Несмотря на оживленное движение, Патрик вел автомобиль умело и, казалось, играючи. Он вообще делал все хорошо: блестяще танцевал, был прекрасным спортсменом и таким фантастическим любовником, что Кейт до сих пор отчетливо помнила каждую минуту их близости. Хорошо, что я уже переболела слепой подростковой любовью, зло подумала она, а то бы сейчас мне пришлось нелегко.

Когда Патрик подъехал к кемпингу, она, стараясь держаться так, будто делает одолжение, бросила:

— Увидимся завтра вечером.

— Хорошо, я заеду за тобой в семь. Мы поужинаем где-нибудь. Да, — заметил он как бы между прочим, — не рассчитывай, что завтра тебе удастся удрать в Новую Зеландию. Теперь я знаю твой адрес.

Кейт сухо кивнула, уже жалея, что дала согласие на встречу. Ничего не поделаешь, она должна раз и навсегда избавиться от этой проблемы, как бы мучительно это ни было. Она выдержит. Сейчас она чувствовала себя гораздо более сильной, чем семь лет назад.

— Скажи спасибо мистеру Садерленду, Ник.

Когда Патрик, посигналив на прощание, уехал, мальчик с надеждой спросил:

— Можно мне пойти с тобой завтра вечером?

— Нет, милый. — И, увидев расстроенное лицо сына, Кейт предложила: — Давай-ка сходим на пляж перед ужином, у нас есть немного времени.

Она провела беспокойную ночь, пытаясь выработать линию поведения на предстоящей встрече с Патриком. Какая жестокая судьба, горько думала Кейт, ворочаясь с боку на бок. Я с таким трудом возродилась к жизни, растила сына, хотя порой мне приходилось нелегко, работала, и вдруг, откуда ни возьмись, является Патрик, и все опять пошло кувырком.

Потеряв всякую надежду уснуть, Кейт встала и подошла к окну. Глядя на усыпанное звездами небо, она вспомнила, как однажды Патрик, вооружившись биноклем, рассказывал ей о созвездиях, потом они обсуждали вероятность существования жизни на далеких планетах, затерянных в других галактиках.

К своему удивлению, Кейт вдруг обнаружила, что плачет. Такого с ней давно не случалось!

Несмотря на разбитые мечты юности, ей не хотелось кривить душой: да, она любила Патрика со всем пылом, чистотой помыслов и безудержностью, на которую способна только молодость. Вначале ее просто тянуло к нему, и она, борясь со смущением, украдкой наблюдала за ним. Любовь пришла, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Кейт была на седьмом небе, заметив взгляды, которые бросает на нее хозяйский сын. Так все начиналось.

Потом настал черед поцелуев. Патрик, принимая во внимание ее неискушенность, обращался с ней нежно и заботливо. Он, очевидно, не догадывался, что от его осторожных, но оттого не менее сладких поцелуев невинное тело Кейт горело и плавилось как в огне.

А может, он прекрасно знал об этом, подумала Кейт, глядя на качающиеся пальмы за окном. Во всяком случае, он старался не оставаться со мной наедине. Мы ездили на лошадях, он учил меня кататься на водных лыжах, играть в теннис, но при этом рядом всегда были люди.

Да, пожалуй, он чувствовал мою скрытую внутреннюю страсть и потому вел себя осторожно... И жестоко, поскольку уже тогда было ясно, что у нас не может быть будущего. Господи, почему я не слушала тетушку? Она ведь заклинала меня не строить воздушных замков, твердя, что Патрик женится только на девушке своего круга, вроде Лауры Вильямс, дочери лучшего друга его отца.

Кейт, унесясь мыслями в прошлое, плотно сжала губы. После тех каникул Патрик уехал в Америку учиться в аспирантуре, оставив ее горевать у разбитого корыта.

Когда от него пришла первая открытка, для Кейт снова блеснул луч надежды. Патрик писал мало, но более-менее регулярные короткие послания свидетельствовали, что он не забыл ее.

Через год Патрик приехал на неделю в Татамоа. Они встречались урывками, однако его поцелуи, ставшие более требовательными и нетерпеливыми, рождали чувства, прежде Кейт неведомые. Она впервые узнала, что такое сексуальное возбуждение.

