Его волосы, черные и блестящие, спадали на плечи. К удивлению девушки, ей нравилась эта неукротимо дикая грива волос. Она обнаружила, что ей хочется потрогать их — такие ли они шелковистые, какими кажутся? И тут же она опять разозлилась на себя — уж слишком он был экзотичным, слишком необузданным на ее вкус. «Опомнись, Эдна!» — почти въяве услышала она голос мамы. Мужчина с волосами до середины спины?! Чего доброго, в следующий раз у него появится цыганская серьга в ухе.

Да, мама хорошо воспитала ее. Призывный свист — это уж и вовсе ни на что не похоже! И Эдна высокомерно вздернула подбородок, бросив на незнакомца испепеляющий взгляд, который обуздывал не одного непослушного ребенка и восстанавливал тишину и порядок в детской библиотеке.

Черные брови мужчины удивленно поднялись, как будто она его в чем-то уличила. Неожиданно он ухмыльнулся: я не виноват, я не свистел, это он озорничает… Мужчина повернулся к ней боком. И только тогда Эдна увидела, то, что слепящее солнце мешало ей разглядеть раньше. На плече мужчины сидел попугай. Как бы подтверждая слова хозяина, птица издала звук, имитирующий громкий и смачный поцелуй.

Несмотря на свою настороженность, Эдна, почти успокоившись, засмеялась. Ну разве можно ожидать зла от человека, который прогуливается с попугаем на плече? — подумала она, но тут же резко себя одернула: всякий незнакомец опасен — так внушали ей родители. Эта мысль мелькнула в ее голове слишком поздно. Эдна уже во весь рот улыбалась забавной птице, которая балансировала, пытаясь сохранить равновесие на мускулистом обнаженном плече мужчины, при этом ее головка смешно подергивалась, как будто птица довольно кивала.

— Птицу ведь нельзя обвинить в дурном поведении, верно?

Эдна насторожилась, чувствуя начало заигрывания. Она достаточно хорошо знала, как выглядит: у нее не слишком красивые прямые волосы и обыкновенные карие глаза, а ее полноватая фигура никогда не вызывала особого восторга у мужчин, даже попугаю она вряд ли понравится. Куда уж ей затевать флирт со стоящим сейчас напротив нее мужчиной?! Полный абсурд. Вслед такому невольно поворачиваются головы. Его легкой уверенной грацией, в которой есть нечто неуловимое, отличающее его от прочих мужчин, наверное, восхищаются даже такие тихие и стеснительные женщины, как она сама…

— Если вы сердитесь насчет вчерашнего, я приношу свои извинения, — сказала она как-то неуклюже.

— Насчет вчерашнего? — Между его черными бровями залегла морщинка, потом они изумленно поползли вверх. — А что случилось вчера? — спросил он. — Так это были вы в таком мешковатом платье и идиотской шляпе?

Он выглядел ужасно удивленным, и Эдна растерялась. Ее злость мгновенно исчезла. Раз он даже не узнал ее сегодня, вряд ли он пришел сюда подтрунивать над ней за вчерашнее, когда она, разинув рот, глазела на полуобнаженного мужчину. Но тогда зачем он тут околачивается каждый день?

— Дело вовсе не в моей идиотской шляпе, как вы изволили выразиться, — начала Эдна, но, тут же поняв двусмысленность своих оправданий, замолчала, а он ухмыльнулся.

— Это зависит от вкуса, — попытался он исправить ситуацию и задумчиво посмотрел на нее. — Мне жаль, если я вас вчера вспугнул. А вот почему вы извиняетесь, не пойму.

Эдна почувствовала, как у нее запылали щеки. О Господи! Как она ненавидела себя, когда краснела по пустякам. Она, должно быть, пунцовая, как хвост его попугая…

— Не обращайте внимания, — сказала она поспешно.

Взгляд мужчины не отрывался от нее. Эдна с ужасом почувствовала то же самое странное ощущение, что и вчера, будто она не может спрятаться от бездонных зеленых глаз.

Он настаивал:

— Почему вы подумали, что я рассердился?

От смущения она выпалила:

— Ну, как я на вас смотрела!

