Представляя себе реакцию дознавателей Белой сотни на подобные речи, десятник мысленно хватался за голову: с каждым уведенным на допрос горожанином перспектива быть четвертованным либо посаженным на кол становилась все реальнее и реальнее: озверевшие от такой реакции граждан дознаватели наверняка пребывали в не лучшем настроении.

Поэтому к моменту, когда вызвали его самого, Эшер пребывал в состоянии, близком к паническому. И для того, чтобы заставить себя двинуться вслед за мрачным, как небо перед грозой. Белым, ему пришлось собрать все имеющиеся мужество и силы.

— Имя, звание, кличка… — уставившись тяжелым взглядом куда-то ему в переносицу, рявкнул сидящий за заваленным пергаментами столом офицер. И Денор с трудом вспомнил, как его зовут.

…Следующую четверть дознаватель медленно вытягивал из него душу. Старающийся не тянуть с ответами десятник чувствовал себя овцой, прижатой коленом к алтарю и приготовленной к жертвенному закланию — все попытки скрыть свои истинные чувства и мысли оказались тщетными! Белый раскалывал его походя, словно бы даже не прилагая для этого особенных усилий. К концу допроса Эшер понял, что промок, как упавшая в реку мышь. И затрясся от панического страха наказания.

— Сдашь оружие брату в соседней комнате… — услышав эти слова, десятник чуть не взвыл от отчаяния. — Да не трясись ты так, деревня! — в глазах Белого полыхнуло презрение, и Денор, скрипнув зубами, с трудом удержался от того, чтобы не упасть на колени.

— Я искуплю… — начал было он, но, наткнувшись на холодный взгляд дознавателя, заткнулся на полуслове.

— Куда ты денешься? — криво ухмыльнулся Белый. — А теперь выйди вон и позови следующего…

Глава 2

Юган Эйлор

Постоялый двор «Серая мышь» показался из-за поворота тропы через пару четвертей после заката. Прислушавшись к воплям, доносящимся из-за забора, Юган недовольно нахмурился — судя по всему, в таверне сейчас обреталось не менее десятка таких же искателей приключений, каким пытался выглядеть и он. Сталкиваться с «коллегами» по профессии особого желания не было, но в пределах суточного перехода от «Мыши» переночевать было негде. Да и груз, хранившийся на дне рюкзака, жег ему спину.

Заметив неподалеку расколотый молнией дуб, подходящий под описание, Эйлор принялся складывать из пальцев правой руки замысловатый знак принадлежности к Ночному братству. Стараясь воспроизвести заученный жест как можно точнее, ибо получить стрелу под подбородок от прячущихся где-то среди деревьев дозорных ему абсолютно не хотелось.

— Проходи… — хриплый голос, донесшийся откуда-то сзади, заставил мужчину облегченно вздохнуть. — Не бойся, мы сегодня добрые… — не совсем верно истолковав его реакцию, расхохотался невидимый собеседник. — Если и обидим, то не до смерти… Наверное…

— Я не боюсь… Просто не ожидал… — почти не кривя душой, буркнул Юган, но ответа часового не дождался. Видимо, тот потерял к нему всякий интерес…

…В таверне было темно. Пара чадящих факелов, один из которых был закреплен рядом со стойкой хозяина, а второй — у входа, освещали в лучшем случае половину помещения. Что мало беспокоило отдыхающий в нем люд: небольшие компании и одиночки деловито насыщались восхитительно пахнущим жарким, запивая его дешевым, судя по запаху и размерам кувшинов, вином.

Найдя свободное место в закутке около кухни, мужчина с облегчением снял с себя рюкзак, задвинул его под лавку, потом уселся, и, опершись спиной о стену, расслабленно вытянул натруженные ноги.

— Чего желаете? — нарисовавшаяся рядом дебелая девица в помятом платье и с торчащей из волос соломой явно только спустилась с сеновала, где, скорее всего, обслуживала кого-нибудь из охочих до женской ласки посетителей. Пышная грудь и довольно-таки миловидное лицо заставили Югана отвлечься от мыслей о еде, но ненадолго: девушка повернулась боком, и, рассмотрев поближе ее массивный зад, Эйлор понял, что еще слишком трезв.

— Мяса, сыра, хлеба. Кувшин вина. Комнату на ночь… — начал перечислять он. — Постирать рубаху. Заштопать рукав на куртке…

— Еду сейчас принесу. Комнату придется подождать — одна освободилась, но там пока не убрали… Постираю и заштопаю позже — пока некогда… Кстати, у вас есть чем заплатить?

Положив на стол половинку серебрушки, Юган заглянул в глубокий вырез платья наклонившейся за деньгами девицы и пару мгновений полюбовался на внушительный бюст, покрытый синяками от чьих-то пальцев.

— Сиськи у тебя хороши… — вырвалось у него.

