— Они мертвы! — воскликнул мальчик. — Мертвы! Как и все воины, о которых ты рассказывал. А мы останемся рабами навеки, понимаешь? Рабами! — (Критолаос устремил на него изумленный и страдальческий взгляд.) — Рабами… — повторил Талос, смущенно понизив голос, — рабами…

Старик промолчал. Мальчик взял его руку и спросил:

— Сколько лет прошло с тех событий, о которых ты говоришь? Слава твоих царей забыта… Я знаю, о чем ты думаешь, знаю, что мои слова удивляют тебя, потому что я всегда слушал твои истории с восхищением… Это прекрасные истории. Но я не ребенок, и твои мечты ранят сердце…

Между ними повисло долгое молчание. Тишину нарушало лишь блеяние стада, доносившееся из загона. Смеркалось. Старик встал и прислушался.

— Что случилось? — спросил Талос.

— Слышишь? Это волки. Они громко выли и в ту ночь… когда ты появился на свет. Но время спаривания не наступило.

— Скоро стемнеет, — сказал Талос. — Пойдем домой.

— Нет, иногда боги посылают людям знаки. Пора рассказать тебе правду, Талос. Сходи в дом, возьми плащ и факел и следуй за мной.

Критолаос направился в сторону леса, темневшего за краем поляны. Старик пошел по извилистой тропинке, петлявшей среди деревьев, и мальчик последовал за ним. Около часа они шли молча, пока не добрались до подножия скалы, густо поросшей мхом. Там лежала груда валунов, которые, наверное, когда-то давным-давно скатились с вершины горы.

— Отодвинь камни, — приказал Критолаос. — Мне с ними не справиться.

Талосу не терпелось увидеть, что за тайну собрался раскрыть старик, и он тут же взялся за нелегкую работу. Камни поросли зеленым мхом с водорослями и все время выскальзывали из рук, но мальчик не сдавался. Через некоторое время факел старика осветил вход в пещеру. Когда наконец Талос отодвинул все камни, он увидел небольшой туннель, ведущий куда-то вниз, под землю; на дне виднелись едва намеченные ступени, покрытые сероватой плесенью.

— Пойдем, — сказал Критолаос и наклонился к отверстию в скале. — Помоги, я боюсь повредить ноги в этом извилистом туннеле.

Талос первым спустился вниз и подал руку Критолаосу. Тот, опершись на мальчика, последовал за ним, стараясь не поскользнуться на грубых ступенях, высеченных в скале. Преодолев их, они добрались до небольшой пещеры. Свод ее был чуть выше человеческого роста, и с него отовсюду капала вода. Сперва пещера показалась Талосу совершенно пустой, но, когда Критолаос осветил один из дальних углов, мальчик увидел, что там стоит огромный деревянный сундук, украшенный бронзовыми пластинами и инкрустацией. Крышка была залита смолой. Старик открыл задвижку и кончиком ножа аккуратно соскоблил смолу.

— Открывай, — приказал он Талосу, застывшему в изумлении.

— Что в сундуке? — спросил мальчик. — Может быть, сокровища, которые ты прятал все эти годы?

— Нет, Талос, в нем нет драгоценностей. Там нечто гораздо более ценное, чем золото и серебро: открой сундук, и сам узнаешь.

Мальчик протянул руку:

— Дай нож.

Старик передал нож, и Талос принялся распечатывать крышку. Она поддавалась с большим трудом, будто ее приварили к сундуку. Когда нож наконец свободно прошел вдоль всего периметра крышки, Талос встал и посмотрел на деда. Старик ответил одобрительным кивком. С неимоверным усилием Талос поднял крышку, прислонив ее к стене пещеры, взял из рук Критолаоса факел и осветил содержимое сундука.

Увидев, что лежит внутри, мальчик потерял дар речи. В сундуке хранился великолепный бронзовый шлем, увенчанный волчьими клыками, тяжелые бронзовые доспехи, украшенные оловом и серебром, меч в ножнах с янтарным эфесом, чеканные наголенники и набедренники и, наконец, большой щит, украшенный изображением волчьей головы. Все было в прекрасной сохранности.

— Невероятно, — промолвил Талос и повернулся к старику. — Как так получилось… Сундук запечатан с незапамятных времен, но доспехи прекрасны, словно новые.

— Присмотрись… Потрогай их, — ответил старик.

Мальчик протянул руку, чтобы дотронуться до восхитительных доспехов.

— Жир, — пробормотал он, — они покрыты жиром… Не ты ли это сделал, дедушка?

— Я. До меня это делали другие люди… Мешок тоже пропитали жиром, прежде чем завязать в последний раз… Открой его, — сказал Критолаос и указал на темный сверток. Ослепленный красотой доспехов, Талос и не заметил мешка. Мальчик лихорадочно потянулся к жесткому, сморщенному мешку, открыл его и извлек огромный лук, полностью покрытый толстым слоем бараньего жира.

