— Укропы и маскировались небось таким образом, считая, что по химпроизводству мы бить не будем, — добавил чернявый, худенький Володя Чешко.

— Западные журналюги всё равно завопят, что мы намеренно создаём экологическую катастрофу.

— Пусть вопят, — отмахнулся Вася. — Давайте поужинаем вместе. Следующая стрельба в два часа ночи.

— Биточки разогреть? — спросил Солоухин.

— Я молока хочу, холодного, — признался танкист. — С горячим свежим батоном.

— Гурман! — усмехнулся Шалва. — Да только молока у нас нетути. Сгущёнка есть. Могу предложить ещё соудуи.

— Чего?

— Китайское блюдо, жареные камни.

— Что за шутки?

— Вовсе не шутки, сам узнал недавно, китайцы обжаривают гальку в масле с имбирём, чесночным соусом и перцем и обсасывают. Блюдо так с китайского и переводится: пососи и выбрось.

Михаил захохотал.

Вася посмотрел на него. Лица лейтенанта в темноте видно не было, но можно было представить, какие чувства им владели в данный момент.

— Давайте биточки.

Ларин снова захохотал.

— Жареные камни — это вещь!

Поужинали, закопали остатки еды под дёрн в лесочке.

Объехали самоходку в радиусе сотни метров, и свободные от дежурства бойцы улеглись под кустами на матрасах таким образом, чтобы самоходка находилась перед глазами у каждого. Часовым остался Штопор, которого должен был сменить Тарас.

Капитан улёгся поудобней, вспомнил улыбку Снежаны и пожелал, чтобы она ему приснилась.

* * *

До начала ночной стрельбы осталось не больше двадцати пяти минут, когда Тарас, находившийся в дозоре, услышал приближающийся гул моторов. По звуку можно было определить, что к оврагу, где расположились «бесогонщики», двигались две БМП.

Разбуженные бойцы взялись за оружие, и Лобов велел Ларину и Солоухину спрятаться по двум сторонам оврага за кормой самоходки. Проснулись и спящие под бортом «Бесогона» члены экипажа.

— Гости? — спросил никогда не унывающий лейтенант Вася, вылезая из спальника.

— Залезайте в кабину! — процедил сквозь зубы Тарас. — Вас никто не предупреждал о визите?

— Никто.

— Тогда могут возникнуть проблемы.

— У нас же особые полномочия…

— Особые, только об этом никто не знает, в том числе и тыловое обеспечение.

Вася кивнул спутникам, и троица танкистов скрылась в бронекапсуле.

К оврагу действительно подъехали две БМП, подсвечивая дорогу фарами. Одна — БМП-3 — заляпана грязью, что заменило ей маскировочный камуфляж. У неё был боевой модуль «Эпоха» с пятидесятисемимиллиметровой пушкой и крупнокалиберный пулемёт «Корд». Башня второй, совсем новенькой, БМП Б-19, тоже была накрыта разлапистой «Эпохой», но вдобавок несла и четыре ПТУР «Булат».

Рык стих, водители выключили моторы. Фонари «трёшки» погасли, фонари «девятнадцатой» снизили накал, освещая фигуру Тараса, стоявшего на пригорочке, расставив ноги и держа руку на рукояти автомата.

Лязгнули, открываясь, люки.

Из новой БМП выпрыгнули трое в боевых «барсиках». Двое с новыми «калашами» — автоматами калибра 7,62 миллиметра, в отличие от бойцов Лобова, вооружённых автоматами ШАК-12. Лиц обоих видно не было из-за опущенных щитков. Третий гость тоже был в комбинезоне, прикрытом спереди штурмовым бронежилетом «Оберег», но без шлема. Фонарь БМП светил под ноги Тарасу, поэтому лица человека тоже разглядеть не удалось, но голос прозвучал командирский, уверенный:

— Кто, откуда, подразделение?

— Капитан Лобов, — ответил Тарас. — Тактико-операционная группа «Бесогон».

— Не слышал. Ксиву!

Сосед говорившего шагнул к Тарасу.

— Представьтесь, — сказал Лобов, не меняя позы.

— Документы!

— Сначала вы.

Говоривший вскинул руку, и к нему присоединились несколько плохо различимых фигур.

— Документы, я сказал!

Тарас в свою очередь поднял левую руку, сжатую в кулак, растопырил пальцы.

За его спиной вырос Жора Солоухин, а с двух сторон от приехавших бесшумно объявились фигуры Кота и Штопора.

Сопровождавшие командира БМП завертели головами, попятились, выставляя стволы автоматов.

— Представьтесь! — повторил Тарас невозмутимо.

Возникла пауза, сгущая атмосферу недоверия.

Затем раздался скрип, тихий гул, и башня самоходки вместе с пулемётом наверху повернулась, нащупывая стволом замерших гостей.

Тарас усмехнулся, в душе поаплодировав лейтенанту Васе за его находчивость.

— Капитан Мерецков, — нехотя ответил обладатель командирского баритона. — Батальон «Ахмат». Вы заехали на нашу территорию. По какому делу?

