Глава 6,

в которой повествуется о шестом чувстве секретного агента

— Приехали, милорд! — сообщил кучер.

Рыжий милорд вылез из кареты и сделал шаг по дорожке, но спохватился и подал руку Амалии.

— Прошу, — сказал он самым непринужденным тоном. — Добро пожаловать в Олдкасл!

Амалия подняла голову, и заготовленные было для ответа слова замерли у нее на губах. Она никогда не думала, что где-то в мире может еще существовать такое чудовищное строение — настоящий замок, огромный, устрашающий и величественный, с готическими башенками и массивными стенами, местами покрытыми мхом и цепкими побегами вьюнка. Левое крыло было, очевидно, пристроено в эпоху Стюартов, правое — в георгианскую, и от сказочной мешанины стилей рябило в глазах, но сам замок странным образом от этого только выигрывал. Он отталкивал и завлекал одновременно.

«Черт возьми, — подумала Амалия, — положительно, я седьмая жена Синей Бороды».

— А он выглядит не таким уж и старым [Игра слов: oldcastle по-английски означает «старый замок».], — наконец сказала она.

— Строительство центральной части, — сообщил герцог тоном любезного гида, — началось еще при Плантагенетах, тогда его владельцы носили титул графа. Прежний замок сгорел при втором Ричарде, потом его много раз перестраивали.

Арчибальд покосился на свой сюртук и, заметив белую гвоздику, о которой успел забыть, решительно отодрал ее.

— Я вижу, вам тут нравится, — сказал он Амалии и, не предложив ей руку, двинулся по одной из многочисленных дорожек.

Амалия, раздосадованная тем, что не смогла скрыть своих чувств, зашагала вслед за своим новоиспеченным мужем. Возле замка к ним с поклоном вышел старый благообразный дворецкий в голубой ливрее, расшитой серебром.

— Имею честь поздравить вас, милорд, со знаменательным событием, — напыщенно провозгласил он. Тут взгляд его упал на Амалию, и выражение лица старого слуги несколько изменилось.

— Это, должно быть, подружка невесты? А мисс Эмили? Где она, сэр?

— Понятия не имею, Роджерс, — фыркнул Арчибальд.

— А… а леди, сэр? Кто это?

— Кажется, моя жена, хотя я в этом не уверен.

— Да, милорд? — пролепетал дворецкий. — О боже, ваша рука! — Он только что заметил, что его хозяин ранен.

— Ничего страшного, Роджерс, — успокоил его Арчибальд, — просто у меня была небольшая дуэль.

— Дуэль? О боже!

Чувствовалось, что ответы молодого хозяина поставили Роджерса в тупик, привели в замешательство и вообще здорово озадачили, но он не отважился на дальнейшие расспросы.

Огромный холл, утекающий вширь и ввысь, встретил Амалию прохладой и полумраком. На стенах висели портреты, с которых на каждого входящего взирали различные представители рода Олдкаслов, словно взвешивая, достоин ли он того, чтобы ступить на порог замка.

— Ван Дейк? — спросила Амалия, кивком головы указывая на очаровательного юношу, держащего в руке пару восхитительно выписанных перчаток.

— Именно. Вы разбираетесь в живописи?

— Только как любитель.

— Некоторые из этих картин стоят целое состояние, — сухо сказал Арчибальд и тут же добавил: — Но это еще не значит, что они продаются. Кстати, — оживился он, — тот, на кого вы смотрите, известен тем, что утопил свою первую жену в пруду возле замка.

Покачиваясь на носках, он победно посмотрел на Амалию с высоты своего немалого роста. Она поняла, что ее столь неожиданно приобретенный супруг не так прост, как кажется с первого взгляда, и пройдет немало времени, прежде чем ей удастся завоевать его расположение.

— А вторая жена? — спросила Амалия. — Что с ней стало?

— Она подвела беднягу под топор, — мрачно ответил Арчибальд. — Заставила принять участие в заговоре, а потом сама же и выдала.

— Один — один, — подвела итог Амалия. — А это кто? — Она остановилась у портрета джентльмена, лицо которого подпирал огромный стоячий воротник.

— Мой предок Руфус Олдкасл, — откликнулся Арчибальд, косясь на нее. — Он был чуть ли не восьми футов ростом. Впрочем, мы, Олдкаслы, все высокие, так уж повелось. Ему снесло голову ядром в какой-то битве, когда он вышел из траншеи по нужде.

— Ай-ай-ай, — вздохнула Амалия. — Как это, должно быть, огорчительно — быть оторванным смертью от такого важного занятия.

Арчибальд побагровел и хотел что-то сказать, но сдержался.

— Это Яков Первый. — Он оглянулся на Амалию, но она хранила молчание. — Это — Георг Второй. Все они мои предки. По материнской линии я двоюродный внучатый племянник королевы, а по отцовской — ее четвероюродный брат.

Амалия подумала, что, наверное, не так-то легко быть братом и племянником одновременно.

