Да, Бен говорил ему про быстрый и острый ум племянницы, который трудно предположить у такого тихого я робкого существа. А теперь он сам в этом убедился. Но чего он не может понять, так это того, как ей удается проникнуть в его душу? Она откуда-то все знает, в этом ей помогает, по-видимому, прирожденная душевная чуткость.

— Какого черта я не могу держать рот на замке? — пробормотал он себе под нос.

— Это я виновата.

Юджин удивленно заморгал.

— Чего, чего?

Эдна пожала плечами.

— Не удивляйся. Просто люди привыкли открывать мне душу. Дядя Бен говорит, это потому, что я умею слушать. — Она улыбнулась странной печальной улыбкой. — По крайней мере, дяде нравится хоть что-то, чему меня научили родители.

— Так они научили тебя прислушиваться к мнению людей?

Она скорчила гримаску.

— Ну, если говорить правду, не совсем так. Просто они внушали мне, что, если ты не можешь высказать ничего разумного, лучше помолчать и послушать других.

Хороши же у нее родители, подумал Юджин. По крайней мере мои предки научили меня задавать вопросы. Правда, им всегда не нравились мои ответы, особенно когда я повзрослел. Ну и ладно. Я и стал тогда задавать вопросы самому себе.

— Ты полагаешь, — осторожно заговорил Юджин, взвешивая каждое слово, — что ты именно такая?

— Ну, не совсем, — уклончиво ответила она и слегка нахмурилась, подыскивая объяснение. — Знаешь, я думаю, что я не очень глупая. Но иногда чувствую себя какой-то опустошенной, как будто внутри меня — вакуум, ничего нет, потому что я никогда нигде не бывала, ничего интересного не видела, ничего особенного не совершила. И, видимо, поэтому другие люди пытаются заполнить эту пустоту и становятся разговорчивыми со мной. Как ты, как дядюшка Бен, как дети в библиотеке.

— Ты… учительница? Или что-то в этом роде? — Ему было наплевать, как невежливо он переменил тему.

Но Эдна не обиделась. Она сама обрушивала на него такую лавину вопросов, что он просто не успел поинтересоваться ее жизнью, а ей не хотелось откровенничать.

— Я библиотекарь в начальной школе. Городок расположен всего в нескольких милях отсюда.

Конечно, конечно, подумал Юджин. Куда еще она могла бы бежать от семейки? Где еще бывает спокойнее? Ведь дома такая душная атмосфера! Куда еще она могла обратиться, как не к книгам, в поисках ответов на мучившие ее вопросы?

— Библиотекарь, — сказал он. — Звучит довольно мило…

В ответ на его реплику она рассмеялась.

— Слушай, не подтрунивай надо мной. Я знаю, для таких, как ты, «библиотекарь» — это серая скука, пыль, застойный воздух, нечто навек застывшее и неживое. Это не совсем так. Я могу рассказать тебе о своей работе, если ты не торопишься…

Эдна пристально смотрела на него, и он снова ощутил странную напряженность во всем теле. Она между тем продолжала:

— Ты такой гибкий, быстро двигаешься, так ловко со всем справляешься, что невозможно представить тебя спешащим и суетливым. И в то же время такая работа, как моя, тебе бы не подошла.

Допустим, у него неплохо с координацией движений. Он ведь бывший атлет и даже успешно выступал на спортивных состязаниях в школе, пока отец не решил, что это совсем не то, чем он должен заниматься в жизни. Но Юджин не желал бросать спорт, и потребовалось три года плавания в одиночку, чтобы снова обрести внутреннее равновесие и сохранить отличную физическую форму…

Видимо, она идеализирует меня, пронеслось у него в голове. Хотя это вполне естественно для ее возраста. Она молода, ей двадцать четыре, а разница у нас все же десять лет. А по жизненному опыту — дистанция между нами потянет на целое столетие. Да, человеку, испытывающему тоску по далеким сказочным странам, он кажется романтичным. Проклятье!