Патрик вернулся из Америки, когда Кейт оканчивала среднюю школу. После двухлетнего пребывания за границей он стал еще более привлекательным и неотразимым. И с этого момента завертелись события, косвенно повлиявшие на появление на свет мальчика, который сейчас мирно спал в соседней комнате. События, из-за которых завтра Кейт предстоит пережить немало неприятных минут.

Няня оказалась симпатичной средних лет женщиной, которая сразу нашла общий язык с Ником. Кейт оставила телефон ресторана, в котором они с Патриком будут ужинать, чтобы в случае необходимости с ней можно было связаться.

Она поцеловала сына, пообещав вернуться не слишком поздно, и спустилась вниз. При виде Патрика — высокого, сильного, уверенного в себе — Кейт ощутила, как у нее засосало под ложечкой.

Патрик, прищурившись, оглядел ее с головы до ног, и Кейт невольно вздернула подбородок. Он, конечно, привык к обществу женщин, которые одевались у знаменитых кутюрье, а не покупали наряды на распродажах. Правда, ее платье золотистого цвета необычайно шло ей и удачно контрастировало с зелено-голубыми глазами.

— Ты великолепна, — тихо сказал Патрик.

— Спасибо, — с трудом выговорила польщенная Кейт, пытаясь унять сердцебиение.

— Ты все та же девушка, которую я знал когда-то.

Она покачала головой, и ее волосы рассыпались по плечам.

— Если только внешне.

Кейт вдруг почувствовала знакомую мучительную боль — такую же ощущает человек на ампутированной конечности. В свое время она страдала о Патрике из Татамоа. Сейчас же перед ней стоял совершенно другой мужчина — закаленный неведомым огнем, сдержанно агрессивный, подавляющий и притягивающий. И более опасный.

— Я рад, что ты изменилась.

Патрик взял ее под руку, и от его прикосновения ее бросило сначала в жар, потом в холод.

— Почему?

Он ответил, когда они уже ехали в машине:

— Когда человек не меняется, он коснеет. Семь лет назад я был бездумным молодым дуралеем, которого интересовали лишь его желания и потребности. Ты лучше других должна помнить это. С тех пор я сильно изменился.

— Я помню тебя ответственным, отважным и бесстрашным лидером, — улыбнулась Кейт.

— Даже когда я лишил тебя невинности и бросил беременную?

Она посмотрела на его четкий строгий профиль и, сделав глубокий вдох, тихо сказала:

— Ник не твой сын. Зачем бы я стала обманывать тебя?

— Вот это я и хочу выяснить, — угрожающе произнес Патрик, сосредоточенно глядя на дорогу. — Значит, ты спала с кем-то еще примерно через неделю после свидания со мной.

У Кейт задрожали губы, но она сдержала подступившие к глазам слезы и глухим голосом уточнила:

— Вернее, через две недели.

Патрик остановил машину у красивого дома, стоявшего фасадом к морю.

— Куда ты меня привез? — испугалась Кейт.

— Здесь у меня квартира. Я не хочу обсуждать важную для меня проблему на людях. Мы поужинаем здесь.

— Нет! — протестующе вскрикнула она, но дверь подземного гаража, куда Патрик завел машину, уже закрывалась.

— Не волнуйся, тебе ничто не угрожает, — насмешливо улыбнулся он. — Я только хочу услышать, с кем ты спала все эти годы и почему ты решила, что Ник его сын, а не мой. — Патрик заглушил двигатель. — И почему, когда мы встретились с тобой на майские каникулы, ты, уже наверняка зная о беременности, не удосужилась сообщить мне об этом, — глядя в темноту, закончил он с едва скрываемой яростью.

3

Они поднимались в лифте в роскошные апартаменты Патрика. Кейт с невыносимой болью думала о том, что очень скоро надежде, которую она питала все эти годы вопреки здравому смыслу, придет конец. Учиненное над ней насилие не только разрушило ее мечты о замужестве, но сделало невозможной даже дружбу с Патриком.

Двери лифта открылись, и они вышли в просторный холл, пол которого устилал толстый ковер. Патрик молча открыл дверь квартиры и взглядом пригласил спутницу войти в огромную, богато обставленную гостиную.