— Так что вам очень-очень повезло, — спесиво продолжал Арчибальд, у которого, видимо, опять возобладало дурное настроение. — Могли бы выйти замуж за какого-нибудь простолюдина, и это избавило бы меня от массы хлопот. Но не думайте, что вам удастся долго пробыть герцогиней. Этот священник Гленвилл — просто упрямый старый осел. Черт возьми, как жаль, что наш викарий Моррис заболел! Он бы точно не поставил меня в такое дурацкое положение, заставив считать своей женой неведомо кого.

Дворецкий, стоявший позади хозяина, вздрогнул и отступил на шаг назад.

— Можно подумать, что мне в мужья достался невесть какой подарок, — парировала Амалия, у которой в минуты раздражения язык становился острее бритвы. — Всегда мечтала выйти замуж за фонарный столб!

— Что? — вскипел герцог. — Да как вы смеете, вертихвостка несчастная!

— Я уж не говорю о том, что вашей шевелюрой можно запросто зажигать огонь без спичек. Как мне повезло! Ходячий пожар! Никакой факел не сравнится с вами.

— Вы не леди!

— А вы — не джентльмен!

— Мне попалась мегера, — с горечью констатировал герцог. — Ничего! Можете смеяться сколько угодно. Завтра же я отправлюсь к самому архиепископу Кентерберийскому, чтобы он признал наш союз недействительным.

Дворецкий Роджерс посерел лицом и словно стал меньше ростом.

— И что вы скажете архиепископу? — бесстрастно осведомилась Амалия. Склонив голову к плечу, она внимательно разглядывала портрет рыжего джентльмена в орденах, чем-то неуловимо схожего с ее собеседником.

— Всю правду. Что вы женили меня на себе обманом. Роджерс, судя по всему, был близок к обмороку.

— Я — вас? Может, я опоила вас? Может, это я вас похитила? Я привезла вас в церковь и заставила священника обвенчать нас?

— Хорошо, — проскрежетал Арчибальд, — я виноват. Вы довольны? Но этому безумию необходимо положить конец!

— И вы поедете к архиепископу…

— Именно.

— Представите свои доводы…

— Так точно.

— Между прочим, похищение людей и принуждение их к браку — нешуточные преступления, — ласково заметила Амалия, и глаза ее стали совсем золотыми. — У вас могут быть неприятности.

— Все неприятности — ничто по сравнению с тем, что со мной произошло сегодня, — отрезал герцог.

— То, что с вами произошло, — вкрадчиво промолвила Амалия, — покажется вам сущим пустяком, когда все начнут смеяться над вами.

— Простите? — недоуменно посмотрел на нее Арчибальд.

— Ну да. «Этот Невилл, рыжий верзила, знаете его? Слышали, как он опростоволосился?» — «Да нет, расскажите». — «Он принял за свою невесту совсем другую». — «Да что вы?» — «И женился на ней». — «О, боже мой! Он что, совсем слепой? Или ему все равно, на ком жениться?»… Вот так и будут говорить о вас, Арчи. Я могу называть вас Арчи? Кстати, это ваш отец?

— Да, — буркнул Арчибальд. Грызя ноготь, он сосредоточенно размышлял над словами Амалии.

— Вы на него похожи.

Рыжий верзила выпрямился и высокомерно взглянул на Амалию сверху вниз (что для него было проще простого).

— Надеюсь, что это не так, — сказал он.

— Вы его не любили?

— Он был замечательный человек. Но свой лучший поступок он совершил, когда преставился.

Амалия вскинула брови: подобное циничное заявление явно было совсем не в стиле ее собеседника.

— Это мистер Уайльд, журналист [Великий английский писатель Оскар Уайльд к 1885 г. еще не создал главных своих произведений и был известен главным образом стихами, очерками, публиковавшимися в основном в «Пэлл-Мэлл Газетт», а также как блестящий острослов и апологет эстетизма.], так сказал, — пояснил Арчи. — Он, впрочем, произнес эти слова на обеде у леди Горинг по другому поводу. — Верзила-герцог вздохнул и посмотрел на Роджерса, смиренно ждавшего, какие еще ужасы обрушатся на него этим утром. — Пойдемте лучше обедать, миледи. Роджерс! Отведите мою… а, черт… отведите нашу гостью в желтую спальню. Где ваши вещи?

Амалия спохватилась, что совсем забыла о Франсуа. Наверное, он уже весь извелся от беспокойства.

— В Дувре. Я напишу записку моему слуге, он не говорит по-английски. Его зовут Франсуа Галлье. Поищите его в гостиницах, я забыла название той, где мы остановились.

— Какая восхитительная забывчивость, — хмыкнул Арчибальд, поднимаясь по лестнице. — Мне везет, как всегда. Мало того, что жена не та, так она еще и беспамятная.

— Многие мужья дорого бы дали, чтобы иметь такую жену, — ехидно ввернула Амалия.

— Многие, но не я. Нет, надо ехать к архиепископу!

Лакей отбыл с запиской Амалии, а Роджерс проводил ее в желтые покои.

— Простите, миледи, что спрашиваю вас, — заговорил он умоляюще, когда дверь за ними затворилась, — но вы — жена герцога, ведь так?

— До завтра точно, — отозвалась Амалия бодро, — а что будет дальше — бог дает!