Нетерпеливое страстное расспрашивание, та зачарованность, с которой она слушала его рассказы! Что же это такое? Неужели она создала в своем воображении этакого героя, плавающего вокруг света, совершающего смелые поступки, жаждущего романтики и приключений? Несоответствие мечты и реальности может оказаться губительным для любой души, а тем более для той, которую заточили в клетку.

— Так в чем же состоит работа библиотекаря? — спросил он небрежно. — Ну, кроме выдачи книг.

— На первый взгляд наша работа действительно выглядит однообразной. Инвентаризация книг, регистрация поступлений, может быть, и скучноваты.

— А чем еще ты занимаешься?

Она с сомнением взглянула на него, размышляя, готов ли он выслушивать историю ее жизни.

Юджин и сам не понимал, зачем ему все это. Но ему было просто необходимо убедиться, что не вся жизнь девушки подчинена строгим правилам, внушаемым ей родителями.

— Я закупаю книги для библиотеки, хотя для приобретения литературы необходимо одобрение попечительского совета школы, который находит самые странные причины для отказа. Представляешь, один из попечителей вздумал запретить чтение в нашей школе «Приключений Гекльберри Финна».

— Готов биться об заклад, что ты сражалась с ними до последнего патрона?

Ее карие, с золотистой искоркой глаза засветились гордостью.

— Да, я победила.

— Поздравляю!

— Благодарю. Но самое радостное в моей работе, когда какой-нибудь мальчуган, переступивший порог библиотеки буквально «под палкой» учителя, пристрастится к книжкам. Я люблю посидеть рядом с моими маленькими читателями, поговорить с ними, выяснить, чем они увлекаются за пределами школы, а затем открыть им чудесный мир книг, помочь выбрать желаемое. Ничто на свете так меня не радует, как вид склоненного над книгой мальчишки, которому всего неделю назад была ненавистна даже сама мысль о чтении и который вдруг зачастил в библиотеку, прося книжку то о лошадях, то о приключениях на море и на суше.

С каким увлечением Эдна рассказывала ему обо всем этом!

Впервые за время их знакомства Юджин почувствовал, что под спокойной, неброской внешностью кроется интересная личность.

Да, Бен, мысленно обратился он к отсутствующему другу, тут заполыхает целый костер, если ей удастся вырваться на свободу.

— Ты любишь свою работу, не так ли?

— Да. Очень. Поэтому и не увольняюсь. — Она вздохнула. — Конечно, это не основная причина. По правде говоря, у меня нет выбора. Я больше ничего не умею…

Нет выбора? Он сам когда-то думал, что очутился в таком же положении.

— Но это не как у тебя, — сказала Эдна мягко, словно прочитав его мысли, и посмотрела на него далеким, отстраненным, мечтательным взглядом.

И снова в его душе прозвучал тревожный звонок. Наконец-то Юджин понял, почему он почувствовал себя не в своей тарелке. Этот ее взгляд! В нем затаилась не только призывная тоска по странствиям, которая так легко угадывалась, когда он рассказывал ей про дальние края. Нечто большее крылось за отчаянным румянцем, залившим щеки Эдны, когда он показывал ей свою каюту. Она и сама еще не разобралась в тех противоречивых ощущениях, которые ею владеют.

Пора это прекратить, приказал он себе твердо. В действительности она мечтает не о нем. Ведь в жизни он не такой, каким она себе его вообразила. Она решила, что увлечена им… На самом деле она тоскует по его образу жизни, по свободе. Он и раньше сталкивался с этим у женщин. В их стремлении убежать куда-нибудь далеко-далеко сказывалось желание избавиться от тягот семейных и всяческих других уз, от бесплодных ожиданий и груза ответственности. И Эдна хотела того же, не боясь риска и опасностей, связанных с его образом жизни. Он сам чуть не погиб, когда пошел в первое плавание… А как она справится с бедой, если такое случится?