— Присаживайся. — Подождав, пока Кейт опустится в одно из кожаных кресел, он спросил с холодной учтивостью: — Выпьешь чего-нибудь?

— Спасибо, нет, — пробормотала она еле слышно.

— Мне, кажется, тоже лучше пока воздержаться, — поддержал ее Патрик, сверля Кейт глазами.

— Послушай, давай поскорее покончим с этим! — взмолилась она, не выдержав его инквизиторского взгляда. — Ник не твой сын, мне незачем тебе лгать.

— А из мести? — спокойно возразил Патрик. — Я женился на Лауре через полтора месяца после нашей последней встречи и ровно через четыре с половиной месяца после того, как поклялся тебе в вечной любви.

— Нет, — деревянным голосом отозвалась Кейт. — Я тогда сказала тебе, что между нами все кончено. Так что ты имел полное право жениться на Лауре.

Это было правдой, но вряд ли Кейт порвала бы отношения с Патриком, если бы ей не прожужжали уши, что у него есть другая женщина.

— Была бы хоть малейшая вероятность того, что ты отец Ника, я немедленно сообщила бы тебе о своей беременности.

— В таком случае, скажи мне, кто тот мужчина, к которому ты запрыгнула в постель, не успела за мной закрыться дверь.

— Я что-то не пойму, — начала терять терпение Кейт. — То ты утверждаешь, что у меня не было никакого любовника, то спрашиваешь, с кем я спала. И зачем ты послал кого-то в Крайстчерч шпионить за мной?

Глаза на побледневшем лице Патрика сверкнули, как острые лезвия, и он, вне себя от бешенства, выкрикнул:

— А с чего ты взяла, что я шпионил за тобой?! Я любил тебя и приехал в мае в Татамоа просить тебя выйти за меня замуж! И когда ты мне легким тоном заявила, что между нами все кончено, я подумал, что тебе было неприятно заниматься со мной сексом.

— Секс был ни при чем!

— А потом я должен был уехать в Окленд, потому что мой отец серьезно заболел.

— Я понимала это. — Голос Кейт задрожал.

Она сочувствовала Патрику, но его внезапный отъезд с фермы омрачил ее зыбкое счастье.

— А ты понимала, что я должен был работать по восемнадцать часов в сутки, чтобы спасти нашу компанию?

— Я не знала, что у вас были проблемы с бизнесом. Но, разумеется, считала, что ты должен находиться рядом с больным отцом. Однако все это не имеет отношения к делу, — устало сказала Кейт.

— Что же тогда заставило тебя расстаться со мной? Я знаю, ты любила меня, иначе бы не вступила со мной в близкие отношения. Так почему ты не сказала в мае, что ждешь ребенка? — настойчиво гнул он свое.

— Потому что Ник не твой сын, — терпеливо повторила Кейт. — Ты должен поверить мне.

Патрик положил руки на спинку стула и стал смотреть на белую полоску пляжа внизу за окном.

— Как я могу поверить в такое? — с холодным сарказмом наконец спросил он. — Кейт, которую я знал, в которую влюбился, не могла спать с другим.

Она почувствовала, как в глубине сердца шевельнулось что-то — словно давно потухшие угольки вдруг снова затлели.

— Мне жаль, Патрик. Я бы очень хотела, чтобы Ник был твоим сыном, но он не твой. — Молодая женщина замолчала, потом, наконец решившись, с трудом выговорила: — Его отцом является человек, который изнасиловал меня через две недели после твоего отъезда из Пото. Я знаю точно, потому что за неделю до этого, то есть уже после нашей с тобой близости, у меня прошли месячные.

Патрик оторопело уставился на нее, затем, выкрикнув проклятие, схватил стул и со всех сил швырнул его об пол. Кейт лишний раз убедилась, что всю правду сказать не может, — это небезопасно.

— Кто он?! Человек, который изнасиловал тебя?!

— Не знаю, — быстро солгала Кейт, почувствовав облегчение оттого, что Патрик поверил ей. — Он добирался в Окленд автостопом, я просто попалась ему под руку.

— Что с ним случилось потом? — почти шепотом спросил Патрик.