— Скажете тоже… — задержавшись в таком положении намного дольше, чем было надо, девица игриво повела плечами, потом нехотя выпрямилась, забросив за плечо толстенную косу так, что ее грудь призывно заколыхалась. Заметив реакцию Югана, девушка ехидно ухмыльнулась и пошла в сторону кухни. Вильнув задом так, что у Югана мигом пропало появившееся было желание.

…Готовили в «Серой мыши» неплохо. Настолько, что уминая сочащееся соком жареное мясо, мужчина смог отвлечься от мыслей о предстоящей работе и внимательнее присмотреться к соседям по таверне.

В принципе, посетителей на постоялом дворе было немного. Но те, которые были, мало походили на законопослушных горожан. Например, компания, расположившаяся за соседним столиком, явно промышляла грабежами где-нибудь на соседнем тракте, и сейчас отмечала очередной удачный налет. Пара упившихся в хлам мужиков заплетающимися языками Творец знает в какой раз рассказывали про свое бесстрашие, усиленно размахивая руками и оглашая трактир воинственными криками. Однако, видимо из-за количества выпитого, старались уже не вставать, чтобы не опростоволоситься. Остальные их товарищи, обменивающиеся короткими бессмысленными фразами, уже балансировали на грани пьяного забытья…

Еще два молодых парня, сидящие недалеко от двери, ведущей на улицу, смахивали на карманников — невысокого роста, с бегающими взглядами и ничем не примечательными лицами, обладающие тонкими, длинными и нервными пальцами, они явно знавали лучшие времена, и сейчас вероятнее всего отлеживались после неудачной кражи. Наверняка стесненные в средствах, они голодными взглядами поглядывали на стол своих удачливых соседей, однако никаких попыток что-нибудь стащить не предпринимали — за воровство или поножовщину в этом трактире наказывали смертью. Быстро и без разговоров.

Профессиональной принадлежности следующей компании Юган определить не смог. Как ни старался. Выглядящие как профессиональные солдаты мужчины торопливо уминали свиные ребрышки, запивая их обыкновенной водой.

«Солдат в это заведение не впускают, значит, это либо наемники, либо охрана какого-нибудь из глав Ночных братьев, путешествующего между городами… — подумал он. — Скорее всего, именно поэтому они не пьют».

Остальных посетителей было плохо видно, и, дождавшись еще одной порции, Эйлор принялся отдавать должное кулинарному мастерству повара. Благо оно было на высоте.

Мясо опять оказалось превосходным — несмотря на толщину куска, даже в самой середине оно было прожарено в меру, и при этом оставалось сочным и мягким. Доев последний кусок, Юган прислушался к своему желудку, и, решив, что третьей порции не осилит, расстроенно отодвинул от себя тарелку: шансов наведаться в этот трактир в ближайшие годы у него было немного…

…Компания, ввалившаяся в помещение уже за полночь, заняла освободившийся столик между Юганом и очагом, и в этой части трактира сразу стало шумно. Двое рослых, побитых жизнью мужчин, привычно упавшие на лавку спиной к стене, явно начинали свою карьеру солдатами. Об этом свидетельствовали как их выправка, так и прямые короткие мечи, висящие на поясах. Покрытые шрамами могучие предплечья и точные, выверенные движения выдавали в них опасных бойцов даже раньше, чем взгляды.

А вот их третий товарищ внешне никак не вписывался в коллектив: невысокий, узкий в кости, не обладающий сколь-нибудь заметной мышечной массой, с замашками мелкопоместного дворянина — в этом трактире казался лишним. Однако чувство опасности, исходящее от него, было намного сильнее, чем от его спутников.

«Работодатель либо предводитель, — сделал вывод Юган. — Интересно, чем он заслужил их уважение? С виду — хлюпик хлюпиком…»

В поведении всех троих чувствовалась какая-то нервозность — с трудом дождавшись горячего, все трое принялись за еду так, будто им грозила какая-то нешуточная опасность: мужчины реагировали на любой шорох и сидели в готовности вскочить на ноги и принять бой.

Однако через часа полтора их начало отпускать. Сначала расслабились громилы, а потом и Тощий. Еще через час с лишним один из них, получив какое-то приказание, покачиваясь, выбрался из-за стола, и, с трудом удерживая равновесие, поплелся на улицу. Не было его недолго — через довольно небольшой промежуток времени он ввалился обратно, причем не один, а с товарищем, который нес на плечах связанного по рукам и ногам мальчишку. Добравшись до столика, третий воин вопросительно посмотрел на Тощего и, увидев опущенный вниз большой палец, без особого пиетета бросил мальчишку на заплеванный пол.

— Садись и жри… — порядком набравшийся предводитель пододвинул к единственному трезвому спутнику кувшин с вином и тарелку, на которой, кроме обглоданных костей ничего не осталось, и мрачно уставился на пленника: — Что, звереныш, проголодался? Богр! Посади его прямо!