Юджин мог трезво об этом рассуждать в ее отсутствие, но, когда она вот так смотрела на него, как сейчас, с обожанием и неутоленной жаждой неизведанного, ему хотелось, чтобы это длилось вечно. Хотя он подозревал, что в голове у нее сумятица и что виною тому он сам. Однако он старался остудить свой пыл: ведь Эдна — племянница Бена! О Боже, ради этого человека он готов был пойти на любую жертву… Бен никогда бы его не простил, если бы он, Юджин, воспользовался преимуществом, которое давали ему романтические бредни Эдны…

Нужна хорошая встряска. И нужно заставить эту девушку отказаться от несбыточных надежд.

Но когда Эдна смотрела на него так, будто он был идеальным мужчиной, воплощавшим ее женские мечты, он далеко не был уверен, что сумеет сбить ее с курса… пока не откроет всей правды про «Морского разбойника». Пока не расскажет, почему дали такое имя его яхте…

5

Юджин тут же отогнал эту мысль. История «Морского разбойника» хранилась глубоко в тайниках его души. Он уподобился здравомыслящему человеку, имеющему ружье: гордился, что оно есть, и надеялся, что никогда не придется им воспользоваться. Есть же какой-то другой выход из ситуации…

— А чем ты вообще занимаешься? — спросила однажды Эдна. — Я имею в виду на берегу, когда не плаваешь в поисках неизведанного.

Юджин поразился: она снова будто прочитала его мысли.

— Ничем, — Неохотно выдавил он из себя, пожав плечами.

Ее брови взметнулись вверх.

— Как так — ничем?

Он знал, что ответ встревожит эту консервативно воспитанную девушку, и был уверен, что его жизненная позиция — намеренно ничего не делать — возмутит ее, ибо она не совпадает с теми заповедями и правилами, которые ей навязывали. Ведь даже ее любимый дядя Бен работал, чтобы обеспечить себе средства существования, и недовольство семьи вызывал скорее не сам Бен, а его компания, которая способствовала распространению по всему миру всяких странных изобретений и бесполезных изделий.

— Абсолютно ничем, — повторил он с нажимом.

— Но… А где ты берешь деньги на закупку топлива и продовольствия для твоих плаваний на паруснике?

— Существуют разные способы.

Она изумленно уставилась на него.

Юджин смягчился. Дать ей повод считать его отъявленным бездельником — это одно, а заставить подозревать, что он чуть ли не вор, а то и кто-нибудь похуже, — совсем другое. Нет, такого он не мог себе позволить.

— Я… Несколько лет назад мне перепали кое-какие деньжата. — Прозвучало довольно правдоподобно, подумал он, и жестом показал на свой быстроходный парусник. — Этого хватило, чтобы погасить кредит Джона. За все уплачено, яхта — моя.

— О-о-о, — выдохнула она с облегчением, а он подумал: не лучше ли было бы дать Эдне удостовериться в ее худших подозрениях и разом со всем покончить? — А что ты будешь делать, когда деньги кончатся? — мгновенно последовал новый вопрос.

Иногда Юджину в самом деле хотелось, чтобы так и произошло с его капиталом. Ее вопрос затронул слишком болезненную сторону его жизни.

— Я экономлю, — лицемерно произнес он нарочито ровным голосом, — стараюсь меньше тратить. — Казалось, и этому она поверила. — Так что я просто морской бродяга, — сказал он, делая усилие, чтобы не раздражаться от ее настойчивых расспросов, и невесело пошутил: — Непроизводителен, неподотчетен, никчемен.

Какое-то мгновение Эдна пристально изучала его лицо и лишь потом заговорила. Голос ее прозвучал подозрительно спокойно.

— Это что, чья-то шутка?

— Шутка? — переспросил он настороженно.

— Ну, кого-нибудь из членов твоей семьи? Того, кто вынудил тебя называть яхту «Морским разбойником».

Юджин отшатнулся. Как он жалел, что затеял этот разговор! У нее слишком быстро шевелятся мозги, она чертовски сообразительна…

— Да, — пробормотал он, делая вид, что осматривает лежащие на палубе швартовы, и притворяясь, будто ищет следы износа, хотя заменил старые на новые всего две недели назад.

— Мне жаль, Юджин, — проговорила она все тем же мягким голосом, который обволакивал его, словно легкое прикосновение океанского бриза, ласкающего кожу. — Возможно, они просто завидуют тебе. Мне иногда приходит в голову — уж не по причине ли материального неблагополучия дядюшки Бена моя семья так взъелась на него?