— Он украл машину у Форсайтов и разбился на ней в пятидесяти милях от Пото.

Если Патрик захочет проверить, то сможет прочесть об этой аварии в старых газетах. Кейт мысленно попросила прощения у погибшего вора, на которого возвела напраслину.

— Ты поэтому сказала, что больше не любишь меня?

Пальцы Кейт впились в подлокотники кресла.

— Да. После того, как меня изнасиловали, я не могла даже подумать о каких бы то ни было отношениях с мужчиной. Это типичная реакция женщины в таких случаях. — Она сделала паузу. — Кроме того, я знала от своей кузины, что ты часто видишься с Лаурой. Все складывалось одно к одному.

— Ты обращалась в полицию?

— Нет. Мне бы все равно никто не поверил.

Шон, кузен Патрика, так и сказал ей, и Кейт по молодости и неопытности приняла его слова на веру. Сейчас-то насильник у нее в два счета предстал бы перед судом!

— А ты не думала об аборте?

— Я не сразу поняла, что беременна: месячные у меня часто бывают нерегулярными. Но когда до меня дошло наконец, я была так потрясена, что отказывалась верить. Я осознавала, что уже не могла... мы не могли... — Кейт перевела дыхание. — Единственным разумным выходом из этой ситуации было порвать с тобой всякие отношения.

Она находилась в такой глубокой депрессии, что не могла даже горевать о разрыве с любимым человеком. Патрик был навсегда потерян для нее, потому что насильником был его двоюродный брат Шон.

— Понятно... — задумчиво протянул Патрик.

Возможно, он немного расстроился, что Ник не его ребенок, — все мужчины хотят иметь сына, — но Кейт не сомневалась: в душе Патрик рад, что его ничем не осложненная жизнь потечет прежним курсом. И она попросила отвезти ее домой.

— Давай поужинаем, и потом я отвезу тебя.

В течение долгого времени Кейт гнала от себя мысли об отцовстве Патрика. И только увидев его у аттракциона, она осознала, что где-то в глубине души всегда хотела, чтобы отцом ее мальчика являлся Патрик. Теперь, когда он узнал тайну рождения Ника, самообман больно ударил по ней, разбередив старые раны.

— Давай сядем к столу, — мягко предложил Патрик.

Каким-то образом обычная процедура ужина — раскладывание салфеток, Патрик, разливающий суп по тарелкам, стук ложек — помогла Кейт успокоиться, напомнив: несмотря ни на что, жизнь продолжается.

— Тебе, наверное, нелегко растить Ника на государственное пособие, — сказал Патрик. — Тетя с дядей помогали тебе?

— Они не могли, так как у них самих дела шли плохо. Они вообще хотели, чтобы я отдала его на усыновление.

— Почему ты этого не сделала?

— По нескольким причинам. Я сама выросла в чужой семье. О, они, конечно, были очень добры ко мне, но я всегда чувствовала себя лишней. Я не хотела, чтобы Ник повторил мою судьбу. Но главной причиной было то, что он был очень похож на меня, когда родился. Отказаться от него было равносильно отказу от самой себя.

— Ты сказала своим родным, что тебя изнасиловали?

— Зачем? Это только расстроило бы их. И о ребенке-то они узнали лишь после того, как Ник родился.

— Что же, все это время тебе никто не помогал? — недоверчиво спросил Патрик, впившись глазами в ее лицо.

— После того как я бросила университет, я устроилась домохозяйкой к двум дантистам там же, в Крайстчерче. Они хорошо ко мне относились и, когда пришло время рожать, отвезли в больницу и даже навещали меня там. Мне удалось скопить кое-какие деньги, я заранее подыскала себе квартирку в Вангарее и, едва Нику исполнилось три недели, переехала туда.

— По сути, ты была одна, — подытожил Патрик, нахмурившись. — У твоих родственников есть какие-нибудь предположения относительно отца Ника?

— Я на эту тему с ними не разговаривала.

— Прости меня, — неожиданно сказал Патрик.

— За что?

— За все.

Кейт не забыла, что с ней сделал подонок Шон, — разве можно такое забыть? — но она уже давно научилась жить с этим.