— А как вы смотрели? Вы, на самом деле, на меня смотрели? И почему же?

— Просто я… никогда не видела… — Эдна спохватилась и замолчала, потому что чуть было не ляпнула, о чем она думала, глядя на него.

К ее щекам снова жарко прилила кровь.

— Так чего вы никогда не видели? — Он выжидающе смотрел на нее.

И она знала, что он не отстанет от нее.

— Просто я не привыкла… — Ее голос беспомощно затих.

Как она могла ему все это объяснить? Что не привыкла видеть полуобнаженных, покрытых сверкающими каплями морской воды мужчин, красивых, как античные боги, о которых она грезила в детских полуосознанных мечтах? Что она жила затворницей, что жаждала свободы и мечтала о первобытной дикой жизни и что он был живым, дышащим воплощением ее?

Он долго ничего не говорил, а просто смотрел на нее прищурившись. И у Эдны возникло странное ощущение, что ее оценивают иными мерками, чем делали это прежде мужчины ее круга. В его глазах светился острый ум. Взгляд был небрежным и оценивающим. Она поежилась — ее явно вычисляли, складывая, отнимая, умножая, пока не получили нужный результат. Наконец он удовлетворенно кивнул головой.

— А ты Эдна Лайтвуд, не так ли?

Она разинула рот от изумления.

И тут снова прозвучал пронзительный свист попугая.

Эдна вспыхнула и потянулась за полотенцем, чтобы поскорее им прикрыться.

— Не обращай внимания. Это ничего не значит. Просто так кричит мой попугай.

Его объяснения не успокоили Эдну, она продолжала старательно обматываться полотенцем.

— Ты ведь Эдна? Я не ошибся? — повторил он свой вопрос. — Племянница дядюшки Бенджамена?

Она подняла к нему голову.

— Вы знаете дядю Бена?

— Именно поэтому я и пришел сюда, чтобы выяснить, кто находится на его судне. Ведь он не говорил, что ты приедешь.

Привыкшая мыслить логически, Эдна испытала огромное облегчение. Так вот чем объясняется его присутствие здесь! Однако она не могла еще осмыслить то странное разочарование, которое вдруг охватило ее. Как будто ей хотелось, чтобы у него была другая причина для прихода.

Однако он был явно не в курсе дядиных дел.

— Я окончательно решила только вчера… приехать сюда… когда узнала… — И она опять замолчала, поняв, что чуть было не брякнула о предстоящей утрате «Колибри».

Любимый кораблик собирались продать! Что это с ней? Ведь она сама скромность и сдержанность.

Кроткая и послушная Эдна Лайтвуд сама всегда держала язык за зубами, особенно при знакомстве с мужчиной, не говоря уже о таком поразительно привлекательном, как этот тип. Родители пришли бы в ужас, узнай они, что она свободно беседует с молодым человеком, ей не представленным.

— Так что же ты узнала?

Почему он не прекратит это? Почему проявляет такое настойчивое любопытство? Ведь он уже узнал, кто она такая, узнал, что она имеет право быть на корабле.

— Отставить! — скомандовал попугай.

Эдна вздрогнула. Удивительно было не то, что окрик попугая невольно совпал с ее мыслями, девушку поразили низкие хрипловатые интонации птичьего голоса, поразительно похожего на голос хозяина.

— Попугай может подражать любому человеку, любому звуку, — пояснил Юджин, пожав плечами. — Африканский серый попугай не знает себе равных в имитации. — И вдруг незнакомец улыбнулся немного грустно. — Боюсь, он обучился всему, что знает, у прежнего хозяина, настоящего морского волка, чьи манеры оставляли желать лучшего.

— Так чьи манеры нуждаются в улучшении? Вашего морского волка или попугая? — пошутила она.

На его лице вспыхнула обворожительная улыбка. И у Эдны опять заколотилось сердце.

— Обоих, — честно признался он. — Мой Пират прямо-таки виртуоз по произнесению весьма рискованных выражений в самое неподходящее время.

— Пират, да? Полагаю, он назван так в шутку?

— И я так предполагаю. У меня не хватило духу спросить про это моего друга капитана Джона. — И тут что-то темное и печальное мелькнуло в его зеленых глазах.

