…

— Неудивительно, что мадам Роше ревновала, ведь мсье Роше — такой красавчик… — мечтательно произнесла Элен, подперев рукой подбородок. — Он вёл у нас как-то факультатив по истории. Все девчонки в группе по нему с ума сходили.

«Красавчик?! Что у этой Элен в голове… Нет, Роше, несомненно, интересный мужчина, но уж назвать его красавчиком… с его резкими чертами лица и суровым взглядом…»

— Ну это сплетни всё, насчёт ревности, — одёрнула девушку Мишель. — Мсье Роше — порядочный человек, он не стал бы обманывать собственную жену.

— Может, и не в ревности дело, а в каких-то других проблемах… — вставила всезнающая Кларисса. — Это, конечно, только слухи, но расследование того несчастного случая очень быстро прекратили, как будто трагедия произошла не по недосмотру кого-то из строителей, а Бертин сама… ну вы понимаете.

За столом воцарилось тяжёлое молчание. Никто не хотел произносить вслух слово «самоубийство», но думали именно об этом.

— Всем доброго дня и приятного аппетита! — скрипучий голос мадам Трюдо разрушил чары, и девушки, бормоча ответные приветствия, склонились кто над тарелками, кто над чашками. Больше тему таинственного происшествия в правой башне за обедом не поднимали. Никто не хотел получить жёсткую отповедь пожилой смотрительницы музея, ненавидевшей досужие сплетни.

Остаток дня Женя провела в предвкушении шопинга. Если задуматься, то это, пожалуй, был первый раз, когда у неё появилась возможность свободно и в своё удовольствие походить по магазинам, да ещё и в компании с интересной француженкой, и выбрать именно то, что хочется, в разумных пределах, естественно, но зато не на рынке или по уценке.

Закончив все запланированные на сегодня дела, она с удовлетворением потянулась и захлопнула ежедневник. Часы подтверждали, что рабочий день подошёл к концу, задерживаться сегодня никакой необходимости не было. Так что Женя выключила компьютер и теперь тенью следовала за мадам Трюдо, пока та по очереди запирала все залы музея.

Так происходило каждый раз: скрип дверей, звяканье ключей и ворчание смотрительницы. Музейные залы словно засыпали на время, ожидая новых посетителей. Но Женя знала, что уже на будущей неделе в одну из ночей музей оживёт, наполняясь звуками ритмичных песнопений, шепотками зрителей и речитативом актёров.

Гостям нравился интерактивный антураж, но мсье де Гизу этого было мало. Он генерировал идеи одну за другой, порой безрассудные, неосуществимые или очень затратные. Если бы Моник, с которой он охотно делился, его не осаживала, музей, наверное, уже превратился бы во второй «Мулен Руж».

Вдруг по залу метнулась чёрная тень и скрылась в пыточной, махнув напоследок пушистым хвостом. Женя удивлённо проводила его взглядом.

— Мадам, при музее что, живёт кот?

— Какая глупость! Кошки, они же… пахнут! — брезгливо понизив голос, сообщила смотрительница.

— Но я только что видела, как в пыточную проскользнул чёрный котик… — растерянно пробормотала Женя.

— Что?! Откуда он тут взялся? — Мадам всполошилась, как будто кот покусился на святое — полынную настойку в сейфе. — А вдруг он там нагадит?

Старушка всплеснула руками и поспешила на поиски мерзопакостного существа. Они потратили пятнадцать минут, осматривая все экспонаты, но кота и след простыл. Словно растворился в воздухе.

— Ну, знаете ли, мадам Арно, — наконец проворчала смотрительница. Она явно намеревалась добавить что-то ещё, но сдержалась, укоризненно покачав головой.

— Но я видела…

Трюдо полоснула по Жене таким гневным взглядом, что та покорно кивнула:

— Вероятно, показалось. Прошу прощения, мадам.

Вежливо распрощавшись с коллегой, Женя вернулась в свой номер и перебрала нехитрый гардероб.

«Моник права, это никуда не годится».

Но спускать всю первую получку на одежду Женя не хотела. Она бы вообще предпочла отложить аванс или хотя бы его часть, чтобы в случае чего не остаться без средств в чужой стране. И потом оставалась нерешённой ситуация с дядей Костей. Мысли о нём отступали днём, но к ночи, когда работа оставалась позади и было полно времени для размышлений, совесть поднимала голову и навязчиво брюзжала, вынуждая со слезами утыкаться в подушку. Без её зарплаты дяде наверняка приходится туго. Но что с этим делать, Женя пока не придумала.

«А вдруг Моник меня в дорогущий бутик заведёт?»

Решив, что всё же лучше обсудить эту тему в стенах номера, чем потом неловко мяться в фешенебельном магазине, Женя вышла на лестницу и спустилась на один пролёт. Моник занимала апартаменты второго этажа башни, и, судя по единственной двери на площадке, весь этаж был в её распоряжении.

Дверь была чуть приоткрыта. Женя трижды стукнула костяшками пальцев по тёмному дереву.

— Можно?

Не дождавшись ответа, она шагнула в прихожую.

— Моник? Это я, Эже…

Из-под огромной двустворчатой двери, очевидно ведущей в спальню, валил сизый дым.

— Что… — Знакомый ненавистный запах гари тут же проник в лёгкие. — О боже!

Она высунулась в коридор и крикнула:

— Эй! Кто-нибудь! Пожар!

За спиной что-то громыхнуло, а следом Женя услышала полный отчаяния крик: