— Почему не позвонил?

— Мы звонили, — ответила вместо сержанта Снежана. — Вы не отвечали.

— Почему же Лавиния смогла дозвониться, а вы нет?

— У Лави такая же брейнрация, что и у меня, — сказал Итан, подходя. — Не злись, братан.

— Я не злюсь, — сказал Тарас.

Подошли Иннокентий, Шалва и Ларин.

— Ну и здоров ты бегать, командир! — проговорил лейтенант, дыша как загнанный конь. — Мог бы олимпийскую медаль по бегу заработать.

Тарас промолчал.

Этажерка, длина которой достигала не меньше десяти метров, начала было уходить в небо, но Иннокентий, сложив ладони рупором, крикнул:

— Эй, там, в гондоле! Спускайся! Свои! Поговорим!

Этажерка остановилась.

— А не шарахнет она бомбочкой? — процедил сквозь зубы Ларин. — Выглядит угрожающе. Особенно блямба в брюхе!

— Хотела бы — уже шарахнула, — возразил Шалва.

— Держите её на стволе! — приказал Тарас. — Всем встать за деревья!

Иннокентий снова сделал приглашающий жест.

— Спускайся, ничего плохого мы не сделаем.

Этажерка плавно села на круг высохшей травы в десятке метров от бойцов. Но из её яйцевидной кабины никто не вышел.

Подождали, оценивая странную, ни на что не похожую конструкцию. Она не напоминала ни самолёт, не имея крыльев, ни вертолёт, опять-таки не имея винтов, а сетчатый зонтик на горбу, скорее, был антенной.

Иннокентий вытянул руки в стороны, показывая, что безоружен, двинулся к аппарату. Когда до левого торца этажерки оставалось два шага, серебристая гондола в центре развернулась лотосом, и в его центре стала видна человеческая фигура, затянутая в нечто, напоминающее рыцарские доспехи.

Иннокентий остановился.

— Привет! Я капитан Лобов, группа спецопераций. С кем имею честь?

«Рыцарь» не шевельнулся. По его плечам пробежали бледные в свете дня искорки, раздался бесстрастный мужской голос, почти фальцет:

— Вы на территории военного заповедника. Находиться здесь небезопасно. Прошу покинуть район.

Тарас подошёл к «родичу». За ним Итан и остальные.

— Сначала объясните, что это за заповедник, кто вы, что произошло, какой сейчас год и что за селение в километре отсюда.

— Вы общаетесь с дежурным оператором зоны контроля. В настоящее время идёт двадцать первый год с момента окончания Евровойны. Селение рядом — древний арехологический комплекс Луганск. Прошу покинуть заражённую зону.

— А имя у тебя есть? — не выдержал Ларин.

— Сорок седьмой.

— Это робот, — тихо сказал Иннокентий. — Я так и предполагал. И я примерно знаю, в каком мы реале. В сто первом тоже был ландшафт с такими же следами бомбардировок. И радиация.

— Значит, укропы пуляли по Луганску радиоактивными снарядами так густо, что земля до сих пор напичкана урановыми сердечниками и фонит?

— Не думаю, что от снарядов радиация повысилась бы до такого уровня. Очевидно, было применено ядерное оружие.

— Эй, сто сорок… какой ты там, говоришь? Сорок седьмой? Почему здесь повышен радиационный фон?

— Украинские нацисты ударили по луганскому району «грязной» бомбой. Радиус заражения почвы — около четырёхсот километров. Нынче это заповедная зона с комплексом памяти жертв войны.

Путешественники ошеломлённо переглянулись.

— «Грязная» бомба? — неуверенно повторила Лавиния.

— Можно сказать, не настоящая атомная, — сказал Ларин. — Если бы взорвалась настоящая, от Луганска вообще бы ничего не осталось. А так по большой территории разбросало радиоактивные материалы. — Михаил выругался. — Вот же бандерлоги поганые!

— А наши что же? — мрачно спросил Шалва. — Утёрлись и обозначили новые красные линии?

«Рыцарь» промолчал, и Иннокентий повторил вопрос:

— Российские силы ответили?

— Да, — коротко подтвердил кибер под номером сорок семь.

— Неужели бахнули «Сарматом»?! — охнул Ларин. — И развязали… как ты там говорил — Евровойну?

Он имел в виду новейшую российскую ракету со множеством ядерных боеголовок, способную одним ударом уничтожить пол-Европы.

— Ответно была развёрнута операция «Антидот», — тем же бесстрастным тоном сообщил «рыцарь». — В результате чего был освобождён ряд городов до Одессы, Харьков и Краматорск. Вмешалась Польша, затем прибалтийские страны, Румыния и Болгария, но все потерпели поражение. Атомное оружие российской стороной не применялось.

— Слава богу! — проговорила Снежана с дрожью в голосе.

— То есть поляки всё-таки полезли на нас, — проворчал Ларин. — А Украина осталась Украиной?

— Только треть, столица — Львов. Центральная и восточные части отошли к России. Восстанавливаются.

— А что досталось Польше?

«Рыцарь» не ответил, и Иннокентий объяснил его молчание:

— Это робот, он отвечает только на прямые вопросы. Дежурный сорок семь, прошу уточнить, в каких границах находится Украина.

— Западная часть довоенной, — ответил «рыцарь». — От Ивано-Франковска и границы с Румынией до Львова. Собственно Республика Украина занимает треть прежней территории до линии Сумы — Ужгород.

— Польше что-нибудь досталось? — ещё раз спросил Ларин.

— Отлично! Не зря мы били нациков! А куда делся президент Зе?

— Президент Украины был убит своими телохранителями, война прекратилась.

— Слава богу! — повторила Снежана, привлекая к себе стоявшую рядом побледневшую Лавинию. — Я была уверена, что этим всё и закончится.

По доспехам «рыцаря» снова пробежали искорки.

— За вами пришлют транспортную платформу, — сказал он. — Ждите.

— Как долго ждать? — поинтересовался Иннокентий.

— Ответ не в моей компетенции. Я передал известие о вашем появлении в Федеральное управление охраны заповедника.

— Где оно находится?

— В Мариуполе.

— Сколько вашей платформе нужно времени, чтобы добраться до Луганска?

— Зависит от профиля платформы. Вас восемь человек, будет послан куттер, ему потребуется час.

— Хорошо.

Лепестки лотоса, внутри которого сидел «рыцарь» (Тарас вдруг подумал, что там может уместиться только половина туловища пилота, а следовательно, это и в самом деле искусственный механизм), сошлись, превращая его в металлическое яйцо. Этажерка плавно пошла вверх, исчезла в пелене облаков.

— Интересно, что это за техника? — произнёс Ларин, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Антигравитационная, наверное, — сказал Шалва.

— А нам надо ждать, когда за нами прилетят? — осведомился Ларин. — Что мы скажем охране заповедника?

— Есть идея, — очнулся Итан. — Нам всем надо научиться переходить из реала в реал с помощью кюар-кода. Поможешь, братец?

Иннокентий оценивающе посмотрел на спутников, почесал затылок.

— Попробую, однако не уверен, что у вас получится.

— По-твоему, мы такие тупые? — прищурился Ларин. — Сначала перенёс в эту радиоактивную ловушку, а теперь издеваешься?

— Не имел намерений, — покачал головой Иннокентий. — Так получилось. Просто запомнить кюар под силу не каждому, это совершенно объективно.

— Ну да, ты же у нас творческая личность, супермен? А мы лохи?

— Ты всё-таки Дублин, Кот, — проворчал Шалва. — Чего прицепился к человеку?

— Всё зависит от способностей вашей памяти, — пожал плечами Иннокентий, не обидевшись на выпад Михаила, у которого почему-то испортилось настроение.

— Начинай, — сказал Тарас.

Сгрудились вокруг «восемьдесят восьмого Лобова».

Итан отошёл, уже владея технологией перехода. Ларин, потоптавшись на месте, присоединился к товарищам.

Иннокентий достал чёрно-белый прямоугольничек, с обеих сторон которого были напечатаны кюар-алгоритмы — тестовый и действующий.

— Запомните главное, — сказал владелец. — Алгоритм не является ключом в полном смысле этого слова. Он дополняет, меняет и оптимизирует структуру вашего мозга, увеличивает его объём, кодирует память и психику таким образом, что мозг начинает входить в резонанс с пронизывающим всю Вселенную потоком «квантовой запутанности». После чего, настроив себя на переход в соседний реал, можно просочиться сквозь мембрану потенциального барьера, разделяющую варианты копий.

Солоухин фыркнул.

Посмотрели на него.

Сержант смущённо переступил с ноги на ногу.

— Математика и физика — это не для меня.

— И ты Дублин! — грубовато отозвался Штопор.

Сержант не обиделся:

— Не всем же становиться академиками, кому-то и ассенизатором надо работать.

— Разве ты ассенизатор?

— Конечно, раз вычищаю нацистскую грязь и вшивоту.

— Запоминайте! — Иннокентий повернул прямоугольник вверх стороной с чёрными уголками.

Замолчали, созерцая узор точек.

— Положи на пенёк, — посоветовал Тарас. — Тут не одна минута понадобится.

Нашли пень в леске, расселись вокруг.

Тарас привёл себя в боевой режим, сосредоточился на узоре, вбивая в память расположение завитков. Это состояние требовало энергии и терпения, но в конце концов через несколько минут стало казаться, что рисунок врезался в память как вырезанный в камне. Капитан закрыл глаза, усилием воли удерживая его перед собой.

— Кажется, я запомнил…

— Скажи «рок»!

— Рок! — вслух повторил Тарас.

Рисунок на карточке позеленел, становясь объёмным.

— Молодец, — улыбнулся Иннокентий. — Признаю «родича». Только в следующий раз вслух произносить слово не надо, достаточно мысленного вызова.