— У нас свои задачи и своё командование. — Тарас протянул командиру «Ахмата» удостоверение, переданное ему Снежаной. Оно было подписано начальником ГРУ генералом Колобродовым. Удостоверение предписывало не препятствовать подателю документа выполнять задания специального назначения и содействовать в их проведении.

Капитан Мерецков повертел в пальцах красную книжицу, вгляделся в печать, вернул.

— Нас не предупреждали.

— Мы никого не обязаны предупреждать.

— Да, но когда в тылу у тебя начинает работать САУ, о наличии которой ты не имеешь понятия, становится как-то не по себе.

— Понимаю, но помочь ничем не могу.

Мерецков кивнул.

— Куда хоть кидаете «подарки»?

— Далеко. — Тарас махнул рукой на запад. — По объектам в тылу, которые не должны быть целыми в данной ситуации.

— Давно бы так. Это хорошее известие. В таком случае Аллах акбар!

— Вы русский?

— А что?

— Мерецков… и Аллах?

Раздался смешок.

— Отец русский, мама чеченка. А зовут меня Алаудин. Помощь нужна?

— Благодарю, нет.

Мерецков кивнул своим бойцам и вернулся к БМП. Серые фигуры растворились в темноте. Заурчали моторы, и машины пропали за деревьями.

— Хорошие ребята, — проговорил Солоухин за спиной Тараса. — Но горячие.

Из бронекапсулы раздался голос лейтенанта:

— Командир, через пять минут открываем огонь.

— Куда на сей раз? — осведомился Ларин, выходя к самоходке.

— Кое-какие мостики надо убрать, — ответил Вася. — Аж сразу три.

— Где?

— По всей ветке от Краматорска до Львова.

— Разве мы их не разбамбахали?

— Спроси у командующего.

— Был приказ не трогать, — сказал Штопор. — Правильно, командир?

— Отходим, — приказал Тарас, пряча вспыхнувший в душе гнев. После слов капитана Мерецкова «Аллах акбар» он ещё раз подумал о справедливости решения неведомых офицеров РОКа начать наконец уничтожать бизнес-структуры российских и украинских олигархов, наживающихся на гибели солдат российской армии. Да и украинцев, без зазрения совести бросаемых Зеленским в «мясные штурмы», было жалко. Большинство их просто зазомбированы нацистской пропагандой, и они не ведают, что творят.

Самоходка выстрелила шесть раз подряд, посылая в ночное небо «подарки» — стокилограммовые «коалы».

— Уходим! — высунулся из бронекапсулы Вася. — Деревня Гряды, восемнадцать километров к югу.

Через минуту отряд снялся с места, направляясь вдоль линии фронта к границе Донбасса.

Россия-41, Луганск. 29 мая, 21 час 2 минуты

Интуиция включилась слишком поздно. Если бы мысли Итана не были заняты образами Лавинии, он, наверно, смог бы отреагировать на вспыхнувший в голове «красный фонарик» тревоги, но перед глазами стояло умоляющее лицо девушки, и больше ни о чём он думать не хотел.

Не заметив ничего подозрительного, чисадмин позвонил ей ещё раз, ответа не дождался и, отворив незапертую калитку, быстро преодолел плиточную дорожку до входа в миниатюрный коттеджик на три комнатки и бытовой блок. Навещал он подругу неоднократно, хорошо знал расположение комнат, поэтому сразу кинулся в спальню, которую она превратила в коворкинг, где стоял её рабочий «Эльбрус-40». Не обнаружив Лави, метнулся в гостиную и увидел стоявшую к нему спиной хозяйку дома, одетую в бело-серый универсальный костюм, какие вошли в моду ещё десять лет назад и остались частью обиходного гардероба как для мужчин, так и для женщин. Уник-мода захватила даже молодёжь, вернее, как раз с неё и началось хождение универсальных костюмов по миру, несмотря на то, что эта стандартизированная одежда нивелировала различия в облике людей. Началось же повальное увлечение «демократическими шмотками» ещё с середины двадцатого столетия, когда в моду вошли джинсы. Ими пользовались и нынче, спустя сто лет, хотя, конечно, поменялись и материалы, и вкусы носителей.

Недоумевая, почему Лавиния не переодета в домашнее, Итан шагнул вперёд.

— Лави?

Девушка обернулась, и чисадмин споткнулся: это не Лавиния!

У незнакомки было узкое лицо с выдающимся подбородком, узкие недобрые губы и холодные прозрачно-серые глаза. Зато волосы у неё точь-в-точь повторяли причёску Лавинии: платинового цвета, заканчивающиеся ниже плеч светящимися колечками. Плечи шире, грудь почти не приподнимала ткань костюма, и на ум невольно пришло сомнение, не транс ли это.

— Кто вы? — пробормотал Итан, уже догадываясь, кто перед ним.

— Не узнаёте? — усмехнулась незнакомка. — Я же вам звонила.

— Мне звонила Лави…

Женщина снова усмехнулась.

— Надо же, борец с дипфейками сам попался на обычный аудиофейк.

Итан горько выругался в душе, внезапно осознав глубину своего поражения. Если бы он хотя бы на мгновение призадумался над стонами Лавинии — она этого никогда не делала! — он бы понял ошибку.