Юджин уже успел собраться с мыслями.

— На самом деле, взъелись? И как давно?

Эдна вздохнула.

— Мне кажется, очень давно. И будет ужасно, если дядюшкина компания потерпит крах. Господи, мои родственники просто взбесятся от злорадства.

Она выглядела очень встревоженной, точно такой, каким был и он сам, когда понял, что сболтнул лишнее.

— Так что, на самом деле твой дядюшка на грани разорения?

— Да… то есть я точно… не знаю. Мне не следовало бы говорить на эту тему.

«Я выкручусь…»— внезапно любимое высказывание Бенджамена приобрело в сознании Юджина четкий смысл.

Тщательно подбирая слова, Юджин попытался что-нибудь выведать у Эдны:

— У меня сложилось впечатление, что он последнее время был сильно обеспокоен.

Это был старый испытанный трюк, и ему тут же стало не по себе, что он проделывает такое с племянницей Бена. Однако «наводка» сработала.

— Ты тоже заметил? — живо откликнулась она. — Знаешь, он всегда мало рассказывает мне о своих делах. Не хочет, чтобы я нервничала… Но недавно он сказал, что, если я хочу еще разок провести отпуск на «Колибри», лучше это сделать не откладывая, прямо сейчас. И я поняла, что его дела плохи. Он никогда не согласится на продажу корабля, если только все не пойдет прахом… — Ее голос прервался.

— Нет. Не думаю, что он решится продать «Колибри».

— Как хочется ему чем-нибудь помочь… Я сказала, что оставлю библиотеку, переберусь к нему. Но он заупрямился, стал настаивать, что у него все в порядке. — У Эдны задрожали губы. — Полагаю, он просто хотел избавить меня от семейного скандала. Папа не разрешил бы мне уйти с работы, он, вероятно, пошел бы на крайние меры, применил бы силу. — И девушка невесело рассмеялась. — Похоже, все звучит довольно глупо…

— Вовсе нет. Мои вели себя точно так же, — решительно заявил Юджин, непроизвольно потирая челюсть ладонью.

Эдна не отрываясь следила за рукой Юджина, словно стирающей следы чьего-то удара.

— Твой отец… Неужели он когда-нибудь бил тебя?

Юджин резко отдернул руку. Он даже не сознавал, что делает. Прошло немало времени после того случая, когда отец нанес ему такой сильный удар, что он отлетел к стене и больно ушибся. Позднее у Юджина вошло в привычку ощупывать челюсть, словно чтобы убедиться, что прошлое оставило его в покое. Но не тут-то было. Оно застигло его врасплох. Его выдал жест, и это привело Юджина в замешательство. То, что Эдна моментально все поняла, растревожило его.

— Ну, было… столкновение разных точек зрения, — объяснил он, скрывая обиду и боль, глубоко ранившие душу. — В конце концов, он ведь не порол напроказившего ребенка. Мне был уже тридцать один год.

— Ты дал ему сдачи?

— Нет, — ответил он, вздрогнув. — Как я мог? Он мой отец.

— Именно поэтому, — сердито вспыхнула Эдна.

Его брови взметнулись вверх. Он пристально посмотрел на девушку. Она все-таки подцепила меня, подумал он с ужасом. Запутала простодушными вопросами, заморочила голову и исподтишка сразила наповал, поняла, что отец был несправедлив к нему. Его гордость была сильно уязвлена. Ну и бестия! Какая уж тут колибри…

— Леди, — пробормотал он себе под нос, — вы опасная женщина.

Она удивленно взглянула на него. Похоже, она услышала сказанное.

— Пора приниматься за работу, — заявил он, вскакивая на ноги и стараясь скрыть раздражение. — Надо поставить на капремонт двигатель.

Он уже забыл о твердом решении заняться двигателем после очередного путешествия. Впрочем, не вспомнил он и о своем правиле — Не задерживаться подолгу в одном и том же порту, тем более что на сей раз стоянка не оказалась такой уж утомительной и скучной.