— А сейчас вы не смогли бы его спросить? — мягко спросила Эдна, сама удивляясь своей дерзости. По ее представлениям, это был очень личный вопрос с ее стороны.

Он молча поднял руку и откинул длинную прядь черных волос, которые клювом растрепал попугай.

Эдна подумала, что он вовсе не собирается отвечать, но тут он отрывисто произнес:

— Не могу. Он мертв. Я… получил Пирата по наследству и эту яхту также, когда никто не хотел их брать.

— Как печально, — промолвила Эдна искренне и взглянула на птицу. — Они ведь долго живут, не так ли?

— Угу. Ему уже двадцать лет. Бедняге потребовался целый год, пока он не оправился от потрясения и не заговорил со мной. — Тень грусти опять промелькнула в его глазах. — Чаще всего Пират говорит голосом прежнего своего хозяина. А еще чаще орет на меня, как привык это делать он сам. Такое чувство, будто дружище Джон все еще среди нас. Я все время жду его. Мне постоянно мерещится, что я повернусь и увижу Джона…

Эдна попыталась представить себе владельца голоса, который имитирует птица, мысленно нарисовать его портрет, угадать характер того, кто осмеливался орать на стоящего перед ней мужчину. Однако это удивительно — вот уже несколько минут она разговаривает с ним и даже не знает его имени.

— Как ваш друг звал вас, когда сердился?

— Глупый салага, по большей части.

Эдна подавила смешок.

— Я даже себе представить не могу. Вы и… салага?

— Поверь мне, — произнес Юджин кислым тоном, — именно так он и звал меня. Тогда это соответствовало истине.

— Мне просто хотелось знать, звал ли он вас по имени?

— О… — До него дошел намек. — Извини.

Он пристально смотрел на нее какое-то мгновение, и у Эдны опять возникло ощущение, что этот человек с острым как бритва взглядом снова оценивает ее. Но почему? Она ведь просто спросила, как его зовут.

— Юджин Блейк к вашим услугам, — представился он отрывисто.

— Эдна Лайтвуд, — представилась она в свою очередь, хотя и понимала, что это вовсе не обязательно.

Он и так знал, кто она такая. Однако так было вежливее. И она протянула ему руку. Быть, как минимум, вежливой, так воспитывали Эдну родители.

Юджин с легким замешательством взглянул на протянутую руку, а затем крепко пожал ее.

— П'ятно познакомиться! — завопил Пират.

— Ну, ты молодец, Пират, — похвалила попугая Эдна.

Попугай важно склонил головку. Это был точь-в-точь кивок царственной особы. Потом он вдруг начал клевать ухо своего «носильщика».

— Ой! — вскричал Юджин и выпустил руку девушки из своей.

— Поджарить гренки Пирату, — величественно велел попугай.

Эдна широко улыбнулась и разразилась наконец звонким откровенным смехом. Этот смех был гимном в честь удивительного утра, теплого, успокаивающего, но одновременно свежего и радостно-возбуждающего. Сияющее начало дня пробудило в девушке давно рвущееся томление, ожидание встречи с чем-то необыкновенным, экзотическим. Неудивительно, подумала она. Вот уж точно, он самый экзотический из всех мужчин, с которыми я когда-либо встречалась…

— Джем, — Опять напомнил о себе попугай.

— Я не забыл. — Юджин взглянул на Эдну. — А что, дядюшка Бен появится?

Она не знала. Знала только, что в последние дни дядя был очень занят и у него оставалось мало времени для любимого детища. И это он-то! Он, который всегда утверждал, что в жизни есть кое-что поважнее работы.

— Что-то случилось?

Юджин пристально смотрел на нее, и она с беспокойством подумала: уж не выдала ли она своей тревоги? Дядюшка Бен старался уверить ее, что все обойдется. Однако при мысли о возможной продаже «Колибри» он впадал в мрачное настроение. Дядя обожал свою племянницу, в ее честь назвал свое судно «Колибри», так как уверял всех, что его душенька — самая прелестная девушка на свете, подобно птичке колибри, которая выделяется красотой и изяществом среди других птиц. И старый Бен был без ума от обоих — от племянницы, и от судна.