— Я не хотела чувствовать себя жертвой, поэтому оставила прошлое в прошлом.

— Мудрое решение, — одобрил он.

Кейт вскинула голову, услышав, как слегка дрогнул его голос, но лицо Патрика не выражало никаких эмоций.

— Скорее здравое, — слабо улыбнулась она.

Патрик убрал со стола пустые тарелки и пошел на кухню за вторым блюдом. Кейт проводила взглядом его высокую стройную фигуру — воплощение захватывающей мужской красоты. Внутри у нее шевельнулось что-то мягкое и теплое и медленно разлилось по телу, приятно будоража кровь.

Кейт быстро отвела глаза. Патрик открыл широкие двери на террасу, и в гостиную проник свежий соленый бриз. Сквозь пальмовые ветви был виден песок, серебряно сверкавший в лунном свете, с пляжа доносились негромкие голоса, мелькали чьи-то тени. Комната наполнилась звуками моря, которым вторили удары ее сердца.

Внезапно Кейт почувствовала, как в ней просыпается желание — сладкое, томительное и неумолимое — и затопляет ее, ломая оковы долгого воздержания. Ее прикосновение к любви было таким скоротечным...

Ну хватит, сказала она себе, выпрямляя спину. У тебя нормальная жизнь, и по возвращении домой все вернется в прежнее русло. Если ты встретишь мужчину, которого сможешь полюбить и который полюбит Ника как своего сына, ты, возможно, станешь счастливее.

Когда с ужином было покончено, Патрик спросил:

— Насколько я понял, ты так и не получила диплом? — Кейт покачала головой. — А ты не учишься заочно? — Снова получив отрицательный ответ, он удивился: — Почему?

— У меня на это нет ни денег, ни времени.

— Такая голова, как у тебя, не должна пропадать зря, а работа в магазине одежды вряд ли дает твоему мозгу хорошую нагрузку. И беседы с Ником здесь не помогут — он еще слишком мал. — Патрик сделал паузу и сухо добавил: — Но, возможно, у тебя есть еще кто-то, с кем можно интересно поговорить.

Под внешне безразличным тоном Кейт уловила беспокойные нотки.

— Я много читаю, в Вангарее великолепная городская библиотека. У меня есть друзья и очень хорошие соседи — Анна и Джейкоб. Им около восьмидесяти, они бежали из Германии, когда к власти пришел Гитлер. Несмотря на преклонный возраст, они живо всем интересуются и обожают поговорить. Анна постоянно балует Ника, а Джейкоб дает ему уроки игры на фортепьяно.

— Каковы успехи?

— Джейкоб говорит, что Ник не гений, но способности есть. Сам же Ник, выучив несколько нот, считает себя великим пианистом, — улыбнулась Кейт.

Патрик рассмеялся. Это был смех человека, который имеет в этом мире все, что хочет, или уверен, что может иметь. Когда-то эта уверенность Патрика, впитанная с молоком матери, покорила сердце юной Кейт, возможно, потому, что самой ей явно недоставало этого качества. Лишенная родительской опеки и заботы, она всегда чувствовала себя аутсайдером, которому надо много трудиться, чтобы пробиться в жизни.

Кейт скользнула взглядом по его рукам — красивым и сильным. И нежным, мысленно добавила она, и от воспоминаний, как умеют они ласкать, у нее участился пульс. Опасаясь, что может так зайти слишком далеко, Кейт поспешила вновь заговорить о сыне:

— Если Ник чем-то увлечется, он хочет знать об этом все досконально и изводит вопросами окружающих. Потом у него появляется новая страсть — и все начинается сначала. Боюсь, как бы из него не получился этакий мотылек.

— По словам бабушки, мой дед, прозванный Черным Пэтом, был таким же, — рассмеялся Патрик, подливая вино в бокалы. — Единственным непреходящим его увлечением была авиация. Интересно, что из Ника получится, когда он вырастет. Кстати, почему ты назвала его Николасом?

— Так звали моего отца.

Второе имя ее сына было Патрик — еще один пример ее пустых мечтаний. Если Ник и унаследовал какие-то черты характера Черного Пэта, то не от Патрика. Шон, к сожалению, тоже был внуком этого достойного джентльмена.