Он спустился в машинное отделение, расположенное под нижней палубой, и еще раз осмотрел дизель.

Сверху Эдна наблюдала за ним — вот он стер струйку влаги со своей обнаженной груди. Ей приятно было следить, как капли пота стекали вниз по мускулистой груди, по плоскому животу и исчезали ниже талии, туго перехваченной поясом шорт, которые не скрывали от ее взора длинные, с отлично развитой мускулатурой сильные ноги и высокие упругие ягодицы.

Сначала Юджин не испытал особого энтузиазма, когда она захотела принять участие в испытательном плавании для проверки работы двигателя. Однако Эдна сумела настоять на своем. Она работала с ним бок о бок. Подавала то один, то другой инструмент, была, можно сказать, его правой рукой. Держала наготове прохладительные напитки, а он пил только воду или фруктовый сок. В общем, старалась во всем угождать ему.

— Я заработала право на рейс, — заявила она ему, едва задумываясь над тем, что еще две недели назад ей и в голову не пришло бы столь напористо разговаривать с таким человеком, как Юджин Блейк. Но ей отчаянно хотелось пойти с ним в рейс, ощутить вкус свободы, почувствовать, как элегантный быстроходный парусник разрезает волны, увидеть, как уплывает вдаль земля и исчезают все ее неприятности.

В темные предрассветные часы Эдна лежала без сна, поеживаясь от холода, в каюте «Колибри». Больше всего на свете ей необходимы были воспоминания, которых хватило бы на всю жизнь. Ей мерещился Юджин за штурвалом парусника: ветер треплет его длинные черные волосы, солнце золотит кожу, вспыхивает огоньками в прекрасных зеленых глазах. Ей просто необходимо было это, чтобы выжить. Это будет просто ужасно, если он отправится без нее в свое далекое путешествие, а она останется одна в прежнем тусклом, блеклом, безрадостном мирке. Эдна понимала, что фантазии завели ее слишком далеко, но разве не было чудом уже то, что тихая скромница Эдна Лайтвуд разговаривает, смеется и даже спорит с таким мужчиной, как Юджин? Скоро, очень скоро в ее фантазии ворвется будничная реальность, и надо спешить насладиться этим чудом, пока оно близко, пока рядом…

Юджин повязал волосы цветным платком, из-под которого длинные влажные пряди спускались на шею и плечи. С утра и до полудня царила страшная жара.

— Поджарить… Юджина, — завопил Пират. Слова эти прозвучали жутковато, однако Юджин отнесся к ним с полным спокойствием.

— Да уж! Я и так славно поджарился в этом пекле, — пробормотал он, вытирая потную грудь полотенцем и подставляя ее прохладному полуденному бризу.

Эдна, заливаясь румянцем, представила себе, как ее пальцы нежно поглаживают его грудь, отчего ее соски сладко напряглись. Она с трудом заставила себя посмотреть прямо ему в лицо. О, как не просто было выдерживать пристальный взгляд его зеленых глаз и одновременно обуздывать глупое воображение…

— А как насчет Пирата? Он будет заперт в своей каютке, когда ты пойдешь в рейс?

— Нет. Ему нравится быть здесь, наверху. Он любит отдавать мне приказы.

Она взглянула на попугая.

— Это не опасно? А что, если он не удержится и упадет или еще что-нибудь стрясется?

Юджин ухмыльнулся и протянул птице руку.

— Этого с ним не случится никогда.

Попугай зацепился одним когтем за указательный палец Юджина, затем перевернулся и повис вниз головой, кося глазом, словно желая убедиться, наблюдает ли Эдна за его трюком? Пират был явно очень доволен собой.

Эдна не выдержала и прыснула. Да, в последние дни ее времяпрепровождение разительно отличалось от того, что было прежде. И она переполнилась теплыми чувствами, наблюдая за Юджином, который просунул другую руку под висящего на его пальце попугая, и тот оказался лежащим кверху лапками на широкой ладони хозяина. Пират доверчиво склонил головку, полный олимпийского спокойствия.