— Хорошо, — сказал Критолаос и стал медленно соскабливать жир с лука, используя тыльную сторону ножа. — Хорошо… Он в отличном состоянии. Из него можно стрелять, если им будет управлять умелая рука… — Узкие глаза старика заблестели. — Умелая рука, — повторил он и повернулся к мальчику с внезапной решимостью во взгляде. — Твоя рука, Талос! — Исхудалая, костлявая рука старика, испещренная синими жилами, подала мальчику огромный лук. Талос нерешительно посмотрел на него. — Возьми, мальчик, он твой.

Талос вздрогнул и взял удивительное оружие. Лук был сделан из гладко отшлифованного, отполированного рога. Рукоять была покрыта тончайшим слоем серебра и увенчана волчьей головой. Глубокая выемка с правой стороны свидетельствовала об огромном количестве стрел, которые когда-то были выпущены из лука с невероятной силой. Талоса охватило неимоверное волнение, и в голове завертелись тысячи мыслей. Казалось, что от старинного и грозного оружия исходили таинственные флюиды, которые проникали в душу мальчика и заставляли тело трепетать, как трепещет тростник под дыханием ветра.

— Чей это лук, Критолаос? Чье это оружие? Я никогда не видел ничего подобного, даже у воинов в долине не было такого. Этот лук сделан не из дерева…

— Верно. Он выполнен из рога.

— Но животных с такими длинными рогами не бывает…

— Ты прав, Талос, такие звери не водятся в наших краях… Животное с такими рогами жило более десяти поколений назад на равнинах далекой Азии. Этот лук — подарок царя тех краев…

— Но кому, кому он принадлежал?

Лицо старика приняло торжественное выражение.

— Это лук царя Аристодема, владыки Пилоса и Ифомы, правителя мессенцев, наследника Нестора, пастыря народов…

Критолаос опустил седую голову, а затем взглянул на мальчика. Талос стоял с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом.

— Талос, мальчик мой, я так долго ждал этого дня…

— Какого дня, Критолаос? Что ты имеешь в виду? Я ничего не понимаю, мои мысли перепутались.

— Я ждал, когда наконец передам тебе лук царя, — с твердостью ответил старик. — Я последний хранитель этого оружия. До меня несколько поколений илотов ревностно берегли его от посторонних глаз… Оно символ и гордость нашего народа, последнее напоминание о свободе. Настало время открыть эту страшную и бесценную тайну. Я состарился, мои дни сочтены.

Мальчик сжал лук и блестящими глазами уставился на великолепные доспехи в сундуке, затем он посмотрел на Критолаоса.

— Но что же мне делать? Я ничего не знаю даже о нашем народе… Оружие делается для того, чтобы сражаться, не так ли? Не так ли, Критолаос? Я калека, и я всего лишь мальчик. Закрой сундук… Я не могу… Я не знаю… Нет, — продолжил он с решимостью в голосе, — нет, ты зря показал мне это оружие. Оно бесполезно… Никто никогда не сможет стрелять из него.

Старик положил руку на плечо мальчика:

— Успокойся, Талос, успокойся. Ты многого не знаешь, но настанет время, и все поймешь. Однажды кто-то вновь облачится в эти доспехи. Вместе с этим воином царь Аристодем вернется к народу, и мы обретем утраченную свободу. Боги уже знают имя этого героя… А теперь возьми лук, и я научу тебя стрелять из него. Когда меня не станет, лук будет твоим верным и надежным спутником, он защитит тебя от волков и медведей. И даже от людей, Талос, даже от людей.

— Какую опасность могут представлять для меня люди, Критолаос? Я никому не причинил вреда. Кому нужна жизнь калеки-пастуха? — с печалью в голосе спросил он.

— Есть вещи, о которых тебе рано знать, мой мальчик… Наберись терпения, однажды ты все узнаешь. А теперь закрой сундук, нам пора идти.

Талос подошел к сундуку, чтобы закрыть крышку, и посмотрел на оружие. Оно зловеще поблескивало в мерцающем свете догорающего факела. Вдруг Талос протянул руку к эфесу меча.

— Нет, Талос! Нет! — со страхом в голосе закричал старик. — Не трогай его!

— Ты напугал меня, — обиженно ответил Талос. — Почему мне нельзя потрогать его? Это всего лишь меч, хотя он и принадлежал царю.

— Великому царю, Талос. Но дело не в этом, — продолжил Критолаос с серьезным видом, поспешно опустив крышку сундука. — Этот меч проклят!

— Перестань, это твои глупые фантазии. Ты хуже совы: вечно пугаешь нас своим громким уханьем.

— Не шути, Талос, — строго ответил Критолаос. — Ты многого не знаешь. Этим мечом царь Аристодем принес собственную дочь в жертву богам подземного мира, чтобы разбить врагов и освободить народ. Жертва оказалось напрасной… Никто и никогда не осмеливался держать этот меч в руках, и тебе не следует этого делать.