Но этого она бы не стала рассказывать постороннему человеку.

— Не знаю, приедет ли он, — сказала она торопливо. — Возможно, ему придется много работать. В последнее время он сильно занят.

Юджин продолжал в упор разглядывать ее.

— Ваша семейка достала-таки его?

У Эдны чуть не вырвался удивленный возглас.

Юджин пожал плечами.

— Он говорил мне, что все они прижимистые, суровые. На уме у них один бизнес, и больше ничего.

— Он вам… говорил такое? — Эдна была ошеломлена. Дядя Бен действительно нашел здесь родственную душу, если делился всем так откровенно. Ведь уже многие годы в их семье шла настоящая война…

— Он утверждал, что ты единственная, кто со временем станет похожа на настоящего человека. Если, конечно, оторвется от семьи…

Эдна почувствовала, что краснеет. Хотя дядя Бен не раз говорил ей то же самое.

— Вы с дядей Беном, видимо, очень сблизились? — от смущения ее голос прозвучал чуть хрипло и фальшиво.

— Мы с ним нашли общий язык. А ты ревнуешь?

— Вовсе нет! Я рада… — И она от волнения выпалила правду: — Моя семья так донимает его… Окружающие часто его не понимают.

— Не думаю, чтобы это его слишком волновало, — протянул Юджин. — Бен пообвыкся.

Что-то в тоне, каким он это сказал, заставило девушку задать неожиданный вопрос:

— А у вас хорошие отношения со своей семьей?

Из голоса Юджина моментально исчезла мягкость, и он ответил так холодно и жестко, что не оставляло никаких сомнений: она метила наугад, а попала в яблочко:

— Нет. У меня не столь долгий опыт в налаживании отношений с родственниками.

Эдне был хорошо знаком этот оттенок горечи, она часто слышала его в голосе дяди Бена. «Прижимистые, суровые» — были доподлинные его слова. Не вел ли и этот мужчина долгую изнурительную войну со своими родственниками, как дядя Бен? — подумала она. Нет ничего удивительного, что они поладили…

Движимая сочувствием и желанием как-то успокоить его, хотя он вряд ли нуждался в утешении, Эдна тихо сказала:

— Они называют дядюшку Бена «позорным пятном» благочестивого семейства Лайтвудов. Лист, упавший с династического древа… И еще они его зовут белой вороной. — И чтобы переменить тему, она спросила Юджина — А как называется ваша яхта?

Он холодно улыбнулся, а когда заговорил, тон его голоса снова изменился. Эдна почувствовала, как легкая колючая дрожь пробежала по ее коже, словно его голос оцарапал ее:

— «Морской разбойник».

3

Юджину и самому не верилось, что он способен так разговориться. Менее десяти минут он провел в обществе незнакомой женщины и уже приоткрыл ей двери в тайники своей души, глубоко спрятанные ото всех и даже от самого себя.

— Почему семьи так поступают? — тихо заговорила Эдна.

Он растерялся. Да, он меньше всего ожидал такого вопроса. Она могла спросить про историю названия яхты или чего он там натворил, что семья относится к нему так, как относится… А вместо этого он вдруг встретил проникновенное сочувствие, смягчившее застарелую боль, которую он скрывал от окружающих.

— Возможно, потому, — сказал он после недолгого раздумья, — что у семьи — большая сила, и зло, которое семья может причинить, беспощадно…

— Но именно поэтому семья никогда не должна творить зло, — Обронила она хмуро.

— Да. Все плохо оборачивается, когда семья не проявляет терпимости и пытается втиснуть кого-нибудь из своих членов в прокрустово ложе своих представлений, как в случае с Беном. — А как с тобой? — задал он мысленно вопрос девушке. Ты тоже сдалась? Пошла на попятную, желая потрафить родительским ожиданиям? С ним самим такое случилось и длилось долгое время. Да… А с какой это стати его мыслишки так разгулялись?

— Гренок… Пирату! — завопила птица.

— О'кей, о'кей, — проворчал Юджин, посмотрев на попугая.

— Попугай ест гренки и джем?

