Но провидение явно было не на её стороне. Едва замок за спиной щёлкнул, отсекая путь к бегству, Константин Игнатьевич, как по волшебству, материализовался в прихожей. И выглядел он недовольным, как людоед на веганской пирушке. Его борода, щедро сдобренная маслом пачули, свисала с подбородка острой сосулькой, угрожая жирными пятнами его любимому халату.

«Вышел меня встретить, даже не закончив с марафетом? Что-то определённо случилось… Ой, не-е-ет! Нет, нет, нет! Неужели Тамара Владимировна ему уже позвонила?!»

— Евгения, что это такое?!

Вместо приветствия дядя с брезгливым видом потряс перед её лицом исписанными листами в клеточку.

«Меня, что, сегодня кто-то проклял? Просто «отличное» завершение «отличного» дня!»

Женя вздохнула и принялась разуваться, чтобы собраться с мыслями.

«И как же меня угораздило забыть дома тетрадь с переводом?! Ладно… Мыслить позитивно. Мыслить позитивно. Спасибо, что не звонок заведующей».

— Это мои старые записки с французским, дядь Кость, где ты их нашёл? — попыталась она выкрутиться, не признаваясь про подработку.

— Я же запретил тебе учить этот проклятый язык, — в его голосе прорезались визгливые нотки. — Ещё не хватало, чтоб ты пошла по стопам своей мамаши. Достаточно она зла принесла нашей семье, шлюха французская! Брата моего со свету сжила, тебя сиротой оставила.

— Я и не учу больше, — Женя покорно отвела взгляд.

Хотя всё внутри у неё переворачивалось от сказанного про маму, она знала, что лучше не перечить, а перетерпеть. Дядя выпустит пар и успокоится. Время подростковых бунтов, когда она пыталась отстоять доброе имя давно погибшей матери, которую даже не помнила, осталось в прошлом. Теперь у неё был план, и чтобы его осуществить, нельзя поддаваться на провокации. Особенно после того, что произошло сегодня.

— Чтобы я этой мерзости больше не видел! — Дядя у неё на глазах демонстративно разорвал тетрадь на несколько частей, швырнул обрывки на пол и, развернувшись, процедил через плечо: — Как приберёшь тут всё, накрывай на стол. Хочу успеть поужинать, в семь придёт клиентка.

Под брюзжание, нравоучения и поминания психео [Психео — вымышленная энергия отрицательных эмоций, которая описывается в книге Дарьи Урбанской «Полукрылые. Чёрные песни забвения».], забивающего каналы тёмной энергетикой, Женя хлопотала по дому и отсчитывала минуты до прихода очередной любительницы узнать своё будущее раньше положенного срока. Как раз домывала полы в прихожей, когда вновь появился разозлённый дядя Костя. Теперь он был одет, как и подобает к этому часу — в белую шёлковую рубашку и расшитую серебристыми рунами жилетку, которые он надевал к приходу особо важных клиентов — постоянных или платёжеспособных. А вот выражение его лица не сулило ничего хорошего. И вновь он злобно тряс листками. Сначала Женя даже не поняла — вроде бы остальные переводы остались на работе. Но присмотревшись, поникла. Это были измятые страницы «Из рук в руки» — газеты, которую она купила на остановке по пути домой и в которой, пока ехала в автобусе, отмечала интересные вакансии.

«Снова копался в моей сумке… Когда же я перестану наступать на одни и те же грабли?»

— Как ты это объяснишь? — рявкнул он.

— Просто посмотрела вакансии, какие есть предложения сейчас. Вдруг где-то условия получше, оклад повыше.

— Да куда тебя, бестолковую, возьмут-то? Я с таким трудом выбил для тебя место в библиотеке, а ты? Неблагодарная!

— Но дядя Костя! — осмелилась возразить Женя. — Там ведь зарплата небольшая.

— Но она хотя бы есть! Здесь и сейчас. А что будет, когда ты провалишь испытательный срок на новой работе? Где, — он откашлялся и добавил в голос высокие нотки, пытаясь спародировать Женю, — где условия получше и оклад повыше.

— Но…

— Что тогда, Евгения? На шее моей сидеть будешь? Бес-тол-ко-вая! — отчеканил он, выделяя каждый слог, а затем разорвал газету на клочки и бросил на только что вымытый пол.

Остаток вечера и правда прошёл тихо. Дядя принимал клиентов в своём кабинете, который одновременно являлся и его спальней. Так и не решившись раскинуть Таро для себя, Женя расстелила постельное бельё на узком диванчике в кухне, забралась под тонкий плед. Стрелка часов над столом едва приблизилась к десяти, но негативная аура прошедшего дня так давила, что Жене не терпелось оставить всё позади. Она вытянулась, чуть разведя руки и ноги в стороны, насколько позволяла ширина дивана, и сосредоточила внутренний взор на ступнях, мысленно расслабляя их, затем плавно перешла к голеням, икрам…

Резкий визг звонка заставил её подскочить. Женя едва не рухнула с дивана, а в районе голеностопа что-то подозрительно щёлкнуло.

— Открой! — крикнул из спальни дядя.

— Сейчас, минутку, — отозвалась она, суетясь, пытаясь одновременно растереть ногу и одеться. — Я уже легла.

