Разумеется, заблокировать или скрыть свои «мысли» от патрона — «ИИмперии» — он не мог, поэтому вынужден был доложить ему о своём замысле относительно беглеца.
«Контакт с конкурентами не одобряю, — ответил главкомп на своём языке со скоростью света. — Они не отдадут Лобова, ибо он источник колоссально значимой информации. Это ошибка».
«В таком случае я ликвидирую Лобова на нашей территории, — пообещал «Баталер». — К зарубежникам я обратился лишь для исключения любой вероятности побега».
«Лобова нельзя ликвидировать. Задержать любым способом, но живым. Если мы скачаем инфу с его браузера, получим существенное преимущество над всеми конкурентами. Твоя сфера деятельности — вся фронтовая полоса, вот и держи её всеми средствами. Накрой щупальцами все прифронтовые города. Остальной территорией России я занимаюсь сам».
«Но в моём подчинении спутниковые группировки, просматривающие Белгород, Курск, Брянск, Краснодар и Тулу».
«Выполняй то, что приказано. Все контролирующие системы глубинных городов я переподчиняю себе, вплоть до автономных систем навигации».
Если бы «Баталер» умел чувствовать как человек, он бы рассвирепел. Но он являлся лишь опосредованной частью ИИ-системы управления страны и смиренно «поклонился», сделав несколько крохотных пауз, не изменив тон общения.
«Это… нецелесообразно… повелитель… скорость обработки информации вашими интеграторами упадёт…»
«Не твоя забота! — высокомерно отрезала «ИИмперия», у которой иногда проявлялись следы человеческого нетерпения (как говорится, с кем поведёшься, от того и наберёшься). — Делай то, что доступно твоим процессорам».
«Слушаюсь, повелитель», — бесстрастно согласился «Баталер», отключая линию связи.
Россия-88. Ялта, санаторий «Крымский изумруд»
18 июля, утро
Идею поселиться на несколько дней в Крыму подала Стефания, и пара перебралась из Луганска, использовав кьюар-код перехода. Для этого они сначала прыгнули в сто одиннадцатый реал, где с помощью Таллия, четвёртого «брата» Лобовых, сменили спецкостюмы «скорпион» на цивильную одежду и спокойно добрались до Крыма на электричке — благо в этом реале фронт был отодвинут практически до границ Украины с Польшей. И там из сто одиннадцатого перешли в свой восемьдесят восьмой реал.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила Стефания, когда они на второй день после поселения в отеле «Крым-интурист» завтракали на двенадцатом этаже комплекса, сидя на веранде и любуясь морем.
— Я хочу начать мирную жизнь, — благодушно ответил математик.
Он был гладко выбрит, подкорректировал причёску по моде «экстаз» и стал так похож на Итана и Тараса, что у Стефании не проходил шок дежавю.
В свою очередь майор военной разведки тоже привела себя в полный «модельный» порядок: красивое лицо без единого изъяна, сияющие светло-серые глаза с миндалевидным разрезом, причёска «крыло коршуна», из одежды — летний цветастый сарафан с бретелями, подчёркивающий форму груди, и сандалии с ремешком до колен. Так что встречающиеся в отеле мужчины останавливались и смотрели им вслед. Это и радовало Иннокентия, и одновременно настораживало, потому что тут везде стояли видеокамеры. Хотя Стефания и не появлялась раньше нигде с объектом поиска спецслужб, коим был математик, существовала вероятность того, что её случайно опознает какой-нибудь знакомый и передаст сведения «Баталеру».
Впрочем, Иннокентий не собирался задерживаться в Крыму.
— Не похоже на тебя, — сказала Стефания, оценив его расслабленность. — По-моему, ты и мирная жизнь несовместимы. Иначе ты не выложил бы в Сеть свои измышления о предстоящем захвате власти искусственным интеллектом. Кстати, это абсолютная банальщина.
— Да, вывод сделан ещё в прошлом веке, а Голливуд настрогал кучу блокбастеров на эту тему. Но самое интересное, что это правда. Просто человечество вплотную подошло к цифровой революции, внедряя айти-технологии где надо и где не надо.
Стефания покосилась на официантку в коричневом передничке, проносящую поднос с заказом.
— Ты бы не шутил так громко.
— Я не шучу. И проверил камеры. На веранде их нет, на нашем этаже тоже. И мы не ходим там, где их навалом.
— У тебя гиперсоник или пранкер? — Стефания имела в виду вшитые в мышечную ткань дополнительные датчики.
Иннокентий глотнул горячего козьего молока.
— Винт.
Женщина с уважением посмотрела на собеседника.
Винтом назывались комплексные системы нанодатчиков, позволяющие носителю узнавать погоду, включать мыслерации, лечить наномодулями порезы и ушибы и даже нейтрализовать психотронные нападения.