— Даю капельку, конечно. Иначе это не принесет пользы. Но Пират даже не посмотрит на семечки и зелень, пока не получит свое лакомство.

Эдна рассматривала попугая, и на ее лице светилась улыбка.

А Юджин вспомнил рассказы Бена про девушку, семье которой так и не удалось пока вытравить в ней до конца вольнолюбие и свободу духа. И Бен старался перетянуть Эдну на свою сторону, чтобы семья не сломала ее. «Если она вырвется на свободу, — гордо говорил Бен, поднимая полупустую кружку пива, когда они однажды сидели в капитанской каюте на яхте Юджина, — Она себя еще покажет!»

И гораздо позже, когда они уже пропустили не по одной кружке пива — и как ни странно, случилось это посередине их важного разговора о капитальном ремонте двигателя на яхте Юджина, — тогда-то вот Бен и вернулся к судьбе племянницы.

— Знаешь, я вывернусь из поганой ситуации, и за Эдной будет обеспечен надлежащий присмотр. Ей не придется больше зависеть от этих деспотичных тупоумных Лайтвудов.

Юджин не совсем понял тогда, из какой «поганой ситуации» Бену надо выбираться, но у него никогда не было сомнений в искренней любви этого человека к племяннице, которая теперь воочию предстала перед ним.

Эдна все еще глядела на Пирата и улыбалась.

— Хочешь взглянуть, как изволит кушать избалованный негодник?

Юджин и сам не знал, почему пригласил девушку. Ему казалось, что слова вырвались сами собой. Но когда он увидел улыбчивое лицо девушки, то обрадовался, что нечаянно обронил эту фразу.

— Очень! — воскликнула она искренне, но вдруг улыбка погасла, глаза потемнели и перестали светиться, словно набежавшая тучка заслонила солнце. — Но… Я не думаю… Я хочу сказать… Это не будет…

От Юджина не ускользнуло то, как она окинула быстрым взглядом его обнаженную грудь и ноги. Если рассказы Бена про гнет семьи правдивы, эта девушка не привыкла встречаться с подобными ему типами. Вон как она уставилась на него вчера… Словно таким, как он, место за решеткой для безопасности «порядочного общества».

— Я не обижу тебя, Эдна, — сказал он спокойно. — Если и есть кто на свете, кого я люблю, так это Бенджамен Лайтвуд.

Пунцовая краска залила щеки девушки.

— Я никогда… Я не то имела в виду… — И она опять судорожно стянула полотенце вокруг бедер. — Мне жаль, — проговорила она низким голосом, продолжая упорно смотреть вниз. — Это просто… Просто я раньше не встречала таких людей, как вы. Никогда даже не видела похожих…

— На меня?

Ему казалось, что он произнес это довольно спокойно. Но ее голова дернулась, как от толчка.

— Я хотела сказать, — и ее голос прервался от смущения, — что вы похожи… ну, пожалуй, на какого-то на дикаря с этой вашей гривой волос…

Юджин с трудом подавил злую усмешку.

— Поразительно, как короткая стрижка меняет восприятие мира людьми.

Грива волос… Неужели она над ним подшучивает?

— Да еще и с попугаем на плече. Для полноты картины не хватает только серьги в ухе.

Да она шутит, понял он, успев заметить, как смешливо дрогнули уголки ее рта. Он ухмыльнулся.

— У меня есть серьга. Но Пирату нравится теребить ее, а это больно.

Она посмотрела на него, и он увидел золотистые блики в ее теплых карих глазах. Бен клялся, что свободу духа семья в ней еще не убила. Он прав. Если она когда-нибудь даст себе волю, то покажет…

— Мне жаль, — повторила она. — Я похожа сейчас на моих родителей, когда они разговаривают с дядей Беном. Чем больше его поступки выходят за рамки общепринятого, тем сильнее они злословят.

— И тем большую привязанность ты испытываешь к нему?

Это была просто догадка — из отрывочных рассказов Бенджамена Юджин знал про семью Эдны достаточно, и он сразу заметил по лицу девушки, что попал в точку.

— Да… Я… Я всегда чувствовала себя виноватой, потому что больше любила дядю, чем их…