Звонок повторился снова, а рука никак не попадала в рукав блузки.

«Да что ж такое!»

Хлопнула дверь дядиной комнаты, в коридоре раздались шаркающие шаги, затем лязгнул замок… Женя обречённо замерла — снова испортила ему настроение.

— Константин Игнатьевич, миленький, доброго вечера, — послышался лебезящий голос Розы Ильиничны, соседки из сорок пятой квартиры. — Прошу прощения за столь поздний визит, но я совсем не могу уснуть.

— Оно и неудивительно, бледная ты какая-то, Роза. Давление? Или сонный сбор нужен? Сейчас посмотрю, кажется, у меня оставался мешочек…

— Ой, спасибо, конечно. А я всегда говорила, что ты добрейшей души человек, Константин. Но, понимаешь, дело в запахе. Накурено у нас в подъезде. Чувствуешь? Эта дама, что от тебя вышла, долго потом на ступеньках сидела, слёзы лила да дымила без конца. На замечания не реагировала.

— Расклад у неё не очень хороший, Роза. Есть над чем горевать.

— Я-то понимаю. Но окурки по всей площадке раскидывать — тоже не дело. И салфетки вон. Безобразие.

— Хм, странно. Я ведь просил Евгению прибраться в подъезде.

«Не просил!»

— Ну как видишь…

«И вообще, почему я должна прибираться ещё и в подъезде? Мало ли кто там намусорил! — мысленно возмутилась Женя. — Но проще на меня свалить, чем Розу Ильиничну выслушивать».

Женя так и представила себе, как соседка разводит руками и недовольно кривит губы.

— Вот девка непутёвая! — посетовал дядя Костя. — Вырастил на свою голову.

«Да как же? Да я…»

— Ох, ты бы построже, что ли, с ней. Молодёжь-то, знаешь, какая нынче пошла. Наглая, ленивая и невоспитанная…

«Да что ж ты за… ребуция старческая! [Ребуция старческая (лат. Rebutia senilis) — род кактусов, представляет собой маленькое шаровидное растение с многочисленными мелкими сосочками на стебле.]»

Жене, как и той клиентке, захотелось сесть на ступеньку в подъезде, прислониться лбом к окрашенной стене и рыдать от несправедливости и навалившихся неурядиц. От того, что и ей в жизни выпал такой неудачный расклад. Но вместо этого, глотая обидные слёзы, она отправилась на лестничную клетку убираться. Женя давно усвоила простую истину: лучше выполнить просьбу, промолчать, потерпеть… Дядю Костю всё равно не переспоришь, только нервы себе измотаешь, наслушаешься нотаций и заверений в своей полной никчёмности и неприспособленности к жизни.

* * *

Следующее утро на первый взгляд ничем не отличалось от предыдущего: торопливый подъём, дядины нравоучения. Но Женя знала, что хоть тот вчерашний дурной сон про горящее поле лаванды и истаял при свете солнца, впереди её ожидал другой кошмар наяву — рабочий день. Так и случилось. Тамара Владимировна не упускала ни одной возможности напомнить Жене про позорный инцидент с курьером. Она зудела, и стыдила, и обливала презрением, и, конечно, не забывала давать всё новые и новые поручения. В конце концов Женя позорно сбежала в читальный зал и притаилась между стеллажей с книгами в районе секции с детективами, пытаясь выгадать себе хоть десять минут спокойствия. Там её и нашёл Макс.

Он заговорщически огляделся по сторонам и протянул ей несколько листков с напечатанным текстом:

— Вот, держи, втихаря пустил на принтер, пока Грымза Владимировна чайной ложечкой выедала твой мозг.

— Не говори… не начальница, а бегония пупырчатая! [Бегония пупырчатая (лат. Begonia Pustulata) — многолетнее травянистое растение родом из Центральной Америки. Листья широкие, округлой формы, тёмного цвета, сверху покрыты пупырышками.] — устало прошептала Женя.

Макс прыснул и зажал себе рот ладонью, чтобы не шуметь.

— Я не могу… Пупырчатая! Отпад! Ну ты даёшь, Жень! — наконец простонал он, отдышавшись. — Где ты откапываешь все эти свои смешные ругачки?

— Так это ж всё растения, в основном целебные, — пробурчала она, но было видно, что комплимент друга ей приятен. — Если б ты отсортировал столько всякой зелени для травяных сборов и притирок дяди Кости, и не такого бы нахватался! Так что это ты распечатал?

— А это… — Максим театрально понизил голос. — Подходящие вакансии. В интернете поискал.

— А, спасибо, — без энтузиазма произнесла Женя и, свернув бумаги, убрала в карман юбки. — Я вчера тоже купила газету с объявлениями.

И она вздохнула, вспомнив, какая участь постигла ту несчастную, ни в чём не повинную газету.

— Да погоди ты, не убирай! — возмутился Макс. — Посмотри последний лист — там реально не вакансия, а вишенка на торте. Идеально подходит тебе!

И он почему-то изобразил, как целует сложенные щепоткой пальцы. и на французский манер произнёс: «О-ля-ля!»

А пока Женя послушно разворачивала листы, Максим запоздало фыркнул:

— Господи, газета с объявлениями! Ты в каком вообще веке живёшь? Ещё бы по верёвке с узелковым письмом работу новую искала.