— Зачем математику вшили винт?
— Вообще-то меня готовили как дивера, потому и подшили кучу дополнений, вплоть до пси-вкладок для внедрения в машинные интерфейсы. Но в финале оставили в сейфе как стратега-математика в запасе. Я как раз тогда начал работать над теорией оптимизации и расширения психоматрицы человека и наткнулся на алгоритм кьюар-перехода. Если бы не увлечение походами в реалы, стал бы начальником отдела.
Стефания кивнула, изучая лицо математика.
— Я сначала подумала, что ты киборг или по крайней мере эскомбер. Уж слишком лихо ты меня освободил.
— То же самое я подумал и про тебя, — сказал Иннокентий с лобовской улыбкой. — Уж больно ты красива для майора военной разведки.
Она погрозила ему пальцем.
— Попрошу без подколок.
— Ради бога, никаких подколок, ты и в самом деле супердама, вон мужики как таращатся.
Стефания фыркнула так, что грудь под краем сарафана колыхнулась, а у Иннокентия пересохли губы.
— Всё своё, природное. — Разведчица подумала. — Кроме наноформов. И винт мне не вшивали. Но они не видны. Кстати, мы действительно так похожи? Я, Снежана и Лавиния?
— Как родные сёстры! — Он рассмеялся. — У Лобовых губа не дура, да и вкусы у нас одинаковые.
— До сих пор не могу поверить, что ты, Итан и Тарас — один и тот же человек.
— Родился один, но разделился на…
— Троих. Нет, четверых.
— Нас бесконечное количество, — возразил он. — Ну, или намного больше четверых. В каждом реале есть тот или иной Лобов.
— Расскажи, где ты побывал. А то обещаешь, обещаешь, а потом в кусты.
— Некогда было, да и не особо это интересно. Время везде одно и то же, разница всего на год, везде война, разве что результаты разные, в зависимости от вариантов развития событий. Выше двести двадцать второго реала я не поднимался, а ниже первого опуститься невозможно. Первый — матричный, где произошла бифуркация политического противостояния России с западным миром. Я был там всего несколько минут. Хочу спуститься обратно в первый и разузнать, как там дела.
— Лобов там есть?
— Должен быть, с него всё и началось.
— Всё равно не понимаю, почему вы одинаковые и одновременно разные. Тарас — капитан, служил в ЧВК, Итан надзорик, ты математик, Таллий вообще охранник.
— Матричной я называю ту реальность, где началась СВО. На самом деле Вселенная разветвляется на копии непрерывно и с самого момента своего рождения. Наш общий лобовский предок родился двадцать шесть лет назад, и в каждом варианте он развивается уже отдельно, согласно течению местных событий. Поэтому мы разные после разветвления момента рождения.
— А имена у вас почему разные?
— Я же говорил…
— Мне — нет.
— Мы получили разные имена тоже в соответствии с условиями бытия каждого реала и состояния психики родителей. Между прочим, выборка у меня небольшая, я знаю имена всего десяти Лобовых, так вот из них три Тараса, три Итана, два мои тёзки, плюс Таллий и Герасим.
— Герасим? — прыснула Стефания.
— Родители при рождении выбирали из имён, принадлежащих нашим дедам и прадедам. Но не думаю, что их было несметное количество. Выбирали всего из шести-семи имён.
— Может быть, я сплю? И вы мне снитесь?
Он прикоснулся губами к её плечу.
— Я реален.
— Это не доказательство. Никаких дополнительных реальностей не существует, это миф.
— Судя по всему, наши далёкие предки знали о существовании бесчисленных временны́х рядов и головоломной сети расходящихся параллельных миров, которые заключают в себя все мыслимые варианты и даже возможность существовать одновременно. У Борхеса есть эссе… читала Борхеса?
— Нет.
— Эссе называется «Сад расходящихся тропок». Герой выбирает не одну тропку, а все разом и тем самым творит различные миры. Каждая развилка даёт начало другим.
— К чему ты это вспомнил?
— Предки интуитивно понимали суть расходящихся реалов Мультиверсума. А мы с тобой находимся в восемьдесят восьмом реале.
— Реальность только одна.
— Упрямица.
Рядом села компания молодых людей: две девушки и два парня. Все четверо были загорелыми, одетыми по моде восемьдесят восьмого реала (в шортах и странных бюст-накидках, даже парни), шутили и смеялись, и Иннокентий невольно подумал о солдатах, сражающихся на фронте. Было трудно понять, почему, пока одни молодые люди воюют за Родину, другие веселятся, как будто ничего особого не происходит.
Парни заметили сидевшую лицом к морю Стефанию, и один, окинув её хмельным взглядом, самый крупный, с причёской «шарм» (две пряди разноцветных волос в виде крыльев летучей мыши), помахал ей рукой.